Лев Толстой - Том 21. Избранные дневники 1847-1894

Пересмотрел.

19 января [ Щедринская ] (вторник). Докончить «Отрочество» и уехать. Исполнил. Встал рано и до самого отъезда писал или хлопотал. Отслужил молебен — из тщеславия. Алексеев очень мило простился со мной. Он и Жукевич прослезились. Доехал до Щедринской. Перечел «Отрочество» и решил не смотреть его до приезда домой, а дорогой писать кавказские «Записки фейерверкера».

Вчера очень поразило меня то, что правила, которые я с таким трудом составляю, все и гораздо лучше, чем у меня, написаны в азбучке. Так что мне кажутся — не правила, а записыванье их — пустяками. Франклиновский журнал — другое дело. Выписывать главные пороки и стараться избегать их. И писать мысли. Стало быть, в моем образе занятий только та перемена, что заменяется только тетрадка правил тетрадкой Франклиновской.

Нынче, думая о том, что я полюбил людей, которых не уважал прежде, — товарищей, я вспомнил, как мне странна казалась привязанность к ним Николеньки. И перемену своего взгляда я объяснял тем, что в кавказской службе и во многих других тесных кружках человек учится — не выбирать людей, а в дурных даже людях видеть хорошее.

Казачка сказала мне, что, говорят, Турцию распустили.

В «Отрочестве» я решил сделать следующие поправки.

1) Укоротить главу «Поездка на долгих». 2) «Грозу» — упростить выражения и исключить повторения. 3) «Машу» сделать приличней. 4) Соединить «Единицу» с «Дробью». 5) «Ключик» — прибавить то, что найдено в портфеле. 6) «Мечты о матери» изменить. 7) Приискать заглавие «Перемелется, мука будет». 8) «Дубков и Нехлюдов» — переменить начало и добавить описание нас самих и нашего положения во время беседы * 144 Большинство намеченных переделок было осуществлено. .[…]

20 [ января. Старый Юрт ]. Встал рано. Приехал в Николаевскую и Старый Юрт. Известие о том, что мне не вышло креста, очень огорчило меня; но странно — через час я успокоился. Сулимовский достал мне оказию, и еду завтра, не останавливаясь. […]

21 генваря. [ Галюгаевская . ] […] Вот факт, который надо вспоминать почаще. Теккерей 30 лет собирался написать свой первый роман, а Александр Дюма пишет по два в неделю.

Никому не нужно показывать, до напечатания, своих сочинений. Больше услышишь суждений вредных, чем дельных советов. […]

22, 23, 24, 25, 26, 27 января. Был в дороге. 24-го в Белогородцевской, 100 верст от Черкасска, плутал целую ночь. И мне пришла мысль написать рассказ «Метель» * 145 Рассказ «Метель» был написан только в феврале 1856 г. .[…]

Ничто так не порадовало меня и не напомнило мне Россию дорогой, как обозная лошадь, которая, сложив уши, несмотря на раскаты саней, галопом старалась обогнать мои сани. […]

28, 29, 30, 31 января. 1, 2 февраля. [ Ясная Поляна . ] Ровно две недели был в дороге. Поразительного случилось со мной только метель. Вел же я себя довольно хорошо. Ошибки мои были: 1) Слабость с проезжающими. 2) Ложь. 3) Трусость. 4) Рассердился раза два.

Николеньки и Сережи нет, а мне столько хочется подумать, поделать и почувствовать, что писать буду мало в дневник.

2 февраля. Проснулся поздно, поговорил с старостой и Осипом, нашел все в лучшем порядке, чем ожидал. Обошел хозяйство. Нездоровится. Приехал Валерьян. […]

[ 3 февраля . ] 3 января * 146 Явная описка. . Проснулся рано, горло болит, несмотря на что поехал на мельницу и осмотрел место для конного двора. Болтал все больше о хозяйстве, послал письмо Щелину. Говорят, я произведен * 147 За отличие в боях Толстой был 9 января 1854 г. произведен в прапорщики. .[…]

4 февраля. Встал рано, после тяжелой, беспокойной и бессонной ночи. Написал письмо Готье, съездил в церковь, отобедал, написал приказания и встретил тетеньку. Очень нездоровится.

[…] Главный недостаток моего характера и особенность его состоит в том, что я слишком долго был морально молод и только теперь, 25 лет, начинаю приобретать тот самостоятельный взгляд на вещи — мужа, который другие приобретают гораздо раньше 20 лет. […]

6 февраля. Встал рано, распорядился кое-чем, взял с собой деньги 600 р. в Совет и поехал в Тулу. Видел Гелке и кончил с ним дело, хотя и не совсем хорошо, но удовлетворительно.

[…] Происшествия с 17 [января] по 6 [ февраля ]. Выехал 19-го в Старый Юрт, узнал неудачу о кресте. Ехал дурно и плутал одну памятную ночь. 2-го февраля приехал в Ясную, усталый и нездоровый, нашел дела в порядке, а себя отставшим, исправившимся и устарелым. Братья уехали в Москву. Арсеньев умер, Черкасский и Нератов зарезались. 6-го был в Туле, кончил дело с Гелке и узнал о своем производстве.

Занятия. Докончил «Отрочество». Решился уничтожить записывание и приведение в порядок правил. Придумал три правила, необходимые для успеха в жизни. Сделал много распоряжений, написал несколько писем, но вообще немного отстал от порядка и деятельности. […]

8 февраля. [ Покровское . ] В 12 часов мы выехали и в 9 приехали * 148 Перед отъездом в Дунайскую армию Толстой поехал в Покровское погостить у сестры Марии Николаевны. . Я вел себя дорогой не совсем хорошо. Маша и тетенька очень милы, и я не видал, как прошел день. […]

10 февраля. Встал часов в 9, пошел во флигель, там написал письмо Алексееву, был у баронессы и хотя был неловок, но не стыдлив. После обеда написал завещание * 149 Завещание было написано в связи с отъездом на войну. Оно не сохранилось. и болтал. […]

13 февраля. [ Ясная Поляна . ] 11 кончил дело с завещанием и выехал в 10, приятно болтал дорогой с Вергани, дома застал всех братьев и Перфильевых. Митенька огорчил, Сережа порадовал меня. Получил письмо от Некрасова, он недоволен «Рассказом маркера» * 150 В письме от 6 февраля 1854 г. Некрасов писал, что «рассказ вышел груб, и лучшие вещи в нем пропали» ( Переписка, т. 1, с. 60). . Ничего не делал оба дня. Но провел их очень приятно, несмотря на горловую боль. […]

16, 17, 18 февраля. [ Москва . ] Ничего не помню, исключая того, что приехал в Москву. Беспорядочен физически и морально и сделал слишком много расходов. […]

14 марта 1854 года. Букарест * 151 12 марта Толстой прибыл в Бухарест, в штаб Дунайской армии, чтобы получить назначение на новое место службы. . Начинаю новую тетрадь дневника после почти месячного промежутка, во время которого я так много переиспытал, перечувствовал, что мне не было времени думать и еще меньше записывать. С Кавказа я приехал в Тулу, видел теток, сестру, Валерьяна и узнал о своем производстве. Все три брата и Перфильевы приехали ко мне и увезли меня в Москву. Из Москвы я проехал в Покровское, там простился с тетушкой Пелагеей Ильиничной, Валерьяном, с Машей и Сережей. Эти два прощанья — особенно последнее — были одни из счастливейших минут в моей жизни. Оттуда поехал к Митеньке, который почти по моему совету бросил Москву, — и через Полтаву, Кишинев и т. д. третьего дня приехал в Букарест. Я был счастлив все это время!