Ирина Грекова - На испытаниях

Он шел, и вспоминался ему один день в детстве, очень похожий по ощущению. Было ему тогда лет семь или восемь. Домашние собрались в гости, звали его с собой. А он все не мог решиться: идти или нет?

- Ну, хватит полоскаться, - сказала мама, - решай.

А он все полоскался. Потом будто бы решил, сказал: но пойду. Но это он так сказал, ему очень хотелось, чтобы его уговорили. Но никто его уговаривать не стал, просто ушли, а он остался один. Ужасно один, и так хотелось в гости. Как сейчас помнит: голубые обои, один, и солнце, один прямой луч, и в нем пылинки звездочками.

Сейчас он шел по горбатой, изъезженной дороге с глубокими колеями. Окаменевшая грязь. Сколько предметов намертво в нее всохло: истлевший валенок с половиной галоши, моток ржавой проволоки, колесо... Какие здесь, должно быть, разыгрывались бои в героическую грязевую пору. Как завывали машины, как бились возле них люди, подсовывая под скаты брусья и колья, а то и ватники. Как дул холодный ветер, а люди закуривали, заслонив ладонями огонь, и между пальцами у них светилось красным...

А сейчас по обе стороны дороги зеленели странные деревья - как их там зовут, ивы или ветлы? - бородатые, сказочные, сплошь оплетенные тускло-зелеными тяжами водорослей. Это весной поднималась вода, высоко, до самых верхушек, стояла вода, а потом ушла, оставив на деревьях водоросли. Как уходила вода - это и сейчас было видно по листьям: на самых верхних ветвях они были здоровые, блестящие, темно-зеленые; пониже - узкие, светлые, молодые; а совсем внизу только еще распускались почки. Генерал Сиверс вспомнил, как однажды, несколько лет назад - еще и городка не было, - в самое половодье лодочник Степан Мартемьянович - совершенно библейский старик, матерщинник и пьяница - привез его в лодке, кажется, сюда, на это самое место. Да, точно. Кругом была вода - на десятки километров одна вода, гладкая, без морщинки, розовая вечером вода, и из нее - верхушки деревьев черноватыми шапками. И, кажется, чайка была, старик держал весло, и с него капало, от каждой капли по воде бежал круг...

Дорога вышла к берегу реки. В тихой предвечерней воде по колено стояла лошадь, запряженная в водовозную бочку. Рядом расхаживал почернелый сухопарый возница в подвернутых штанах. Он черпал ведром воду и поливал лошади раздутые, дышащие бока. Генерал Сиверс с какой-то грустью и напряженным вниманием глядел на все это. Ощущение значительности происходящего еще усилилось необычайно глубоким, обширным и долгим ударом, который пришел издалека и огромным вздохом потряс окрестность.

И вдруг он увидел в воде двух совсем маленьких беленьких мальчиков года по три, по четыре, не больше. Мальчики хлопотали то по пояс, то по плечи, то по самую шею в воде, присаживались на корточки, подныривали, шлепали ладошками, что-то кричали. Почему-то они купались одетые. Под солнцем мокро и ярко сверкала красная с синим, пестрая кофточка одного. Другой был одет скромнее - в голубой маечке. За плечами у первого висело ружье. Так и купался с ружьем.

Генерал Сиверс обратился к вознице:

- Послушайте, это ваши дети?

- Наши, наши, - с удовольствием ответил возница. Он выпрямился, рукавом обтер коричневое лицо. С усов у него капало.

- А зачем же они купаются вот так, в одежде? Да еще с ружьем?

- Айв самом деле, зачем?

- Так это я вас спрашиваю.

- А я вас.

"Хорошо все-таки без формы, - подумал Сиверс, - разве он так бы со мной разговаривал, будь я в форме?"

- Послушайте, - сказал он, - это все-таки не дело - таких маленьких ребят пускать одних в воду. Хорошо здесь, у берега, мелко. Зайдут дальше утонут.

- И очень просто - утонут, - радостно согласился возница, глядя на детей из-под широкой черной ладони. - Три шага - и по шейки, а там с ручками, ей-богу. Только пузыри буль-буль - и все.

- Тьфу, черт, - рассердился Сиверс, - что же вы за ними не смотрите?

- А чего смотреть? Не моя забота. Чужая-то спина не чешется.

- Так вы же мне только что сказали, что это ваши дети?

- А то не наши? Самые наши дети...

Тут только Сиверс заметил, что возница пьян, и порядочно. Придется самому заняться детьми.

- А ну-ка, орлы, - крикнул он, - вылезайте на берег, живо!

Две белобрысые головенки - чуть повыше и чуть пониже - повернулись к нему. У той, что пониже, были ярко-голубые глаза и брильянтовая капля на кончике носа.

- Не, не пойдем, - сказал маленький. - Мы тута играем.

- Во неслухи, - сказал возница, забираясь на облучок. - Я уж звал нейдут. Таким одна дорога - тюрьма.

- Сейчас же на берег, кому говорю! - крикнул Сиверс.

Головы снова повернулись, как винтики.

- Но, паразитка! - крикнул возница, хлобыстнул лошадь кнутом и стал выезжать на дорогу. Бочка подрагивала, роняя воду.

- Чего ты с ними начинаешься? - спросил возница. - Брось их к лешему, айда со мной, к Ною.

- К какому Ною? К праотцу?

- Ты что. Ноя не знаешь?

- Не знаю.

- Пустой человек. Ноя не знает, - махнул рукой возница и отъехал.

Генерал Сиверс остался на берегу. Что поделаешь? Придется вытаскивать этих огольцов. Смерть не хочется лезть в воду. Может, словами их приманить?

- Эй ты, в красной кофточке! Как тебя зовут?

- Сережа, - ответил маленький.

- Ты что же, один сюда пришел?

- Не, я с Сережей.

- Ничего не понимаю! Кто из вас Сережа? Ты или он?

- Я Сережа. И он Сережа.

- Так вот. Сережа с Сережей, сейчас же вон из воды, а то силой вытащу.

- А я тебя застрелю, - сказал Сережа поменьше.

- Ну вот, и сразу застрелишь, - грустно сказал генерал Сиверс. - Это же превышение предела необходимой обороны.

- Какой обороны?

- Не слушай, это я так, для моциона языка. Да ты, наверно, из ружья и стрелять-то не умеешь.

- Фиг, врешь, умею.

- И со звуком?

- Пу! - крикнул Сережа.

- Ну, это что за звук. Скучно мне даже слушать тебя, братец ты мой.

- А ты с большим звуком стрелять умеешь? - заинтересовался Сережа.

- И с каким еще! Слышал, недавно ударило? Это мой был звук. Я умею стрелять из самой большой пушки, какая есть.

- Ты что же, солдат?

- Нет, генерал.

- Врешь. Генерал - он большой такой, золотой, красный, а ты серый.

Сиверс вздохнул и согласился:

- Я серый.

Тут неожиданно раскрыл рот Сережа побольше и спросил басом:

- А из пакеты ты умеешь?

- Это он говорит "пакета" вместо "ракета". Смешно? - сказал Сережа поменьше.

- Не смешно, - строго ответил Сиверс. - И вообще довольно демагогии. Живо из воды, поняли?

- Все равно я тебя не боюсь, - храбро заявил Сережа-маленький.

- Господи, согрешишь тут с вами.

Генерал Сиверс разулся и полез в воду. Было мелко, до колен, брюки он подвернул и почти не замочил. Мальчики довольно послушно дали ему руки и вышли на берег. С обоих обильно текла вода. Сиверс снял с них одежонку и неумело, по-мужски, выжал. Как их вести, голыми, что ли? Он подумал и надел на мальчиков трусы, а майку и кофточку дал им в руки - нести. Какие разные ребята! Сережа побольше - крепенький, укладистый, как туго набитый тючок. Сережа-маленький - розовый, голубоглазый, похожий на новенькую перламутровую пуговицу.