Геннадий Исаков - Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста)

Так религия Духа поставила человека с его душой на колени перед религией Материи.

Теолог похлопал ладонями, изобразив удивление.

- Да Вы не только Поэт, вы и философ, хотя это, наверно, одно и то же. Но, Великий Синклит! - обратился он к собранию. Ваша Честь! Я отклоняю все обвинения в свой адрес. По формальному поводу. Если логика противоречит сама себе, то все, на ней построенное, ошибочно. Здесь усматривается этот самый случай. Поэт изобличает догматы церкви и утверждает, что они стали вроде мешка на щеголе. То есть морально устарели. Добро и зло, по нему, стали неузнаваемы. Так и суд невозможен. Но устраивает суд и пользуется ему полезной частью догматов для бичевания другой, органически связанной с первой. Не может палка одним концом бить по другому, не согнувшись. А наши догматы не гнутся. Истинный суд может творить лишь только бог. Прошу учесть мое несогласие.

- Хорошо. Внесите в протокол. Предлагаю посмотреть, как развивался на слабости религии материализм.

Он ввел свою рациональность в решение задач, поставленных религией. Очистив их от божественной причастности. И навязал рациональность на века, утвердив безошибочность рациональной логики. "Истина конкретна!" - сказал он. И овладел умами людей. Очевидность стала главным, нет - единственным критерием! Очевидность слабых глаз и незрелого ума!

Вот человек у них уже произошел от животных, благодаря не то труду, не то искусству. Ему уже отказано в собственной исключительности. Как можно с этим согласиться?

Человек шел из недр природы самостоятельно и неотвратимо в развивающемся эшелоне всей Вселенной, как развивается любая отдельная клеточка цельного организма для своей специфической роли. Так и вся иная тварь. Но как? Да так же, как конкретный человек. Через беременность материнского круга обстоятельств. Вот и распрямился весь конструктор гениального творца. Важно понять, что все еще идут процессы формирования земного младенца, он не родился еще. Внутриутробный организм его - вся органическая жизнь в целом на земле.

Конечно, отрицая идеализм, нужно и это отрицать.

Предвидя возражения, скажу сразу. Да, Ученый, до рождения настоящего Разума в мире все было предопределено. Поскольку правила развития Вселенной были определены богом и нарушителей их еще не было. С появлением Разума предопределенность стала ему подчиняться.

Выскажу упрек относительно генетической наследственности и теории естественного отбора. Есть, есть они! Но каково их понимание? Представьте себе, идут два путника, несут общую ношу. Оба устают. Как им организовать свою работу? Природа распорядилась так. Попеременно. Один отдает другому свои силы, то есть тело, и повышает жизненный опыт его, сражаясь с ним, и уходит в небытие на отдых с тем, чтобы другой потом возродил его снова там, куда придет. И ушел бы, как тот прежде, в небытие. А возрожденный понес груз дальше. Возможно совместное преодоление преград с перерождением. Груз, что несут они, называется жизнь и разум. Здесь Вам и естественный отбор и генетическая наследственность.

Благодарю, коллеги, за внимание.

Сейчас, господа, было бы важно проследить историю становления и взаимодействия обоих начал, чтобы понять их странные законы. Кто нам поможет в этом?

Убийца почесал свалявшиеся волосы на голове и пробубнил.

- Надо начать с начала всего. Пожалуй, я знаю, кто стоял у истока их. Или рядом.

Он всмотрелся в темноту зала и позвал кого-то жестом руки.

К столу, горбатясь и от этого низко волоча руки, подошел заросший человек.

- Назовитесь.

- Каин. Сын Адама и Евы. Поэт, ремесленник и земледелец. Вот моя печать. - сказал заросший и, откинув гриву волос, показал рог.

- Каин, ответьте, что есть убедительное для вас?

- Не вкусившему от древа познания добра и зла, незачем вкушить от древа жизни.

- Расскажите, Каин, о себе и о своей печати.

- Печальная судьба моя сокрыта в таинстве рождения. начал свое повествование Каин. - Говорилось, что дьяволом был истинный отец. И тайну мою так никто не знает. В тумане грез в тиши рассветов я напряженной мыслью в тайну бога проникал. Спал в камышах. От них и имя Каин получил. Мать полагала, что спасителем от первородного греха ее я буду ей. "Зачем, я думал? Сад Эдема был воздвигнут. Да с деревом запрета среди кущ. Чтоб человеку в сонной неге пребывать, в блаженстве есть и нить бессмертья продолжать, все мучаясь, не понимая суть запрета? Не понимая умысла Всевышнего Отца? Тупым бараном под мечем? Так, может, лучше ввергнуться в пучину, поняв, в чем суть добра и зла. И там, себя подставив жертвой, найти тот корень Смысла, что побудил Отца несоизмерное создать? Помочь ему хоть как-то, чем-то. В величии жить должен человек! Не должен я к обратному вести, как мать того желала. Рожден я к богу приближаться! Как к своему отцу! Чтобы и грех матери от соития со змеем перед Отцом был мною искуплен! Не может сердца чистого порыв он отвергать!" Так думал я. И землю бренную ладонью согревал, со зверем диким спал в обнимку. А брат мой Авель, так названный от суеты и плача, дрожащей твари горло резал, а землю слабую, невинную пинал. Но что сильней всего меня ввергало в ярость и унынье, так то, что тот юнец замаливал пред богом мерзкий грех, к которому душа его тянулась - к кровесмешению с сестрой. Мы долгими ночами под пряные плоды земли, дурман лугов, под звуки пенья малых птах, луною с нею упивались. Я шепот листьев, как истинный отец мой - змей, вплетал в слова свои, венком кружил звезд хоровод. Манил ее к невинному блаженству, что было достоянием моим. И только лишь моим! Вот богобоязненный юнец со мной пошел на встречу с богом. Взяв перворожденного агнца. Чтоб страх его, и боль, и кровь его отдать Отцу подобострастно. А я же кровь земли принес, ее плоды, отведав сам, ему их предложил. И бог взял Авеля агнца, как будто Авеля хотел, а мне мое оставил. Я понял это как намек. А дальше было, как в бреду. Иду я полем, рядом ворон. Летит, кричит, крылами бъет, и камень в руку мне кидает. И вдруг я вижу - рядом тот, кто глупой слепотой своей и помыслом тупым от плоти, и низким раболепством мой страстный ум испепеляет. Ударил Авеля я камнем, что рухнул он, и веткой горло поразил, как резал жертвам горло тот, отправив душу богу. Но не дошла она к нему! Да и земля его не принимала, выталкивая из чистого нутра! "Где брат твой Авель?" спросит он. "Не знаю!" - в ярости отвечу. "Теперь с проклятьем на челе скитаться будешь по земле". Мой рог на лбу - его печать, чтоб знали все, кто как убъет меня, "тому отмстится всемеро". Нет, не в порыве страсти, ярости я Авеля убил. Я сделал шаг навстречу богу, чтоб он послал меня туда, где боль его таится, - в ад. А Авель что ж? Потом с Адамовой душой его душа попала в рай. Так я ушел на землю Нод, забрав любимую свою. Построил город, вырастил детей, освоил множество ремесел, работал кузнецом. И положил начало роду. Прожил семь сотен лет. И пережил семь тяжких бед. Теперь печать моя на многих людях. Им суждено семь наказаний пережить. Убил меня седьмой потомок брата рода. В лесу рогатого за зверя принял. Его отец тотчас же сына поразил. С тех пор убийцы членов рода моего по семь раз рождаются с рогами под видом жертвенных животных. По семь раз убийц своих им видеть. И невозможно это изменить.