Кани Джеронимо - Имена

- Иди. Я прощаю тебя, - сказал наркоман.

От этого голоса Сергей вздрогнул.

Он встал. Пробормотал что-то нечленораздельное. И пошел куда-то, сам не осознавая куда.

Его нашли через три дня в арке соседнего дома. Окоченевшего. В грязных брюках и рваном свитере. Без обуви. И без одного носка.

Следующим утром после избиения Дана лежала на кровати, в абсолютно пустой квартире. Кроме трусиков, которые были на ней накануне, больше ничего надето не было. Она села на кровати, подобрав под себя ноги, и уставилась в пятно на обоях. Потом легла снова на спину. Развела ноги, и ее правая рука скользнула под трусики.

[22]

В отношениях Саши с Анфисой назойливо замаячила раздражающая напряженность. Целыми днями, не разговаривая и не отвечая на Сашины вопросы, Анфиса лежала на кровати и рассматривала обои. Молчание становилось невыносимым. Саша с большим удовольствием предпочел бы бурные скандалы с битьем посуды, этой раздражающей тишины. Возможно, он не так болезненно реагировал на отсутствие разговоров, если бы не рвущееся из живота чувство вины. Саша понимал, что это глупо, но продолжал верить, что именно он причина молчания Анфисы.

- Анфиса, ты как?

- Плохо, Сашка.

Свой вопрос Саша задал механически, просто потому, что привык каждое утро спрашивать у Анфисы об ее состоянии. Получить ответ он не рассчитывал.

- Мне кажется, что я умираю. Умираю. Умираю. У-м-и-р-а-ю...

Непроизвольно, Саша скривился от Анфисиных слов.

- Ты не умираешь, - сказал он. - Это весенняя депрессия.

- Депрессия бывает только осенняя, - не поворачиваясь, саркастически заметила Анфиса.

- Еще, как бывает! Просто никто не знает. Весна, как и осень, иногда давят на человека.

- ЛСД. И все сразу же пройдет.

В нижнем ящике стола, в деревянной коробке из-под чая Саша и Анфиса хранили свои сбережения. Каждый месяц, в течение года, они откладывали сэкономленные деньги - собирались летом поехать в путешествие по Европе. Анфиса знала, что там уже много денег. Если она возьмет на наркотики, это не сильно отразится на бюджете. Тем более, что это последняя доза. Еще один раз, и она обязательно слезет с наркоты.

- Скоро увидимся, - сказал знакомый дилер, передавая Анфисе марку ЛСД.

- Думаю, вряд ли, - попыталась она улыбнуться и отдала деньги.

Терпеть до дома не было сил. Анфиса зашла в грязный Минский двор, обнесенный вокруг панельными пятиэтажками, словно стенами, возведенными для защиты от врагов. Не обращая внимания на молодых матерей, играющих с детьми на площадке, она подошла к железному теннисному столу, и, как ни в чем не бывало, положил под язык марку. Если бы мамы знали, что именно положила в рот растрепанная девушка с черными кругами под глазами, они накинулись бы на нее и разорвали на части за то, что их маленькие дети только что увидели один из способов самоубийства. Но они не знали, а Анфиса, почувствовав привычную расслабленность и нахлынувшее душевное спокойствие, пошла своей дорогой химической смерти.

Выйдя на улицу, Анфиса сразу даже и не обратила внимания на то, что людей нигде нет. Она наслаждалась огромным небом, встречающимся где-то далеко с коричневой землей. А на горизонте виднелись скалы, похожие на те, что Анфиса видела в учебнике по географии; кажется, это была Америка. До скал было еще очень далеко.

Тишина.

Только теплый ветер тихо разговаривает сам с собой.

Анфиса шла по выжженной земле, стопами чувствуя приятное тепло. Наконец, она поняла, что идет босиком. "Наверное, когда уходила из дома, в спешке забыла одеть кроссовки," - подумала Анфиса. Тут она обнаружила, что на ней вообще нет одежды. Сначала она мутилась, и даже попыталась прикрыть грудь и гениталии, но потом поняла всю бессмысленность своих действий кроме ее самой вокруг никого не было. Раскинув руки в стороны и радостно засмеявшись, Анфиса, подпрыгнув на месте, побежала вперед.

Время шло, а горы, к которым торопилась Анфиса, не приблизились ни на йоту. Анфиса замедлила шаг. Нехотя, она стала понимать, что и небо, и далекие скалы из учебника географии - это большая картинка. Та самая картинка из того самого учебника по географии, только увеличенная в невероятное число раз. Такое больше, что верхнего края этой картинки нельзя различить в небе. Анфиса посмотрела по сторонам: со всех сторон было одинаковое небо и точно такие же горы.

- Без паники, девочка - прошептала Анфиса. И дальше начала рассуждать во весь голос: - Если все вокруг картинка, то значит, за этой картинкой будет что-то другое. Вопрос что? Другая картинка? Можно прорваться и через другую картинку. Картинок может быть много. Главное, чтобы они не висели на стене. Иначе выхода нет.

Она вспомнила, как в троллейбусе нашла тетрадный листик в клеточку, на котором было аккуратно выведено два слова: ВЫХОДА НЕТ.

Ветер подул сильнее. По пустыне покатились волны мусора: старые газеты, пивные банки, бычки, бумажные и целлофановые пакеты. Мимо пролетел рыжий парик

Сверху, над головой послышалось мокрое чавканье, звук которого многократно усилили. Анфиса повернулась и посмотрела. Над ней парил огромный глаз, с ресницами, веком, зеленым зрачком. Чавкающий звук исходил именно от него, когда он хлопал своим единственным веком. Анфиса даже не удивилась. Она вежливо поздоровалась, а глаз в ответ два раза моргнул. Он не пытался причинить Анфисе вреда, по крайней мере, сейчас. Он наблюдал за существом, не похожим на него, и в то же время имеющим в своем организме орган, являющееся уменьшенной копией его самого, при чем в количестве двух штук. Нельзя точно сказать, что больше заинтересовало глаз - Анфиса или ее органы зрения, которые, по странному стечению обстоятельств, тоже были зелеными.

Дальше они шли вместе. Анфиса шла впереди, а глаз парил за ее спиной. Он все время хлопал веком, и звук начал раздражать Анфису. Она стойко держалась, но потом, вдруг, не выдержала:

- Может, хватит? - спросила она, резко обернувшись.

Глаз замер, подлетел ближе, и, как будто издеваясь, хлопнул глазом, издав чавкающий звук громче предыдущих.

- Хватит! - крикнула Анфиса. - Нечего за мной летать. Чего привязался?

Установилась продолжительная пауза, в течение которой глаз и Анфиса смотрели друг на друга, одновременно хлопая веками. И тут Анфиса поняла, что глаз повторяет все за ней. Она подняла камень и швырнула в зеленый зрачок. Стоило камню коснуться влажной поверхности глаза, как что-то кольнуло оба Анфисиных глазах.

Она прижала ладони к своим глазам. Когда неприятная резь стихла, Анфисе стало ясно, что все, что происходит с глазом - происходит и с ее глазами. Он не копирует ее действия. Он является частью ее самой.

"Это, наверное, и есть тот третий глаз, о котором говорят люди," решила Анфиса.