Вадим Ярмолинец - Проводы

- Какое это еще такое дело?

- Какое надо. Давай иди куда шла, - напутствовал еe Юрик.

- Я пойду, - сказала Муся. - Сейчас развешу белье и вернусь проверю, что у тебя за дела такие. Сильно деловой заделался, ити твою мать.

- Ити свою мать, - вернул ей Юрик. - Дешевле будет.

В своей комнате Юрик придвинул письменный стол к двери и стал стаскивать брюки.

- Давай раздевайся, а то сейчас в штаны натрухаю.

- A мамаша? - спросила Зинуля нерешительно.

Опять Юрик сказал, что имел свою мамашу - в фигуральном смысле и, уже не в силах сдерживать бурлящую в нeм страсть, стал раздевать свою подружку. Он пристроил еe к столу, так что Зинуля оказалась лицом к лицу с фотопортретом любимого Юриком музыканта Владимира Семeновича Высоцкого, косовато улыбающегося Зинуле из-под настольного стекла. Нет, нет, она этой иронической улыбки не видела. Закрыв глаза, она вся отдалась ворвавшейся в неe огнедышащей силе Юрика. Когда соитие их близилось к своей кульминации, в дверь постучали.

- Вы чего там делаете? - деловито спросила Муся.

- Уроки, - бросил Юрик, раскачивая стол.

- A ну, открой дверь.

- Да пошла ты! - выдохнул Юрик.

- A-ах-ах-ах! - закричала Зинуля, ощущая, что внутри неe сейчас разорвется граната.

- Я тебе сейчас пойду! - крикнула Муся и ударила в дверь кулаком. Стол отодвинулся, и разъяренный Мусин глаз блеснул в дверном проeме.

Юрик подналег на Зинулю, и дверь закрылась. Граната взорвалась. Зинуля забилась и, вскрикнув напоследок, умерла.

- Сучка! - сказала с той стороны двери Муся.

Юрик снял мертвую Зинулю со стола и оттащил на стоявший у стены диванчик.

- Сама ты сучка, - отвечал он маме, вытирая фаллос майкой.

- Поговори мне, сволочь такая-растакая. Козлище такое-сякое. Я тебя сейчас с твоей прошмандовкой быстро отсюда выкину! - продолжала мамаша и продолжала так еще долго-долго, пока монотонные еe угрозы и оскорбления не были заглушены магнитофоном.

Юрик лег рядом с Зинулей на диван и закурил. Зинуля устроилась у него на плече.

Они вышли, когда в мамашиной комнате погас свет и оба надеялись на то, что она спит. Ничего подобного.

- Сучка маланская, - раздалось из темноты негромко, но вполне отчетливо.

После этого они уже двинули к выходу не таясь, с шумом расталкивая стулья и на прощанье громко хлопнув дверью.

11

- Вот, полюбуйся на жеребца, - сказала Муся, наливая участковому красный борщ из кастрюли, над которой, покачиваясь, висел наваристый мясной дух, и кивая на вошедшего Юрика.

- Здрасьте, дядя Толя, - сказал Юрик, широко улыбаясь.

- Привет, Юра, - кивнул тот.

- Привел какую-то сучку прямо домой, - сказала Муся.

- Совершеннолетняя? - поинтересовался участковый, подвигая к себе тарелку с огнедышащим борщом.

- Ссыкушка с его класса, - объяснила Муся.

- Так, только давай без "ссыкушки", - сказал Юрик, присаживаясь к столу. - Я, может, на ней жениться хочу.

- Что?! - не поверила своим ушам Муся. - Ты что, совсем с ума спятил? Дурак! Та кто она такая?! Сучка бесстыжая! Ей бы только чтоб еe за цицки подeргали. Отрастила себе и рада! A ты и вцепился, кобeл! Она ж ни в дом принести, ни по хозяйству! A я потом еще и пахать на неe буду! Знаем мы их штуки.

- Чьи их?!

- Сам знаешь, чьи! - крикнула Муся.

- Ничего, пусть женится, - грохнул громом среди ясного неба участковый.

- Чего? - опешила Муся.

- Того, - отвечал участковый. - За ум возьмется, работать пойдет. Сам не пойдет - жена погонит.

- Ты что такое говоришь? - всплеснула руками Муся. - Толик!

- Я знаю, что я говорю. Правильно делает, что домой привел. Вчера вон наших двоих в парке избили. Тоже, говорят, пришли в парк двое... побаловаться на травке. Они их в участок хотели, а те с ножами, ну и врезали нашим. У одного перелом носа и сотрясение мозга. У второго половину зубов повыбивали. Ногами его...

- Ну, нашли этих, с ножами? - спросил Юрик, ощущая, как холодок побежал по спине.

- Найдут, такое дело, всех на ноги подняли.

- Так она ж маланская! - бросила на стол свой последний козырь Муся. Маланских у меня еще дома не было.

- Ничего, маланские тоже приличными людьми бывают, - рассудил участковый. Он подвинул пустую тарелку Мусе и добавил: - Дома - оно спокойнее.

- Особенно спокойнее! - саркастически заметил Юрик.

- Я тебе еще не то устрою, паразит! - пообещала Муся сыну, подавая ему борщ.

- Я тебе раньше устрою, - подумал в ответ Юрик.

Поужинав, он ушел в свою комнату и, выключив свет, улегся громко, чтобы всем было понятно, что на уме у него нет ничего, кроме желания спать.

Он ждал терпеливо, слушая, как мать достала из шкафа постель и раздвинула тахту, как участковый освободил на ночь желудок и трижды шумно слил воду, проталкивая в узкую горловину унитаза отходы от обильного ужина, как, сморкаясь, плескался под душем. Наконец, пружины тахты скрипнули, приняв его вес, и свет в материнской комнате погас. Тут Юрик неслышной тенью взлетел со своего ложа и приблизился к смежной с соседней комнатой стене. Пальцы его десятком тараканов шелестнули по пыльным обоям и остановились у деревянных чопиков, в которые с Мусиной стороны были вбиты гвозди, держащие полку с подарочным изданием арабских сказок "Тысяча и одна ночь" и двенадцатью мраморными слониками. Упершись большими пальцами в чопики, он медленно-премедленно, осторожно-преосторожно выдавил их на ту сторону.

Грома и звона, которых так желала его озорная натура, не раздалось. Полка со всем содержимым упала прямо на диван, сухо оборвав маленькую полочку на диванной спинке, где на кружевной салфетке стояли двенадцать слоновьих близнецов рыбообразной внешности.

Все шумовые эффекты взяла на себя Муся:

- Ой! Ой! - закричала она своим сразу ставшим истерическим и надорванным голосом. - Убили! Толя, живой?! Нет?! Отвечай, Толяна!

- A-а-а-а-а... - застонал зашибленный слонами, рыбами и арабскими сказками участковый, - свет включи... й-e-ма-e...

Муся гулко затопала по полу, со стуком шарахнулась из-под еe тяжелых ног рассыпанная по полу фарфоровая фауна. Зажегся свет.

- A-а-а, господи! Господи! - запричитала Муся, увидев нанесенный милому другу урон. - Юрик, Юрик, иди скорей сюда, "скорую" вызывай!

- Да какую "скорую", - сказал участковый, сбрасывая на пол кряжистые, в синих венах ноги. - Так обойдется. Зеленку тащи и компресс сделай.

Только тут Юрик почел за приличное появиться, тем более что его и звали. Изображая невинную сонливость и протирая свои бесстыжие глаза, он как бы удивился:

- Опа-на, а что произошло, а?

Отвечать ему никто не стал, к тому же тут только слепой не увидел бы, что случилось. Участковый сидел на диване и в руках зачем-то держал полку с книгами. Вся его толстая голова была залита кровью, которую он время от времени размазывал рукой по лысине, не давая ей заливать глаза. Кровь текла в обход лица на толстую грудь с синими портретами Ленина на левой стороне и Сталина на правой.