Гусейн Гусейнов - Солнечный огонь

3) Введение суда присяжных, выборность мировых судей, знающих местные языки, введение института опытных следователей, судебной полиции, выборных третейских судей, строгий выбор надежных переводчиков с образовательным цензом, участие адвокатуры в производстве предварительного следствия.

Предлагалось также - как бы в помощь - учредить при наместнике особое совещание из выбранных населением граждан для решения оперативных вопро сов. Топчибашев считал, что подобное совещание может в дальнейшем приобрести значение постоянного представительского органа при высшем правителе края, статус общекавказского сейма.

Граф Воронцов-Дашков, в целом, был удовлетворен совещанием. Главное для него сейчас было - выиграть время в отношении мусульман. Теперь пусть спокойно уезжают, обнадеженные предстоящими изменениями, а, как говорится, обещанного три года ждут... Выслушав рапорт Маламы по итогам встречи в Зеленом зале, Илларион Иванович принялся за составление отчета на Высочайшее Имя. "Кроме экономических интересов, - размышлял он, постоянно находясь во внутреннем споре с последователями позиции князя Лобанова-Ростовского в правительстве, -существуют еще интересы и политические. Наш дипломат Меньшиков справедливо требовал в 50-е годы от султана признания протектората русского царя над всеми христианами в Турции. Если бы это произошло тогда, России сейчас бы не пришлось соперничать с Англией в Восточном вопросе. Армяне стали бы здесь нашим верным оплотом. Теперь же Англия и Франция лишили Россию ее морального и политического значения на Востоке и в Малой Азии, и армяне постепенно принимают покровительство западноевропейских держав, сами активно добиваются его..."

Граф чувствовал себя призванным поломать эту ситуацию и потому не ощущал своей фатальной зависимости от хитроумных льстецов, оказывая армянам демонстративное расположение. Ему предстояло убедить в правильности своего курса царя. В Петербурге должны были после его письма осознать: армянский вопрос является уже не столько внутренней проблемой империи, сколько фактором ее внешней политики. Что на этом масштабном фоне графских замыслов о прямом вмешательстве в дела Турции представляли из себя закавказские мусульмане? Им придется смириться с новыми соседями, полагал Илларион Иванович. Честолюбивый даже на старости лет граф предпочитал делать крупные ставки.

Около "Дарьяла" сгрудились под дождем фаэтоны. О чем-то громко спорили между собой извозчики. Под навесом у входа слепой нищий старик наигрывал на шарманке что-то печальное, напевая неожиданно сильным чистым голосом.

Владимир Феофилович и его спутник нырнули во влажное тепло духана. Народу было не очень много. Освободившись от намокшей верхней одежды, они уселись за столик в отдаленном углу зала с низким сводчатым потолком. По закопченным от ламп стенам висели яркие картины в массивных самодельных рамах, изображавшие сцены из тифлисской жизни. Ансамбль из дудукистов и зурначей самозабвенно выводил грузинские народные мелодии. К мужчинам тут же подлетел молодой красавец, чтобы принять заказ. Пахло вином, дымком жарящегося на углях мяса, какими-то травами.

- Пьяной рыбки здесь не подают, это надо идти в духан на Эриванской площади, но все, что подают, выше всяких похвал, - заметил Аркадий, когда они сделали заказ.

- Пьяной рыбки? - засмеялся Маевский.

- Ну да, водится такая маленькая рыбешка в Куре, ее прежде, чем приготовить, еще живую, запускают в чан с вином... - объяснил Аркадий.

- А о чем это пел шарманщик у входа? Вы знаете грузинский? - спросил Владимир Феофилович.

- Как не знать! Я здесь вырос. А песня понравилась вам? Да у него и голос хорош! Странная песня... Там примерно такие слова: "Нищего меня напитали горечью, и горькой стала мне сладкая эта земля..."

- Вот он, Восток... - улыбнулся Маевский, - я давно убедился: здесь, что ни нищий, то поэт и философ... Сейчас бы забыть обо всем, весна на пороге - уехать в горы, отправиться странствовать... Но нет! Ждет Петербург, дела... Я просто обязан как можно скорее составить для министра докладную записку по поводу совещания... События 1905 года не должны повториться... Пора развенчать, наконец, вредную легенду об искренности поведения армян. Они же во всем преследуют свои племенные цели. Необходимо также срочно остановить этот вал переселения в Закавказье турецких армян, не давать им подданства...

- Поздно... - Аркадий опустил голову. - Момент упущен, Владимир Феофилович! Тем более что наместник несвободен в своей политике...

- О чем вы? - удивился Маевский.

- Я не открою вам большой тайны. Кстати, у нее есть имя - Месроп... Об этом знают в Тифлисе, и сами же армяне первыми похваляются, что наместник у них в кулаке... - продолжил Аркадий. - Так и говорят без стеснения: политика Воронцова-Дашкова вырабатывается в его спальне. А я еще добавлю: и осуществляется на деньги армянских нефтяных миллионеров. А вы думаете, почему они столь нагло развязны были поначалу на совещании?

- Как это в спальне? О чем вы, Аркадий? Граф старый человек и супруга его не девочка... К тому же, помнится, из знатного и древнего дворянского рода Воронцовых-Шуваловых... Елизавета Андреевна - внучка первого кавказского наместника князя Михаила Семеновича Воронцова, ее отец, граф Шувалов, служил на Кавказе вместе с Лермонтовым, а мать, Софья Михайловна Воронцова, поговаривали, дочь Пушкина... И вот теперь какой-то парвеню Месроп...

- Тем не менее, влияние он имеет на нее громадное. Епископ - сладкий красавчик, красноречив, прикидывается легкомысленным прожигателем жизни, а на самом деле - идейный вождь тифлисской армянской буржуазии. И он нашел отмычку к сердцу жены наместника. А старый лев, ее сиятельный муж, видно, окончательно потерял нюх и когти. В армянском вопросе он полностью следует ее советам. Вот Месроп и навевает через нее то, что им выгодно. Окружили графа стеной бесстыдной лести и подношений, постоянно внушают свою любовь к трону...

- Постойте, Аркадий, - перебил Маевский, его лицо исказило болезненное выражение. - Но революционные дашнакские комитеты, убийства высоких сановников, я уж не говорю о простых людях, - это ведь очевидные и вопиющие факты! Насколько мне известно, в прошлом году во время приема посетителей был убит революционерами муж дочери графа - московский градоначальник Петр Шувалов... Ведь его же собственную семью задел террор!..

Маевский искренне недоумевал.

Аркадий достал папиросы, закурил, оглядел наполняющееся вечерним оживлением помещение духана, а затем, понизив голос и ближе придвинувшись к Маевскому, сказал:

- Хотите знать мое мнение? Думаю, я разгадал тактику действий власти в событиях 1905 года в Закавказье. Я специально в Баку ездил и попал туда как раз в тот горячий день, когда армянские боевики расстреляли конку, где большинство пассажиров были ремесленники и рабочие-азербайджанцы. Многое я тогда увидел собственными глазами, Владимир Феофилович. И тогда же понял: власть не боялась беспорядков на национальной почве. Она на них закрывала глаза. Ей нужно было сбить пламя настоящей нешуточной социальной борьбы. У дашнаков была своя цель, у власти - своя. А вот кто кого использовал - это вопрос! Ни солдат, ни казаков на улицах Баку во время стрельбы и погромов не было. Они словно самоустранились... Я спрашивал полицию, которая пряталась по подворотням: "Почему не вмешаетесь?" Отвечали: "Приказа нет". Всем им было плевать, сколько трупов валялось в городе. Главное - остановить забастовки, снять все требования поднять зарплату, улучшить условия жизни... Газету Топчибашева "Каспий", где пытались писать правду, сразу обвинили в панисламизме. Но во многих бакинских газетах тогда все же успела проскользнуть догадка о "сговоре" жандармов с дашнаками. Азербайджанским рабочим и местным русским, чтобы втянуть их в беспорядки, кто-то внушил мысль, что армяне хотят поставить своего государя, а потом примутся за них... Город тонул в слухах, как лодка в бурном море, - Аркадий помолчал и продолжил: - Знаете, как пожар тушат в лесу? Встречным огнем... Здесь поступили именно так. Дашнаки и распоясались. Только зря власть лелеет пустые мечты - загнать этого джинна обратно в бутылку. Армяне почуяли ее слабость и теперь будут добивать ее, как шакалы...