Николай Некрасов - Мертвое озеро

– - Извините!

С минуту длилось молчание. Надежда Александровна сказала:

– - Ах, как шумят дети!

– - Я скажу, чтоб они шли играть дальше.

– - Не беспокойтесь… Mademoiselle Анет!

Mademoiselle Анет явилась в дверях.

– - Потрудитесь увести детей в сад,-- сказала Надежда Александровна.

Mademoiselle Анет молча пошла.

– - Знаете ли, она у меня с утра, а я еще голоса ее не слыхала: она, кажется, боится говорить. Впрочем, у ней, может быть, дурные зубы.

– - Посмотрите, какие отличные! вот она улыбнулась! -- воскликнул Тавровский.

– - Странно! я заметила, что женщины с дурными зубами все очень серьезны.

– - Везде есть исключения. Вы так проницательны, что, верно, заметили, какая у ней маленькая ножка.

Надежда Александровна вспыхнула, и невольно ее нога быстро спряталась под платье.

Тавровский подошел к дверям террасы и стал глядеть на луг, где бегали дети, mademoiselle Анет и Марк Семеныч. Надежда Александровна тихонько подкралась к Тавровскому и тоже глядела на луг.

В самом деле, было очень любопытно видеть mademoiselle Анет, которая, отбросив свою гордую осанку, резвилась, как дитя. Она ловко изгибалась, обманывая детей, догонявших ее, и вдруг сделала такое движение, что гребенка выпала у ней из косы, и длинные, густые волосы, ничем не связанные, рассыпались по ее плечам. Она силилась вырваться из рук обрадовавшихся детей, чтоб привести свои волосы в порядок, но они не давали ей этого сделать.

– - Какие волосы! как хороша она так! -- сказал Тавровский.

Надежда Александровна кусала губы, щурясь, глядя на луг, и отвечала:

– - Я держу пари, что эта гребенка упала с расчетом.

– - И расчет был верен, потому что она так великолепно-хороша…

– - Мне кажется, что она какая-нибудь колдунья. Посмотрите, как разбегался мой муж: хочет показать, что он еще молод! -- смеясь принужденно, говорила Надежда Александровна.

– - Я пойду тоже бегать! -- сказал Тавровский и кинулся с террасы.

– - Поль! Поль! -- стиснув зубы, кричала ему вслед Надежда Александровна.

Но он не воротился, и лицо ее приняло такое злое выражение, что вся красота ее исчезла. Она кинулась в креслы и с силою стала качаться, потом вскочила, почти бегом пробежала комнату и дернула так сильно за шнурок колокольчика, что кисть осталась в ее руках. Отбросив ее от себя далеко, она сказала отрывисто вошедшему лакею:

– - Мисс Бетси!

Через две минуты вошла, или, лучше сказать, вкатилась, толстая англичанка. Огненные ее волосы были взбиты в мелкие пукли; на голове ее был чепчик с лиловыми лентами, но и он не мог скрыть ее жидкой косы и таких жидких волос, что красная кожа на голове просвечивалась. Она была затянута в пестрое платье, и пышная ее талия была открыта.

– - Детей за класс! -- не отвечая на поклон мисс Бетси, сказала Надежда Александровна и нетерпеливо глядела вслед толстой англичанке. Потом она подошла к зеркалу, оправила вуаль на голове и, приняв спокойное выражение лица, пошла на террасу, мимоходом взяв какую-то книгу. Она уселась в креслы и стала качаться; но покачивание на этот раз было медленно, выражение лица так кротко; ее серые быстрые глаза щурились и наконец закрылись.

В это время Тавровский возвратился к террасе; но голова его была повернута к лугу, где дети плакали, узнав, что им велят идти учиться.

Когда он подошел к ступенькам и увидел дремавшую в креслах Надежду Александровну, он остановился, посмотрел с улыбкой на спящую и повернул назад. Спящая быстро открыла глаза и крикнула:

– - Поль!

– - Я думал, вы спите…

– - Вы куда идете?

– - Назад. Я было пришел ходатайствовать за детей.

– - Останьтесь! -- повелительно произнесла Надежда Александровна.

– - Вы, кажется, считаете меня тоже за ребенка? Но вам трудно будет сладить со мной; я очень капризен и…

– - Разве это вежливо -- убежать и оставить,-- горячась, перебила его Надежда Александровна.

Тавровский, смеясь, в свою очередь перебил ее, сказав:

– - Мы играли с детьми. Вообразите, я было догнал ее и взял за руку: как она на меня посмотрит… Я сконфузился даже.

– - Вы, кажется, слишком много приписываете могуществу ее взгляда; чтоб вас привести в смущение, надо…

Надежда Александровна остановилась и, взяв неожиданно под руку Тавровского, повлекла его к лугу. Подходя к детям, она приняла такой строгий вид, что Марк Семеныч сказал:

– - Надинь, ты не сердись; это я виноват.

Но Надинь не слушала его и строго спросила мисс Бетси по-французски:

– - Что значит, что дети не уведены?

– - Они заигрались! -- подхватила mademoiselle Клара.

– - Maman, позвольте! -- со слезами бормотали дети.

– - Надинь, дай им поиграть еще! -- сказал Марк Семеныч.

– - Вздор! голову мне вскружили своими криками,-- отвечала Надежда Александровна и повелительным жестом приказала детям удалиться.

Мисс Бетси и mademoiselle Клара пошли за детьми. Mademoiselle Анет тоже хотела было следовать за ними; но хозяйка дома остановила ее, сказав небрежно:

– - Вы теперь им не нужны, можете идти в свою комнату.

Марк Семеныч подхватил любезно:

– - Вы, я думаю, устали. Мы, кажется, слишком пользовались вашей добротой. Позвольте, я вас провожу.

– - Mademoiselle Клара, mademoiselle Клара! -- закричала Надежда Александровна, не выпуская руки Тавровского.

Француженка подбежала к хозяйке дома, которая сказала:

– - Прикажите провести ее в ее комнату, -- и, обратись к Марку Семенычу, она поманила его к себе.

Он подошел; жена взяла его под руку и, глядя язвительно то тому, то другому в лицо, молча повела их на террасу.

Комнаты, назначенные для новой гувернантки, были очень милы и удобно меблированы. Одна выходила в сад и была перегорожена занавесью, так что из нее вышла спальня и маленькая гостиная. Другая выходила на двор; в ней была уборная. Из каждой комнаты был выход: из одной -- на двор, из другой -- в сад.

Явилась горничная, очень порядочной наружности, и стала разбирать чемоданы.

Mademoiselle Анет, сев у окна в мягкие креслы, так задумалась, что не замечала Марка Семеныча, стоявшего уже с минуту в дверях и пристально смотревшего на нее.

Mademoiselle Анет, наконец увидя его, быстро встала. Марк Семеныч кинулся к ней, взял ее руку и тихо, с волнением сказал:

– - Простите, простите меня!

– - Что вы, Марк Семеныч!

– - Я виноват: вы…

– - Полноте! -- с принужденною веселостью перебила его mademoiselle Анет, и, придвигая стул к окну, она сказала: -- Садитесь! -- но, как бы опомнясь, улыбнулась, положила руку на спинку стула и продолжала: -- Я еще не привыкла к своему новому положению; но я скоро совершенно войду в него. Эти комнатки очень миленькие, и я…

– - Скажите, может быть, чего-нибудь недостает здесь?

– - Нет, здесь всё так удобно!

– - Я рад, что хоть комнатой вы довольны.

– - Я всем довольна… Ваши дети очень милы.