Мирза Ибрагимов - Наступит день

- Не ной! - проговорил Керимхан сухо. - Встань, садись на койку.

Махбуси на минуту притих. Потом пошевельнулся в полумраке. По-видимому, хотел подняться.

Керимхан взял его под руку и усадил на койку. Стоны Махбуси сменились плачущими вскриками.

- Осторожно, брат мой Керимхан, осторожно! Эти негодяи живого места не оставили на мне.

Керимхан ничего не ответил. Молчал и Махбуси. Казалось, в темной и немой камере они изучают друг друга.

Наконец это безмолвие стало угнетать обоих. Первым тяжелое молчание нарушил Гусейн Махбуси:

- Я рад, что мы в одной камере. Вместе и горе кажется легче.

Он снова всхлипнул. Керимхану даже стало жаль его. Слово, сказанное от всего сердца, поднимало человека в его глазах. В голосе Махбуси он уловил нотки искренности.

Не так же ли подавляло одиночество и его самого? Разве не счел бы и он за счастье иметь рядом с собой человека, да любое живое существо - собаку, кошку, даже крысу?

- Эх, Гусейн! - отозвался он на жалобы Махбуси. - Таких мучений, как в этот раз, я никогда не испытывал. И думаю, как выносливо тело человека! Тебя не искалечили?

- Дышать не могу. Сломали ребро. Но теперь мне лучше. Я думал - умру и избавлюсь навсегда от этой муки.

- Нет, Гусейн, не говори так. Человек никогда не должен желать и искать смерти. Смерть - это ничто, пустота... Жить, жить... Какой смысл желать того, что кладет конец всему? Даже человек, по горло утонувший в горестях и несчастьях, предпочитает жизнь смерти.

- Какое у тебя твердое сердце Керимхан! Но я, по правде говоря, желаю только скорой смерти.

- Не малодушничай! Все это пройдет. Темницы, в которых нас сегодня гноят, завтра будут снесены. Как знать, быть может, когда-нибудь на месте этой тюрьмы будет разбит сад. А вот здесь, где находится наша мрачная камера, вырастет розовый куст... Каждую весну будут на нем распускаться ароматные розы. И разве не вспомнят тогда нас будущие поколения? Наши Азады?.. Вспомнят! Непременно вспомнят! Но я верю, что и мы сами доживем до этого дня.

- Не верится. На этот раз нам не спастись от виселицы, Керимхан.

Минуту оба молчали. Потом Махбуси добавил:

- Для спасения у нас единственный путь.

- Какой? - живо спросил Керимхан. - Если для этого надо грызть землю, я готов на все.

- Братец мой Керимхан! Нам нет спасения. Мы погибнем. А тем путем, который сулит нам спасенье, мы, конечно, не пойдем. Ведь мне не раз предлагали: назови хотя бы одного из своих товарищей - получишь свободу. Меня били, истязали, но я ничего не сказал. Теперь я убедился, что и с тобой поступали так же. Сердце на части разрывается. Как ты думаешь, братец? Может... может, назвать одного, двух, чтобы избавиться от этих мучений...

- Как? - глухо спросил Керимхан, не веря своим ушам. Охая и стеная, Махбуси повторил свой вопрос.

Душу Керимхана вновь всколыхнули страшные сомнения: "А не я ли действительно виновен во всех наших несчастьях?"

Махбуси понял его молчание как признак колебания и нерешительности и стал смелее:

- Брат мой, я совершенно выбился из сил. Ты, я вижу, не в лучшем состоянии... Керимхан, друг, давай только скажем, где находится Фридун... Его, наверно, там уже нет. Но они оставят нас в покое. Подумай, у тебя жена, ребенок...

Эти слова, этот заискивающий, плаксивый голосок разрешили все сомнения Керимхана. Он быстро повернулся л, схватил сильными руками Махбуси за горло, подмял его под себя.

- Негодяй! Это ты нас предал! Теперь ты хочешь, чтобы и я предал своих товарищей?!

Внезапно дверь камеры распахнулась. Трое здоровенных тюремщиков набросились на Керимхана, вырвали Махбуси из его рук и еле живого унесли из камеры.

- Перевести его в прежнюю камеру! - приказал подошедший серхенг Сефаи.

И Керимхана опять водворили в камеру, которая напоминала поставленную стоймя могилу.

Теперь он не сомневался в том, кто был в действительности Гусейн Махбуси. Понял и всю непоправимость своей ошибки. И, прижавшись головой к мокрой стене, он зарыдал.

После ареста Керимхана Хавер долго и мучительно раздумывала над своим положением. Она не могла представить себе, что ее ждет завтра? Что будет с ее сыном? Арест доктора Симоняна, и исчезновение Арама лишили ее последней надежды на спасение. Она знала, что куда бы она ни пошла, в какие бы двери ни постучалась, повсюду услышит один ответ: "Убирайся прочь! Работы нет!" Нищенствовать? Или?.. Разве мало было молодых женщин, которые ради куска хлеба продавали свое тело?

Она знала, что по городу шныряют сотни бесчестных маклеров, которые вербуют в публичные дома девушек и молодых женщин, попавших в тиски нищеты и голода. Нет, она предпочтет лучше покончить с собой! А Азад? На кого же она оставит сына? Только мысль об Азаде мешала Хавер исполнить свое страшное решение.

Шла вторая неделя после ареста Керимхана.

Однажды вечером Хавер сидела у себя в комнате и печально следила за Азадом, который играл тут же. Она не замечала, что по лицу ее катятся слезы.

Раздался стук в калитку. Хавер вышла во двор. На ее вопрос из-за калитки послышался незнакомый женский голос:

- Открой, сестрица Хавер-ханум, открой! У меня к тебе дело.

Хавер открыла. Вошла женщина лет пятидесяти, накрашенная, напудренная. Ее внешность и манеры не предвещали ничего доброго...

Женщина обвела комнату взглядом и презрительно поджала губы.

- Убогая комнатенка, - проговорила она, - и сырая. Здесь невозможно жить человеку.

- Уж какая есть! - сказала Хавер сухо.

- Почему, Хавер-ханум? Такой молодой, красивой женщине, как ты, не следует жить в такой лачуге.

Хавер смолчала.

Женщина оглядела находившиеся в комнате вещи и отозвалась о них с тем же презрением. Потом перевела разговор на тяготы жизни, выразила сожаление по поводу постигшего Хавер несчастья.

Хавер надоело слушать ее болтовню, и она решила справиться у посетительницы, кто она такая.

- Неужели ты меня не знаешь? - спросила женщина, растянув в улыбке свой и без того большой рот. - Ведь мы соседи; я живу в третьем от тебя доме. А зовут меня Гамарбану-ханум.

- Не знаю... Не приходилось слышать...

- Ты не знаешь, а я тебя знаю. Потому и пришла. Хотелось посмотреть, как ты живешь, что поделываешь? Может быть, нуждаешься в чем-нибудь?

- Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь.

- Не говори так, милая. От отца наследства не получила, от матери тоже, на что же ты можешь жить? А за этот рваный коврик и пяти кранов не дадут.

И Гамарбану уставилась на Хавер. Она задалась целью - либо выудить у нее нужные сведения, либо завлечь в свои сети и присоединить к обществу других ханум. В обоих случаях Хавер была для нее кладом. Но выведать у нее тайну общества было бы прибыльнее: угодив мистеру Гарольду и серхенгу Сефаи, можно было получить прекрасное вознаграждение.