Е Ефимов - Два года из жизни Андрея Ромашова

- Не знаю, ничего не знаю, - неизменно отвечала Ромашова. - Я уехала раньше, а без меня, наверное, увезли его красные, если на фабричном складе его нет.

Дважды во время допроса заходил высокий плечистый офицер со страшным лицом - почти без носа. Он молча слушал, постукивал короткой палочкой с ременной петлей на конце по блестящим прямым голенищам высоких сапог, затем так же молча, усмехаясь, уходил. В третий раз он зашел, когда рыжий, потеряв всякое терпение, бил ее изо всех сил по щекам и кричал:

- Долго будешь притворяться, стерва? Я тебя уничтожу, с землей смешаю. Где сукно, спрашиваю?

- Хватит, Николай Антонович, - негромко сказал безносый. - Отдохни. Поехали со мной. А эту... - он, казалось, несильно, но резко стукнул Евдокию Борисовну своей палочкой по голове. От удара у нее все поплыло перед глазами, и она свалилась с табуретки на пол. - Эту отошли в арестантские. Пусть посидит, может, одумается. От нас ведь никуда не уйдет...

Первое, что увидела Евдокия Борисовна, когда ее втолкнули в камеру, было бледное, изможденное лицо Кати Кедровой.

- Ой, неужели и вас захватили? - бросилась к ней Катя. - Как же так, вы ж уехали? О сукнах спрашивали?..

Ромашова кивнула.

- А я им ничего, ничего не сказала, - перешла на шепот Катя. - Им сукно очень нужно, до зарезу. Я сама слышала, когда сидела в коридоре ждала допроса. Дверь была приоткрыта, и тот рыжий говорил с безносым. Безносый - наш симбирской помещик, полковник Баньковский. Его тут многие раньше знали. Теперь он главный палач, начальник контрразведки ихней. А рыжий - его заместитель, Логачев. Самый страшный здесь человек: мучит жуть, до смерти людей забивает... Так вот они говорили, что мобилизуют сейчас крестьян и их срочно одеть нужно. А еще они говорили, что на этой операции можно хорошо заработать. Как я поняла, они хотят это сукно забрать и продать своим же.

- Ничего, Катя, мы хоть умрем, да ничего им не скажем. Правда?

* * *

В небольшой мазанке на окраине села было тесно и накурено. Командиры только что прослушали доклад Широкова о текущем моменте. Шел восьмой день с того времени, когда разведчики отправились в Казань. "Как там дела?" - с беспокойством думал Петр Андреевич, складывая свои бумаги. Ни на минуту не оставляла его эта тревожная мысль.

Сколько близких, дорогих ему людей замешано в этой операции - дочь, жена, сестра, Андрей... А если провалятся?.. Нет, невозможно, нельзя просто... Что же принесут ребята? Срочно нужны подробные сведения о белых тылах, особенно о Казани. Там, говорят, враги захватили золотой запас молодой Республики Советов. Неужели они его вывезли? Вполне возможно. Недаром же рассказывают, белые грузят что-то на пароходы. Да, а силы какие у них там? Вот-вот начнется большое наступление. Уже создана крепкая регулярная Красная Армия. Теперь мы вполне можем потягаться с вами, господа. Недолго вам осталось гулять по Волге...

Комната давно уже опустела, все вышли покурить на свежем вечернем воздухе, а Широков сидел, задумавшись.

- Пришел, явился! - прервал вдруг его раздумья Мельников.

- Кто, кто явился? - встрепенулся Широков. Из-за плотной фигуры командира отряда выглядывало побледневшее, обросшее бородой лицо Еникеева.

- А Андрей где, Андрей Ромашов? И Вера, Наташа?..

- Погиб Андрей, убили его гады, а жена ваша и дочка в порядке.

- Как же так, как случилось?

- Я, я виноват! - На глазах Еникеева выступили слезы. - Дайте закурить.

- Ну-ну, успокойся, садись и говори по порядку, - вмешался Мельников.

- Значит, когда мы ушли от офицерского патруля, - рассказывал Садык, жадно затягиваясь второй самокруткой, - добрались мы до Казани уже без происшествий. Город, вы знаете, торговый. Телеги с товаром, много народу, торгашей всяких - и на базарах, и на улицах шумно везде. Тут уж нам с Андреем хорошо: никто на нас никакого внимания. Ну, нашли мы домик, тот, на Арском поле. Вот нам обрадовались! Все про вас спрашивали, - обратился он к Широкову, - как себя чувствуете, как выглядите, даже что едите. А потом Андрей с Наташей пошли покупать лоток и всякую ерунду для него. А я отправился на базар - послушать, что говорят мои земляки, как им живется. Очень недовольны татары белыми, притесняют их сильно. Ну а Андрюша накупил всяких книг про сыщиков да любовь, конверты, карты игральные, еще там что-то...

На следующий день вышел он, значит, уже торговать. А я рядом крутился. Ох и ловкий он парень! Взял еще в типографии пачку свежих газет, и вовсю его торговля пошла. Так мы и бродили с ним целыми днями по улицам. Больше около штаба ходили, он даже в казармы попадал. Рассмотрели как следует этих народармейцев. Воюют они якши только с женщинами и водкой, а с нами не очень-то рвутся драться.

Офицеры тоже все больше по ресторанам. Поют там, танцуют, клянутся, что скоро начисто разделаются с большевиками. И все своими полками да вооружением хвастают громко. Ну, мы тут тоже запомнить старались названия всяких частей и сколько у них сил. Я на память много помню. Сами понимаете...

- Потом, позже об этом подробно доложишь. Начальника штаба позовем, отметим на карте. С Андреем что? - поторопил Широков.

- Дня четыре так бродили, разнюхивали все. А затем я смотрю - вроде легкая паника у беляков: офицеры беспокойные, как на плите горячей сидят. А еще их грузовики все возят на пристань тюки да ящики. Пристань в Казани, знаете, далеко, верст пять или шесть будет. И патрулей там, на этой дороге, много - прохожих всех проверяют, документы смотрят. В общем, опасно туда ходить. Но мы подумали, подумали и решились - пошли. Андрей с лотком, а мы с Наташей вырядились, вроде гуляю я с барышней. Нас и не останавливали почти. Один было раз, да у Наташи документы в порядке, а у меня татарские, от муллы. Нас сразу же отпустили, только сказали, что нечего нам делать на пристани. Я и объяснил, что мать моя там торгует, ларек у нее. А Андрюшку раз пять задерживали. Я один раз видел, как он свое свидетельство вытащил, офицер посмотрел и отпустил его. Молодец он парень... - Еникеев запнулся на секунду, - был... Жалко его очень. Как только пришел на базарчик у пристани, так во все горло и закричит: "А ну давай, налетай! Налетай! Только у меня вы сможете купить игральные карты да узнать свежие новости из газет". И что вы думаете - покупали, и еще как!

А дело под вечер было, теплый вечер, хотя и начало сентября. Небо чистое, солнце за Волгой красиво так заходит. Народу полно. Пароходов там собралось! Стоят плотно друг возле друга. Походили мы с Наташей около них, а тут Андрей к нам вроде случайно подошел. "Попробую-ка на самую пристань пробраться, - говорит. - Гуляйте здесь пока".

Мы сели на травку, ждем, а его все нет и нет. Совсем стемнело, огни зажглись, а Андрея не видно. Я уже думал сам туда пойти - выяснить, в чем дело, хотя и опасно это. Только встал - смотрю, он появляется, веселый такой, и тихо говорит: "Ну, ребята, много я интересного узнал. Знаете, я на пароходах был, по каютам даже ходил. Господам очень карты мои нужны. А один мне вот что подарил, - и показал нам японского сукна гимнастерку с какими-то темными пятнами. - Только кровь на ней: видно, убили кого из наших. Мне неудобно было отказаться - еще заподозрят чего".