Мирза Ибрагимов - Слияние вод

- Аи, завобразованием, вынь да положь мне учителя по русскому и по немецкому, а я их в багажник засуну и повезу в колхоз!

- Дай да подай! Требовать, слава богу, умеете, - наставительно, даже, пожалуй, лениво, ответил Гошатхан. - А приедет в село молодой учитель-горожанин, вам для него топчан из досок лень сколотить. В школе зимой нет дров, летом - воды. Хочешь иметь опытного учителя - дорожи им...

Гошатхану не понравилось бесцеремонное вторжение председателя. Его за живое задело, что Рустам не назвал его по имени. Гошатхан обычно осаживал грубиянов. И сейчас он поступил так же.

Рустам оторопел. Ишь отчитывает, как нашалившего школьника! Он, впрочем, и раньше знал, что многие побаивались язвительных замечаний Гошатхана. Перед партийными конференциями некоторые районные работники предупредительно раскланивались при встрече с Гошатханом. Едва он, хилый и щуплый, выходил на трибуну, как сразу превращался в разъяренного льва. Тут уже его не удержать! Вот почему Рустам дал себе время, чтобы ответить. Он опустился на скрипучий диван в белом чехле и вытянул ноги в знак непочтительности. Некоторое удовлетворение старику доставила мысль, что пиджак Гошатхана мешковат, что рубашка на нем до того желта, что в глазах рябит, а мятый галстук похож на хвост жеребенка. "Культу-ура! Одеться не умеет, а самонадеянности через край", - подумал Рустам и, поморщившись, сказал:

- Если бы слова твои равнялись делам, то даже первоклассники в районе были бы академиками. Мы, значит, угощаем учителей одним айраном, а в других колхозах их потчуют медом, не так ли?

При этом он выпустил из своей трубки клуб густого дыма. Не переносивший запаха табака Гошатхан маленькой ладошкой развеял облачко пахучего дыма.

- Чего ты меня, как улей, обкуриваешь? Убери трубку... - сказал он невозмутимым, ровным голосом. - Рустам-киши! Иди в чайхану с такой демагогией, а меня оставь в покое... Что же касается учителей, должен сказать, что на примете подходящего нет. А найдется - направил бы в колхоз "Красное знамя". Создайте учителям условия, а потом требуйте.

Больше всего Рустама дразнило хладнокровие заведующего: если бы Гошатхан кричал или бранился, Рустаму было бы легче.

- Какие условия, деточка в галстуке, какие? - крикнул Рустам. - Я построил каменную, на двадцать классов, школу. Как спальню новобрачной, каждую комнатку украсил. Чего тебе надо? Спасибо хоть скажи.

- Во-первых, я тебе не деточка. Потрудитесь быть вежливым, если, конечно, умеете... - Голос Гошатхана звучал по-прежнему лениво, снисходительно, хотя можно было догадаться, что из всех слов Рустама он услышал только: "деточка".

- А во-вторых?

- Во-вторых, ты построил новую школу, - большое спасибо! - Гошатхан даже привстал и поклонился. - Однако доблести тут никакой не вижу. Во всех колхозах такие же новые школы. И не для меня ведь старался - для народа.

- Я никого не попрекаю. Говорю, как дело обстоит. И не во всех колхозах такие школы, ошибаешься.

Гошатхан торжественно показал рукой на орден Отечественной войны, сверкавший на груди Рустама.

- Носящий награду Родины обязан вперед, по-орлиному смотреть, а не назад. Не оглядывайся на отстающих, если сохранил мужество в сердце, равняйся по поредовым.

- Где они, передовики, деточка? Называй, я по пальцам считать стану...

- Не обременяй себя непосильным трудом. Твой сосед Кара Керемоглу построил учителям дом в двадцать комнат. Все удобства, веранды, тенистый садик...

Лучше бы он не упоминал это имя! Едва услышав а Кара Керемоглу, Рустам совсем разбушевался:

- Да что с тобой толковать, легче козе хвост крутить!... Провалил народное образование в районе, а теперь решил отыграться на председателях! Не будь я Рустам, если не выволоку тебя на бюро райкома.

Он был уверен, что эта угроза утихомирит строптивого человека. И ошибся. Заведующий лишь скривил тонкие губы.

- Только и мечтаю, чтобы райком занялся школами. Тогда я научу тебя отличать черное от белого.

Рустам почувствовал, что его рука, как бы сама по себе, потянулась к вороту рубахи заведующего: "Встряхнуть бы тебя, разок, так сразу бы опомнился!" Но усилием воли он сдержался, лишь сквозь стиснутые зубы буркнул:

- Я не я буду, если не заставлю тебя прислать учителя! - И выскочил из кабинета.

3

Он хотел сразу пойти к председателю райисполкома, но в глаза ему бросилась вывеска чайханы. Жизнь издавна научила его после крупного разговора или даже размолвки, с кем-нибудь посидеть, посасывая заветную трубку, перед дымящимся стаканом медно-красного чая, пока душа отойдет и придут в голову разумные мысли, в которых уже будет трезвый расчет и не будет опрометчивого задора.

Так и теперь, перемолвившись в чайхане словечком со знакомыми, осушив два стакана, Рустам восстановил утраченное спокойствие и, насвистывая, направился в райисполком.

Он не был близко знаком с председателем исполкома Калантаром Кельбиевым, но слышал, что этот человек изворотлив и любит, когда у него просят совета или помощи.

Некоторые председатели колхозов даже без нужды заглядывали к нему узнать мнение, посоветоваться. И таких Калантар Кельбиев опекал, не очень-то интересуясь, хорош или плох председатель. Но горе дерзким и независимым! Пусть и дело-то у председателя справедливое, яснее ясного, а Калантар придерется к пустяку и на заседании исполкома обязательно выступит против недогадливого... Словом, умел поддержать и выделить своих людей. Не случайно его иногда называли "братцем" - "лелеш". Так и говорили: "Калантар-лелеш".

Рустам не признавал подобных отношений с начальством. Он всего два-три раза был у Калантара, и, надо заметить, обязательно по приглашению самого председателя исполкома.

Повинуясь голосу совести, Рустам и в этот раз пошел не к предрайисполкома, а в райком партии. Все же он не отважился зайти к первому секретарю - Аслану. "Пожалуй, уроню себя в его глазах!" - мелькнула догадка... И он заглянул ко второму секретарю. Но и тот не поддержал его претензий, наоборот, сказал, что сам Рустам и виноват в бегстве учителя.

- Уж так я во всем и виноват!

- Надо заботиться о человеке. Теперь ждите, ничего не поделаешь.

"Э, вот в чем загвоздка! - сообразил Рустам, выйдя из кабинета. - Пока я в чайхане отдыхал, Гошатхан по телефону все в нужном свете представил, возвел на меня всякие небылицы. Да-а, опасный человек, крупный склочник!..."

Это был вывод, призывавший к немедленным действиям. Рустам вспомнил, как однажды на бюро райкома Гошатхан буквально высмеял Калантара. И после заседания тот полушутя-полусерьезно заметил: "Эх, учитель учителей, придется и мне когда-нибудь проучить тебя!" Вспомнив это, Рустам подумал, что именно Калантар мог сейчас заставить склочника краснеть и потеть. Однако едва он ступил на крыльцо исполкома, как совесть подсказала: "Не становись должником Калантар-лелеша! Такой не успокоится, пока не вырвет рубля за копейку!" Но тут окно кабинета, выходившее в сад, осененный столетним вязом, с треском распахнулось, и Калантар-лелеш лег на подоконник грузным животом.