Мирза Ибрагимов - Слияние вод

В полевом стане было шумно: женщины расстелили на прохладной, обдуваемой ветерком веранде принесенные из дому скатерти, разложили горками чуреки, яйца, масло, сыр. Першан и бригадира встретили веселыми шутками, смехом.

Тетушка Телли, похожая в своих сборчатых юбках на гигантский кочан капусты, облупливая с яйца скорлупу, вдруг воскликнула:

- Соль-то забыли! Дай-ка, голубушка, - попросила она Гызетар.

- Аи, тетушка, что с твоей памятью сделалось? Выдвинули звеньевой, а ты опростоволосилась, - засмеялась Першан.

- А я завернула память в платок, чтобы подарить одному человеку, забывшему о семейном долге, - с милой улыбкой ответила Телли.

Все сразу притихли: Гараш завтракал в соседней комнате, а двери были распахнуты настежь...

Першан отдернула протянутую к чуреку руку. Как она ни была зла на брата, а при народе сочла нужным заступиться:

- Аи, тетушка, каким сладким был твой язычок, когда ты распевала баяты. А теперь с твоих уст срываются горькие, как перец, слова.

- А сладкий язык я тебе дарю, доченька, пользуйся... Ты же всех оправдываешь, горькой правды в лицо никому не говоришь...

В разговор вмешалась полная женщина, с мускулистыми, как у циркового борца, руками.

- Видела вчера на поливе вашу невестку. Пожелтела, бедняжка, как осенний лист. Не больна ли?

- Словно луну в рамазан, ее и не видно, - подхватила соседка. - Или совсем переселилась в "Красное знамя"?

- Там председатель добрее! - ехидно вставила какая-то девушка, прячась, за спины соседок.

На щеках Першан вспыхивали и исчезали багровые пятна. Сжалившись над подругой, Гызетар строго сказала:

- Распустили языки-то! Стыда нету. А если, у Майи такая работа? Будто не слышали, что у Кара Керемоглу земля засолонилась? Несколько гектаров. Ведь это такая беда!... Лучше бы рассказали заместителю председателя о своих нуждах. - И она кивнула на подъехавшего на гнедом жеребце Салмана.

Тот спешился, отдал поводья сторожу и молодцеватой походкой вошел на веранду, пожелал собравшимся приятного аппетита.

- Спасибо! - ответила за всех Гызетар. - Милости просим к нашему столу, да вот беда, горяченького ничего нет. Мы-то все лето так, а тебе с непривычки кусок в горло не полезет...

"Вот проклятая баба! Похуже тетушки Телли", - поморщился Салман, но нашелся, указал на Ширзада, который сидел рядом с Першан, брал масло и чуреки с ее скатерти: на веранде было тесно, они сидели, почти прижавшись друг к другу. Салмана так и передернуло, но он не выдал себя, улыбнулся и повторил:

- Вы с парторга спрашивайте. Это его первейший долг - заботиться о людях. А мне бы со стройкой Дома культуры да с электричеством управиться.

Гараш, услышав голос Салмана, вышел из комнаты и направился к своему трактору.

- Да, на полевых станах пора бы готовить горячие обеды, - согласился Ширзад. - Конечно, я в этом виноват, не отрицаю. Взвалили мы на плечи наших женщин и девушек такую ношу, что диву даешься, как они держатся до сих пор...

Першан с удивлением почувствовала, что ей трудно дышать от ненависти к Салману. Все было в нем ей отвратительно: и учтивая улыбочка, и вкрадчивый, льющийся, как струя вина из кувшина, голос, и полевая офицерская сумка, переброшенная через плечо, и безграничная самоуверенность. Нарочно, чтобы позлить его, она вложила в руки оторопевшего Ширзада облупленное, уже посоленное яйцо, кусок намазанного маслом чурека.

- Питайся, питайся, без матери-то совсем отощал, - сказала Першан с той грубостью, с какой деревенские девушки при посторонних говорят с любимыми. - На Салмана надеяться - ноги протянешь... Чего только в нашем колхозе нету: и мясо, и зелень, и овощи, и масло... Тарелка супа обошлась бы, самое дорогое, копеек в шестьдесят, а то и в полтинник. Деньги бы можно вычитать в конце месяца из аванса на трудодни. Вот как все просто.

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы:

- Правильно!

- Ценное предложение!

- Обещай, Салман, что сделаешь!

Тот с невозмутимым видом поклонился.

- По твоим речам, ханум, тебя можно принять за члена ревизионной комиссии. Зимою, во время выборов, я выдвину твою кандидатуру в депутаты райсовета... А горячие обеды будут, непременно будут, - неожиданно заключил он. - Через два дня, завтра не успеем.

По проселочной дороге шла легковая машина, плавно колыхаясь на ухабах, расшвыривая в кусты клубы пыли. Салман, узнав "победу" Рустама, решил срочно отправиться на участок тетушки Телли.

Там он стал прохаживаться в междурядьях, отдавать распоряжения, словом, был полностью поглощен работой.

Женщины рыхлили кетменями почву вокруг низкорослых, хилых кустов хлопчатника, вырывали сорняки. Работали споро, слаженно, но молча: посевы были так плохи, что у всех сердце изболелось.

- Медленно, медленно дела идут, - еще издали с не довольным видом сказал Рустам. - Пошевеливаться надо. Кустики слабые, не подкормлены.

В голосе Рустама слышалось что-то непривычное, чувствовалась усталость, но упрек его был несправедлив, и тетушка Телли не стерпела.

- Из кожи лезем, стараемся, а теперь мы же виноваты? Спасибо, дядюшка... Не твоего ли любимчика Немого Гусейна участок? Не я ли тебя останавливала, убеждала, что твой подхалим губит семена? А сейчас ты ухватился за мой воротник.

Председатель снял папаху, вытер платком разгоряченное лицо.

- Ну и скандалистка же ты! - упрекнул он.

Подошедший Ширзад ударил носком сапога по земле, покрытой залубеневшей коркой, сказал, что действительно звену тетушки Телли участок достался тяжелый, но если поливать водой с навозной жижей, то кусты выживут, окрепнут.

- Поняла? - пренебрежительно спросил Рустам.

- Я-то поняла, а вот понял ли ты, что уже руки отваливаются от кетменя? - завопила тетушка Телли. - Где машины, которыми набит двор МТС, где?

Председатель подергал ус, с трудом удержавшись, чтобы не выругаться, и молча направился к машине.

2

Вечерело, небо было уже не светло-синим, а темно-зеленым, словно отражало созревающие поля и сады. На западе глубокими бороздами пролегли багровые полосы заката.

По извилистой тропинке в высокой пшенице шагал Ширзад. Весь день он провел на бахчах, огородах, кукурузных делянках. Радостно было ему видеть, как тучнеют, наливаются соками плоды и злаки, но почему-то чувства удовлетворения не было. На каждом участке он находил следы небрежной работы. Видно, надеялись люди, что муганская земля и муганское солнце выручат. Они и правда выручают до поры до времени, однако в колхозе есть излишек рабочей силы, машинный парк МТС полностью не загружен, бригадиры часто не соблюдают агротехнические правила. Радоваться-то, в сущности, нечему.

Тропинка выбежала из ярового клина, нырнула в заросли сирканов, запахло пылью от пролегавшей неподалеку проселочной дороги; Ширзад шел все медленнее. Только теперь, когда мать вернулась домой из района, Ширзад понял, как не хватало в эти дни ее заботы. Тетушка Сакина была внимательна, а все же чужой человек, чужие руки... Вдруг почему-то часто-часто забилось сердце, будто от запаха мяты, растущей по берегам арыка. Полно, да только ли по матери он скучал, к ней ли теперь стремился? Вполголоса, очень тихо, будто боясь, что подслушают, он запел баяты, а через минуту незаметно увлекся, пел громче и громче, и равномерно колыхавшиеся пшеничные нивы примолкли, очарованные мелодией Кесмя-шикяста: