Мехти Гусейн - Апшерон

- Да нет. В начале войны держался бодро. Потом занемог. Пролежал с неделю и умер.

- Может быть, потому заболел, что мобилизовали коней, а?

- Нет, нет! Только о том и говорил, что в случае войны его кони займут первое место в армии. За несколько дней до болезни написал даже письмо товарищу Буденному. Просил ни в коем случае не запрягать его коней в повозки и не отдавать артиллеристам. "На выращенном мною коне, - не раз говорил он, - не всякий джигит усидит..."

Кудрат взглянул на приятеля и улыбнулся. Беседа оборвалась. Управляющий позвонил кому-то и ровным, внушительным голосом сказал в трубку:

- К вам зайдет один парень, по имени Таир Байрамлы. Отведите ему место в общежитии для молодых рабочих. - Положив трубку на рычаг, управляющий обратился к Джамилю: - От моего имени передай мастеру, чтобы назначил твоего друга в вечернюю смену. Только условия у меня не легкие, - он взглянул на Таира. - От людей, которые работают на морском бурении, требуется прежде всего твердое желание работать при любых условиях. Если ты не тверд в своем решении, говори сейчас же. Чтобы не раскаиваться потом, в зимнюю стужу, когда завоют ветры, и в летний зной, когда будет нечем дышать... Молодым ребятам, вроде тебя, я ставлю еще одно условие: они должны и работать, и учиться.

Кудрат выжидательно помолчал, давая Таиру время подумать. Затем сказал:

- Если согласен, иди и приступай к работе... Ясно или объяснить еще раз?

Кудрат улыбнулся. Это были его излюбленные слова, и само повторение их, казалось, доставляло ему удовольствие. Таир же подумал, что ему будет легко работать в тресте Кудрата Исмаил-заде, и удовлетворенно закивал головой.

Джамилъ и Таир подошли к столу и, пожав руку управляющему, покинули кабинет, довольные, что все устроилось так быстро.

Кудрат подмигнул своему приятелю:

- Ну, что ты скажешь? Говорил же я тебе, что мне просто везет. Другим приходится искать вот таких ребят, а ко мне сами идут. А ведь это будущие командиры производства, и судьбу азербайджанской нефти будут решать они. Да, мой дорогой, успех выпадет на долю того руководителя, кто думает о завтрашнем дне.

Кудрат встал и воспаленными от бессонницы глазами посмотрел в окно. Была видна только часть промысла. В недавно заложенной буровой над скважиной поднимали бурильные трубы, а рядом, у действующей скважины, устало раскланивались качалки насоса. Чуть поодаль белело свежей штукатуркой одноэтажное здание конторы третьего промысла. Сбоку от него виднелась еще одна вышка, качалка которой почему-то стояла без движения.

Прошло немного больше недели, как Исмаил-заде принял трест, но он уже точно знал, каковы мощность и возможности каждой скважины. Увидев остановившуюся качалку, он нахмурился и, подняв трубку внутреннего телефона, попросил соединить его с конторой третьего промысла.

- Товарищ Самедов, - сказал он, - если все так следят за скважинами, как ты, то нечего удивляться, что трест отстает. Скважина тысяча девяносто бездействует... Нет, нет, я прекрасно вижу отсюда. Поблизости никого нет. Проверь, проверь, пожалуйста!

Кудрат положил трубку на рычаг и посмотрел на приятеля долгим и задумчивым взглядом. Трудно было ему расстаться с той тысячей метров бурильных труб, которые просил тот взаимообразно, обещая вернуть через месяц.

- Будь у меня сейчас возможность заложить еще одну-две скважины, разумеется, ни одного метра не дал бы. Сам знаешь, в каком я положении. Каждый день недодаем стране пятьсот тонн нефти...

- Но ведь не ты же виноват в отставании треста!

- Я или кто другой - какая разница? Сейчас я отвечаю за выполнение государственного плана. И выход для меня в сущности один: двигаться вперед, и как можно быстрее.

- Самыми скоростными методами?

- Вот именно! - живо подхватил Кудрат. - Ты интересовался, кажется, методами моей работы? По-моему, самый лучший метод - это идти впереди. Когда я отстаю, я не могу смотреть открыто в глаза ни родной дочери, ни собственной жене. Конечно, нет еще ничего героического в том, чтобы неделями не вылезать с промысла, урывками спать вот здесь на диване, но иначе я не могу. Или я добьюсь...

- Прости, Кудрат, я перебью тебя... Кажется, сюда идет Лалэ. Какова женушка - управляющий трестом! Соперники, а? Наделала шуму на весь Баку! С такой женой, как твоя, отставать не станешь... Ты извини меня, я уж пойду. Совестно вам мешать, ведь вы так редко встречаетесь.

Вошла Лалэ и поздоровалась с обоими мужчинами. Извинившись еще раз, приятель Кудрата вышел из кабинета.

Со дня назначения в трест Кудрат Исмаил-заде почти не бывал дома, и сейчас приход жены очень обрадовал его. Лалэ была ему не только преданной женой, но и близким другом, советчиком. Когда им долго не удавалось видеться, оба они начинали остро ощущать, как недостает им друг друга. За последнюю неделю у Лалэ тоже было очень много хлопот. Возвращалась она домой поздно, тотчас звонила мужу в его трест и, не застав на месте, сидела за книжкой до глубокой ночи. Кудрат не приезжал, и она, с беспокойством думая о муже, ложилась в постель.

Лалэ знала, как трудно приходится Кудрату в новом тресте. Он не любил говорить об этом, но она достаточно изучила характер мужа: даже когда ему нездоровилось, он никогда не жаловался. Малейшую неудачу мужа Лалэ переживала, как свое личное горе. Так у нее сложилась привычка - хотя бы издали, но пристально и с волнением следить за каждым шагом Кудрата. Впрочем, в их семье и любовь, и супружеская нежность приобрели совершенно иной, может быть не совсем обычный характер. Со стороны могло показаться, что отношения между супругами не отличаются особенной нежностью. Некоторые строили на этот счет всякие догадки. Как-то одна из подруг Лалэ вздумала даже предупредить ее: "Будь настороже, дорогая. У Кудрата, наверно, есть любовница". Лалэ пропустила это мимо ушей, но подумала: "Тебе не понять наших отношений". Только из вежливости не произнесла она этих слов вслух, а прибегла к более мягким выражениям.

- Знаешь, дорогая, - сказала она, - я люблю и достоинства и недостатки Кудрата. И даже если верны твои предположения, я уверена, что Кудрат не променяет меня на другую женщину.

Подруга Лалэ ехидно рассмеялась над этой странной логикой:

- Тогда, или ты его не любишь, или же сама...

Лалэ резко оборвала подругу на полуслове и, не прощаясь, ушла..

И вот теперь она стоит перед мужем. Оба молча глядят друг на друга, о чем-то задумались.

Первой нарушила молчание Лалэ:

- Кудрат, скажи секретарше, чтобы подали стакан чаю.

- Что же ты стоишь? - в свою очередь отозвался Кудрат.:

"Без тебя мне трудно, Кудрат. Но, как видно, тебя не особенно удручает, что целую неделю мы не виделись", - думала Лалэ.

"Нет, моя дорогая, - как бы угадывая ее опасения, мысленно отвечал ей Кудрат. - Если бы я не чувствовал всегда твоего присутствия, на каждом шагу спотыкался бы".