Игорь Свинаренко - Москва за океаном

В такой ситуации при известной широте взглядов — чего, казалось бы, проще, чем усыновить ребенка? Но на белых сирот в Америке записываются, как мы когда-то на телевизоры, и надо ждать годами… На сирот черных — каких усыновила уж четверых семья москвичей Киселевских — широты взглядов не хватает… И вот в прошлом году добрые люди познакомили Биларди с беременной девушкой, которой будущий ребенок был не нужен. Так эта девушка тоже очень жестко держалась за семейное планирование и отступать от принятого ранее решения не собиралась. То есть раз она ребенка не планировала, так и воспитывать его не будет точно. В то же время она не могла отступить и от религиозных убеждений, которые не позволяли ей отправиться в абортарий. Так вот Пэт и договорилась с решительной девушкой, что будущего ребенка усыновит (такое там, кстати, сплошь и рядом бывает). Ближе к родам к донорской мамаше был послан специальный юрист, чтобы оформить документы. И вот в роддоме он столкнулся с другим юристом! Тот выписывал справки на того же самого ребенка, но для совершенно других родителей, из далекого и циничного Нью-Йорка! По некоторым сведениям, проныры ньюйоркцы сочли естественным дать девице денег а даже мысли такой не приходило в голову наивным Биларди.

Они долго потом не могли оправиться от шока и не знали, куда девать уже к тому времени припасенные коляски и пеленки. Пэт сутками рыдала…

Ну и вот теперь решила усыновить ребенка за границей.

— Чтоб никто-никто не смог у меня его отнять. Я второго раза не переживу. Села в самолет — и все, улетела, и он будет только мой и больше ничей… Они потом не будут ведь прилетать в Америку, чтоб забрать ребенка, ведь правда?

И вот наконец нашелся вариант. Пэт с мужем засобирались в Россию за ребенком… Подруги кинулись ее снаряжать и дарить подарки, к примеру "кенгуру", такой ранец, в котором носят детей.

Пэт ужасно любит детей. По всей квартире у нее развешаны фотографии племянников и внуков. Все ее сестры и братья сразу после школы переженились и наплодили тучу детей.

— Ты, Пэт, ведь им теперь завидуешь? Небось начни жизнь сначала, так плюнула б на карьеру и принялась бы рожать одного за другим? Ну, да ничего, теперь бросишь работу и будешь нянчить брянскую сироту…

— Ты с ума сошел? Карьера важней всего, и я ее ни на что бы не променяла. Да и с чего ты взял, что я брошу работу? Конечно, отпуск недели на две придется взять, а там няню хорошую найму. И все будет хорошо.

Получается, было бы здоровье, а остальное они себе сами купят. И еще останутся деньги на дорогую няню.

Каждый день в среднем двадцать сирот из России уезжают жить в Америку. К новым приемным родителям, которые таким способом избавляются от собственной бездетности. Оставшиеся в России сироты тоже выигрывают, — им больше тогда достается, на бедность-то.

Это же хорошо, когда всем хорошо?

Американская мечта семьи Биларди — взять в дом сироту — сбылась! Маленькая гражданка России по имени Олга Джойс Биларди живет теперь в их доме на окраине американской Москвы. Пэт и ее муж Ларри, они оба возятся со своей новой дочкой, облизывают ее и агукают, и бегут наперегонки за бутылками с детской едой. И возят Олгу Джойс по родственникам и знакомым, и хвастаются ею, как неким удивительным, небывалым, редким предметом. Те охотно соглашаются, что оно так и есть, что это все замечательно и очень весело, и тоже улыбаются, и дарят Олге Джойс разные игрушки.

P.S. Всякий, кому приходилось делать какое-нибудь полезное дело при помощи русского чиновника, знает, насколько болезнен и интимен этот процесс. Там столько, понимаете, наличествует всякого… Поэтому никаких адресов, явок, фамилий — ничего.

Биларди ехали в Россию из последних сил.

После трех выкидышей, после диагноза "бесплодие", после неудачной американской попытки усыновления, когда одни жулики их жестоко "кинули", надежда на счастье была слабая. Жизнь не удалась, это было ясно, и родственники пытались их утешить: да забудьте вы про это, выбросьте детей из головы, просто живите в свое удовольствие, развлекайтесь, путешествуйте, тратьте деньги — чего еще надо. Но им почему-то показалось, что Россия их спасет. Вся их надежда была на Россию.

Путешествие в далекую страшную Россию, в жуткую криминальную Москву — это американский подвиг. Иностранные провинциалы, которые даже перед поездкой в Нью-Йорк прощаются с семьей как будто навсегда, чувствуют себя отчасти камикадзе. Но Пэт не такая, чтоб испугаться чужой страны, потому что она природная авантюристка. Когда в детстве ее пугали, что вот сейчас придут цыгане (когда-то они точно кочевали по американскому Подмосковью, и об их приближении законопослушное оседлое население заблаговременно предупреждалось по радио) и заберут ее, у нее загорались глаза:

— О'кей! Я готова! Ну где же они?

Но все-таки — чужая страна с экзотическими обычаями…

В Москве Биларди много чего понравилось. Например, Храм Христа Спасителя, Кремль и грузинская еда.

А еще:

— Помнишь (это она Ларри. — Прим. авт.) того мальчика, возле Кремля? Ему лет пять, наверное, он сидел на маленькой скамеечке и играл на маленькой гармошечке. Он играл anniversary waltz. Ему бросали купюры в футляр от гармошки…

— Это что за вальс такой? Ну-ка, насвисти мне, — встрял я в лирическое воспоминание.

Пэт стала напевать:

— See (пауза) how we dance (пауза) ta-ta-ta (пауза) ta-ta-ta, — и это оказались — разумеется, вы уже сами узнали — "На сопках Манчжурии". — Мальчику много бросали денег. А рядом играл старик, и ему не бросали.

Пока Биларди стояли, слушая, как мальчик играет на гармошке, и говорили друг другу, что все будет хорошо, что жизнь у малыша наверняка удастся, да и деду тоже накидают денег, — возле них остановилась компания школьников. Дети возбужденно шептались. Потом от компании отошла самая смелая девочка — ей было лет двенадцать, подошла и спросила:

— Excuse me, what time is it?

Ларри, сверившись со Спасской башней, сказал. Девочка вернулась к своим, и дети захохотали. Вот она, встреча на Эльбе! Знай наших. Были, значит, в Москве, встретили там американцев, поболтали с ними по-английски, разумеется, и хоть бы что, а?

Еще Пэт и Ларри понравились пирожки, которые продаются на улицах, и женщины, торгующие ими:

— Они такие добрые, даже улыбаются — это в России-то! Не то что дамы в русских офисах.

— Каких офисах?

— Ну, это московское отделение одного русского банка. У нас тут записано название, адрес и даже фамилия менеджера, но мы вовсе не хотим, чтоб девушка потеряла работу. Однако нам кажется, что банк должен лучше тренировать персонал. Поэтому название мы не будем разглашать — скажем только, что оно начинается на букву "М". Ларри настаивает на этом, несмотря на то что у него почти случился инфаркт.