Герай Фазли - Семизвездное небо

Она приблизилась ко мне, обжигая меня своим дыханием.

- Эльдар, после занятий споешь еще раз этот мугам? Я очень прошу тебя, - попросила она так ласково, так деликатно, что я покраснел и оглянулся вокруг.

Заметив, что все девушки, как и Гюльбениз, восхищенно смотрят на меня, я совсем растерялся, мне ничего не оставалось, как убежать, скрыться от их глаз.

Но куда бы я ни пошел, всюду меня преследовали, как приятный весенний ветерок, слова: "Какой у тебя красивый голос, Эльдар", "После занятий споешь нам еще раз этот мугам?" Мне вспомнились слова отца о "мельнице мыслей", потому что эта мельница вертела жернова в моей голове. Мельница любви...

Весь тот день, вечер, всю ночь я думал о Гюльбениз.

Но как хорошо, что никто не догадывался о водовороте этих неожиданных, этих бурных чувств, нахлынувших на меня! Хорошо, что об этом не знали мои товарищи, ничего не знала Шахназ. Не то, что бы они обо мне подумали? Посмеялись бы, что я в одно мгновенье, с одного взгляда, влюбился.

Наутро у ворот университета меня встретила Гюльбениз. Увидев меня, она чуть склонила голову и нетерпеливо ждала, когда я подойду к ней.

- Эльдар, почему ты опаздываешь? - Я едва успел приблизиться к ней, как она уже ласково, как самого близкого человека, взяла меня под руку. - Я уже давно жду тебя, - сказала она и повела меня в относительно тихий уголок шумного коридора.

А я не знал, что ответить. Безмолвно подчиняясь ее ласковым молчаливым указаниям, я шел за ней. Что сейчас будет, интересно? Сердце мое чуть не выпрыгивало из груди.

- Иди, я тебе что-то покажу. Смотри, тебе нравится? - Она раскрыла портфель и вынула картонку, завернутую в белую вощеную бумагу. Она развернула бумагу, это была картинка: вид на Баку с Каспия. Я понял, что это рисунок самой Гюльбениз, - Ну как, Эльдар, нравится? Я еще никому не показывала. Может, и не стоит?

По ее взволнованному голосу, дрожащим пальцам я понял, что от одного моего слова может зависеть судьба этой девушки. Но что я мог сказать ей? Ведь я неважно разбирался в живописи. И почему ей пришло на ум именно мне показать свою работу первому. Я смотрел на картинку и искал слова.

- Ну что, Эльдар? Тебе совсем нисколечко не нравится?

- Ну что ты говоришь, Гюльбениз... Конечно, нравится. Думаю, это настоящее произведение искусства.

- Правда? - Девушка, замерев, смотрела на меня.

- Из тебя выйдет прекрасный художник...

Но я не смог договорить; побледнев, Гюльбениз подошла ко мне вплотную и дрожащими губами поцеловала меня.

- Большое спасибо, Эльдар. - Потом пристально на меня досмотрела.

Я не отвел глаз. Мы смотрели друг другу в глаза словно завороженные. Наши взгляды походили на лучи, проникающие прямо в сердце. Никакие слова не смогли бы больше сблизить нас. Сначала было колдовство глаз, оно перешло в колдовство губ. Бурный, порывистый поток чувств закружил нас. Ни в одной из прочитанных книг я не встречал подобного.

В тот же вечер мы вместе пошли в кино. Когда мы возвращались, Гюльбениз пригласила меня к себе домой. Я сразу же согласился. Но она почему-то передумала, сказав, что уже поздно. Я не стал возражать. "Тогда отложим до завтра". Она согласилась. Расставаясь, мы условились пойти в университет вместе. Перед нами будто раздвинулся горизонт чудесного согласия. Это походило на тончайший тюль: по одну сторону была Гюльбениз, по другую - я.

Но тому, о чем мы договорились на завтра, не суждено было осуществиться. После первой двухчасовки, в перерыве, я получил телеграмму из дому.

Дрожащими руками развернув ее, я не поверил своим глазам. Она была от Гюльназ. "Мой единственный брат, если сможешь, приезжай в Чеменли. Как можно быстрее. Это очень важно. Любящая тебя Гюльназ".

Еще не поняв хорошенько смысла написанного, я услышал из-за спины:

- Кто эта Гюльназ, Эльдар?

Это была Гюльбениз. Все это время она наблюдала за мной. Я был так растроган, что мне захотелось погладить ее рассыпавшиеся по плечам волосы.

- Сестра. Зовет меня в село.

- Что случилось? Хорошее?

- Не знаю, ничего не могу понять. - И я протянул ей телеграмму. Будто впервые поняв, что женское сердце более чутко, я просил у Гюльбениз совета.

Прочитав телеграмму, она улыбнулась:

- Наверное, сестру твою выдают замуж. А она не хочет идти за нелюбимого парня. Поэтому зовет тебя на помощь. Верна ли моя догадка?

Сам не знаю почему, в одно мгновение в моем воображении ожил образ Толстяка Насиба. Этим летом, будучи в селе, я слышал, что Молла Газанфар готовится женить сына. И выбранная им девушка - это цветок Чеменли. Не Гюльназ ли это?

Мне захотелось убежать, оставить вот так молча стоявшую и видевшую на меня Гюльбениз. Я был убежден, что, если я сию минуту не окажусь в Чеменли, моя прекрасная сестра бросится со скалы Кеклик.

- О чем ты думаешь, Эльдар? - Гюльбениз своим сочувствием желала помочь мне. - По-моему, тебе следует ехать. Пойди к декану, попроси разрешение. Хочешь, вместе пойдем?

На следующий день, когда еще не начало светать, я сошел с поезда на нашей станции и тут повстречал дядю Шахназ, пасечника Сабира. Он едва поспел из Чеменли к поезду. Увидев меня, он протянул мне повод коня и попросил доставить его дяде Сардару, а сам бросился к билетной кассе. Поездом, на котором приехал я, он ехал в Тифлис.

Расспросить я его ни о чем не смог, но был рад, что мне достался иноходец.

Я не успел миновать мост Улу, как начался проливной дождь - такой, что хватайся за струи и лезь на небо. Пиджак и шерстяная рубашка под ним промокли в одно мгновение. Все вокруг было окутано мраком. Я хотел припустить коня, но он, почувствовав мою робость, не слушался. Конь был норовистый. На развилке, у родника Гюльназ, он вдруг ускорил бег и сам свернул направо - к воротам дяди Сардара. Я изо всех сил потянул повод, хотел завернуть его влево, но не смог. Жеребец, хрипя двинулся по знакомой тропинке прямо к воротам.

"Ничего. У ворот он остановится, я сойду и на поводу доставлю к дому".

Но жеребец у ворот не остановился - он толкнул калитку головой и вошел во двор. Я не знал, что делать. В это время сверху, из чуть светящегося окна, донесся такой же слабый, как утренний свет, голос:

- Папа... Это дядя Сабир!

В тот же момент я почувствовал, как затрепетало мое сердце: давно я не слышал этот голос.

Не прошло и минуты, как на веранде послышались легкие девичьи шаги. Она птицей слетела по лестнице.

- Дядя, почему ты вернулся? Почему не поехал в Тифлис? - спрашивала она, идя прямо на меня. - И белые туфли ты мне не привез? Что же я буду делать без белых туфель?

Разбросав руки, как крылья, девушка готова была броситься мне на шею. А я почему-то застыл, боясь вспугнуть ее. В тот же момент у верхних перил лестницы показалась двойная тень дяди Сардара и тети Наибы. Между мной и Шахназ оставалось несколько шагов. Еще миг - и она прильнет ко мне.