Мирза Ибрагимов - Наступит день

- Так почему же ты не поклялся?

Муса задумался.

- Знаешь, сынок, - сказал он через минуту, - приложиться к корану не легко! От страха у меня сердце зашлось... Не выдержал я.

Мысли, охватившие Фридуна несколько дней назад, снова обступили его.

"Дышать нечем, жить невозможно! - пронеслось в голове. - Люди за Аразом на том берегу за двадцать лет прошли столетний, тысячелетний путь, а мы все те же, все те же! Предрассудки и невежество!"

И Фридун вспомнил, как при Кучик-хане крестьяне отказались отобрать у помещиков землю только потому, что муллы объявили это грехом. Однако он тут же усомнился в правильности своих суждений.

- Дядя Муса, - сказал Фридун, чтобы проверить свою догадку, - если вдруг объявят, что вся земля помещика - ваша, крестьянская, что вы сделаете тогда?

Глаза Мусы сверкнули надеждой, в голосе послышалась радость.

- Что сделаем, сынок? Поделим и будем благодарить аллаха.

- А если муллы и такие, как Софи Иранперест, выйдут к вам с кораном в руках и скажут, что делить помещичью землю грешно? Тогда как?

Муса замялся на минуту.

- Нет, этого быть не может. Почему же грешно? Бог создал землю для народа! Если хочешь знать, грешно помещику держать столько земли в своих руках. Нет, я не откажусь от земли...

Умру, но не отдам! - решительно заключил Муса.

Фридун поднялся.

- Ну, спасибо, дядя Муса! - с облегчением сказал он. - Ты пробудил во мне надежду. Спасибо.

- Куда теперь думаешь податься? - спросил старик, озабоченный дальнейшей судьбой Фридуна.

- Обо мне не беспокойся, - уклончиво ответил Фридун. - Уж я найду себе какое-нибудь безопасное местечко. Я дам знать о себе...

Тут старик рассказал Фридуну о предложении Курд Ахмеда, переданном ему через Кюльсум.

- Что бы это могло значить? - спросил Фридун.

- Не знаю, сынок. Аллах его знает, что это за человек. Но народ говорит, что он не похож на прочих господ: ни у кого ничего не берет, добр, отзывчив...

Когда Фридун, прощаясь, пожимал руку Мусе, тот остановил его.

- Послушай, парень, а как же твоя доля урожая? Куда ее привезти тебе?

- Ничего не надо, дядя Муса, не надо. Купи рубашонки ребятам.

Фридун расцеловал Мусу и ушел с гумна. Он шел, прижимаясь к скирдам, в открытых местах пригибался к земле.

Неожиданно он увидел, что прямо на него движется чья-то тень.

- Не бойтесь, Фридун, это я, - сказал человек.

Фридун вышел из укрытия. Курд Ахмед подошел совсем близко и протянул ему руку.

- Кто вы? - спросил Фридун с тревогой и удивлением. - Что вам от меня надо?

- Я такой же враг этих жестоких порядков, как и вы, - ответил Курд Ахмед. - Я такой же честный человек, как и вы. А честные люди должны поддерживать друг друга. Куда вы намереваетесь идти?

- В Тегеран.

- Правильно! В Тебриз вам ни в коем случае нельзя возвращаться. Отправляйтесь прямо в Тегеран. Возможно, что я буду там раньше вас. Не останавливайтесь в гостинице. Постарайтесь снять комнатку где-нибудь на окраине. - Он пожал руку Фридуну и вложил ему в ладонь небольшой сверток. Это вам на расходы... В дороге пригодится, - и, назвав свой тегеранский адрес, добавил: - Запомните хорошенько. Будьте покойны, это не главная наша контора, а только один из многочисленных мелких складов. Я бываю там только раз в неделю, по воскресеньям, от восьми до двенадцати дня. Итак, до скорой встречи в Тегеране!..

Фридун признательно пожал ему руку и пустился в путь.

Он шагал по жнивью, по пажитям, мимо стогов сена, вдыхая щекотавшие в горле запахи трав, мяты, изредка вглядываясь в глубокое, бездонное небо. Свежий ночной ветерок с Савалана трепал его волосы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В небольшой чайной, расположенной на шоссе, идущем из Тегерана в Северный Иран, было необычайно оживленно.

Хозяин чайной с засученными по локоть рукавами ощипывал во дворе только что зарезанных кур, подбрасывал поленья в дымящийся очаг и то и дело давал распоряжения своему помощнику - небольшому мальчугану:

- Подбавь углей в самовар! Полей на руки! Над костром кипел большой закопченный котел, в котором варился лучший рис "садри". Вокруг распространялся аппетитный запах.

Ущербная луна скупо освещала землю. Красные языки пламени, вырывавшиеся в щели между кое-как сложенными камнями, прорезали ночной мрак и терялись в бесконечной шири пустыни. Невдалеке от костра фосфорическим светом загорались то там, то тут огоньки и снова гасли во мраке. То были глаза шакалов, прибежавших па запах мяса. Шакалы оглашали воздух жалобным воем. И не было здесь никаких иных звуков, кроме этого жалобного завывания, время от времени нарушавшего гнетущее молчание пустыни.

Но хозяин чайной не видел ни рассыпанных в темной выси ярких звезд, ни бескрайней пустыни, сливавшейся где-то вдали с небом, ни беспокойно горевших глаз шакалов. Он был занят одной мыслью: угодить гостям, которые внесли оживление в однообразную, отмеченную мертвенным покоем жизнь затерявшейся в глухой пустыне чайной.

Обычно с наступлением сумерек жизнь здесь совершенно замирала. Прекращалось всякое движение. Редкие автомобили, мчавшиеся по шоссе, не останавливались. И хозяин чайной с первой звездой запирал свое заведение на засов и, завернувшись в потрепанное одеяло, укладывался спать. Засыпал он под вой шакалов, и его воображением завладевали страшные духи, в существовании которых он не сомневался. Только с утренней зарей, когда подходили первые караваны, он освобождался от власти полных кошмарами тревожных снов, ставил самовар, подметал дворик перед чайной и подавал чай прибывшим путникам.

До самого вечера продолжалась эта привычная хлопотливая жизнь чайной. А после захода солнца здесь снова воцарялась глухая тишина.

И каждый день одно и то же!

Но сегодня выдался необыкновенный вечер. После захода солнца сюда на автомобиле приехало четверо господ и, предупредив, что заночуют, приказали приготовить вкусный ужин. Двое из прибывших были в военной форме, и старшего из них прибывшие называли "господин сертиб" - полковник.

- Следи за дорогой! - приказал хозяину чайной сертиб. - Если покажется автомобиль, тотчас же сообщи мне!

К вящему удовольствию хозяина, спустя полчаса после приезда знатных гостей в чайную забрели три крестьянина. Они возвращались из Ардебиля и, не успев засветло добраться до своей деревни, завернули на ночевку.

Выпив по стакану чая, они улеглись на циновке, постланной на полу, и вскоре захрапели... Этот храп вселял в сердце хозяина спокойствие и подбадривал его. Если бы даже прибывшие в автомобиле господа оказались злоумышленниками, эти простые крестьяне могли стать его защитниками и спасителями.

И спокойно, с шумовкой в руке, хозяин то поправлял крышку на котле с пловом, то переворачивал жарившихся кур.