Натан Щаранский - Не убоюсь зла

Зеком я был зеленым, азбуки Морзе еще не знал, а о "бестужевке" слышал и сразу же занялся расшифровкой. Получилось следующее: "Я москвич. Кто вы?" Я составил краткий ответ, перевел его на язык цифр, выбрал момент, когда, как мне казалось, вертухая у моей двери не было, и начал стучать. Немедленно открылась кормушка:

- Прекратите перестукивание!

Через день пришло постановление: десять суток карцера. Моя первая и самая неудачная попытка межкамерной связи, первый "заслуженный" карцер.

В первый раз я сидел в карцере летом, а сейчас была зима. Теплее там от этого, естественно, не стало. Опять все то же: бессонные ночи, отчаянные попытки как-то согреться, еда через день... Но у меня уже накопился некоторый опыт, я знал, как "качать права", и на первом же допросе заявил Илюхину протест:

- Условия в карцере противоречат тому, что утверждают ваши свидетели. Где те восемнадцать градусов, о которых они говорят?

- У вас там температура не ниже, - хладнокровно ответил прокуpop.

- Вы уверены? Даже надзиратели, которые сидят не в карцере, а в коридоре у теплой батареи, не снимают тулупы. Требую, чтобы при мне замерили температуру!

Когда я через несколько часов вернулся в подвал, вертухаи сидели без тулупов и, притоптывая, матерились. Но мне от этого теплее не стало...

К вечеру я почувствовал, что заболеваю, и написал заявление: "Мое состояние сейчас таково, что я не могу участвовать в допросах и не смогу до тех пор, пока не выйду из карцера и не восстановлю полностью свое здоровье".

На следующий день в кабинете следователя я лишь повторил сказанное в заявлении.

- Но мы не можем затягивать следствие из-за вас!

Да, я понимал, что следствие шло к концу и они торопились, но мне-то куда было спешить? Я положил голову на руки и задремал. Солонченко что-то там читал мне, пытаясь выполнить свою программу, но я в разговор с ним не вступал и подписывать что-либо отказался.

Меня снова отвели в карцер, но поздно вечером вернули в камеру "по состоянию здоровья".

В последующие годы мне придется провести в карцерах более четырехсот суток; будут головокружения, воспаление легких, потери сознания - но по состоянию здоровья меня оттуда больше никогда не выведут.

* * *

В начале февраля я уже не сомневался: следствие завершилось ? Именно тогда состоялся допрос, на котором на стол были выложены главные козыри -последние, самые серьезные, по мнению КГБ, доказательства моей "изменнической" деятельности.

Мне были предъявлены индивидуальные характеристики на американских дипломатов: Левицкого, Прессела, Натансон, Белусовича, - подписанные начальником спецуправления КГБ СССР генерал-майором Расщеповым и составленные примерно по такой форме: "N родился тогда-то, еврей (все, кроме Белусовича), образование получил там-то, владеет такими-то языками, до приезда в СССР работал в таких-то странах. В посольстве США в СССР занимает такую-то должность с такого-то года. N - разоблаченный агент ЦРУ, занимается сбором подрывной информации. Одним из основных преступных контактов N был гражданин СССР Щаранский А.Б.". Далее описывались обстоятельства наших встреч.

В характеристике на Прессела говорилось: "Тайные встречи проходили обычно на квартире Прессела, а также у станции метро "Краснопресненская" или на Калининском проспекте". Чистая правда, между прочим. Я звонил Джо на работу, прекрасно зная, что телефон его прослушивается, и мы встречались с ним то у станции метро, то напротив ресторана "Арбат" - в зависимости от того, откуда я ехал.

Бывал я у Прессела и дома. Но что значит "тайно"? Чтобы попасть к дипломату, надо пройти с ним под ручку мимо хмуро смотрящих на тебя милиционеров и людей в штатском. Если ты рискуешь идти один, тебя попросту задержат и отведут, в ближайшее отделение милиции.

Об Элен Натансон была такая фраза: "Одна из конспиративных встреч состоялась поздно вечером такого-то числа в ноябре 1976 года у нее на квартире и продолжалась более четырех часов". Мне не пришлось особенно напрягаться, чтобы вспомнить, о чем идет речь: Натансон пригласила нас, человек пятнадцать друзей-отказников, на просмотр американского фильма по мемуарам Хрущева.

Пожалуй, единственное конкретное обвинение, упомянутое в этих характеристиках, было выдвинуто против Мелвина Левицкого: "Левицкий на квартире Рубина завербовал Липавского для работы на ЦРУ". Предположим, что это так, но какое отношение это имеет ко мне?

Далее шли характеристики на корреспондентов, "с которыми Щаранский поддерживал преступную связь", подготовленные оперативным отделом КГБ Москвы и Московской области и подписанные его начальником - полковником Новицким: на Альфреда Френдли, Джорджа Крымски, Кристофера Рена, Дэвида Шиплера, Филиппа Торта, Филиппа Капутто. Завершались эти характеристики так: "Пользуясь информацией, полученной от Щаранского, N опубликовывал на Западе клеветнические антисоветские статьи, наносившие ущерб интересам СССР. В советской прессе публиковались данные, свидетельствующие о принадлежности N к спецслужбам США".

О каких данных идет речь, оставалось пока неясным, но содержание одной из характеристик было куда более конкретным. Это был материал на Роберта Тота. Его подготовили не осенью семьдесят седьмого, как на остальных, - на нем стояла гораздо более ранняя дата: одиннадцатое марта. То есть характеристика была составлена за четыре дня до моего ареста и в день официального начала дела.

Она гласила: "Роберт Ч.Тот, 1938 года рождения, еврей венгерского происхождения (Боб был не единственным неевреем, "обращенным" КГБ в иудаизм, - и он, и Шиплер, и Френдли, и Крымски, и Капутто должны были иллюстрировать сионистский характер антисоветского заговора). Получил дипломы таких-то университетов по таким-то специальностям. В 1948 году служил в армии. Был корреспондентом "Лос Анджелес Таймс" в Лондоне и Вашингтоне, а также в Москве, куда приезжал во время визитов Никсона в СССР в 1972-м и 1974-м годах. Постоянно работает в СССР в качестве корреспондента этой газеты с августа 1974 года. Владеет методом визуальной разведки. ("Что это такое?" - спросил я Солонченко. "А это вам надо было у своего приятеля узнать".) "Постоянно проявляет интерес к местам, закрытым для иностранцев. Осведомлен в вопросах оборонного и экономического характера. Проводит опросы советских граждан по закрытой тематике. В этих преступных контактах Тоту особую помощь оказывает гражданин СССР Щаранский А. Б. Компетентные органы располагают инструктивным письмом Тоту от руководства РУМО США, где в частности говорится, что руководитель РУМО генерал Вильяме на оперативных совещаниях рекомендует своим сотрудникам обратить особое внимание на материалы Роберта Тота. Из письма также следует, что у Тота были встречи с командующим объединенными вооруженными силами НАТО генералом Хейгом и что очередные такие встречи должны состояться в будущем".