Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь

Он встал на цыпочки и протянул через забор чернильницу. Джейран хотела отказаться, но, подумав, что парень обидится, изменила решение: перегнулась через перила и взяла ее.

Их пальцы встретились.

- Большое спасибо... - голос Джейран осекся.

- Не стоит, - тихо и многозначительно ответил Адиль.

Он еще раз взглянул на девушку, хотел отойти, но Джейран сказала:

- Я слушала, как вы играете. Вдруг чернильница упала и разбилась.

Девушка сама не знала, зачем она это говорит.

- Э, да разве это игра? - улыбнулся Адиль. - Боясь, как бы учитель Салех не услышал их беседу,

Джейран обернулась, посмотрела на дверь. Взяла с перил книги.

- Вы очень хорошо играете "Канарейку", - она хотела войти в дом, но в дверях столкнулась с учителем Салехом.

За спиной раздался голос Адиля:

- Почаще приходите к соседям, я буду вам играть... Хорошо, что старик ничего не понял. Энергично

размахивая потрепанным портфелем, он начал спускаться по лестнице.

- Пошли, Джейран.

Адиль повторил про себя: "Джейран, Джейран, Джейран..."

Девушка еще раз взглянула в соседний двор и пошла за учителем. На улице она опять услышала звуки тары. Юноша играл "Канарейку".

Беседуя, Джейран и учитель Салех дошли до Баксовета и хотели перейти на другую сторону улицы. Вдруг их внимание привлекла необычная картина. У троллейбусной остановки стояла крикливо разряженная женщина в широкополой соломенной шляпе, а рядом по земле катался мальчуган лет трех-четырех, дрыгал ногами и вопил, как резаный.

Учитель Салех узнал соседей: Дилефруз и ее сына Мамеда.

- Обрати внимание на этого молодца, - сказал он Джейран. - Он-то и испортил мне утром настроение.

Заметив, что сын в последнее время стал плохо есть. Дилефруз испугалась и пригласила врача.

Врач, не обращая внимания на брань Мамеда, внимательно осмотрел его, выслушал, прописал лекарство, посоветовал рано утром выводить на прогулку.

- Микстура немного горьковата, - сказал он. - Но все же вы давайте ее три раза в день по столовой ложке.

Слова врача показались Дилефруз подозрительными.

- Смотри, доктор, - погрозила она пальцем. - Твое лекарство сначала приму я. Этот мальчик - моя единственная радость. И если что случится пеняй на себя. Приду к тебе домой, задам перцу.

Бутылку с микстурой Мамед разбил в первый же день, а на прогулку идти отказался. С большим трудом матери удалось уговорить его выйти на набережную. Сегодня же они гуляли в Пионерском парке.

На обратном пути Мамед раскапризничался, швырнул на середину улицы игрушки, конфеты, шоколад, упал на землю и принялся валяться в пыли. Уговоры Дилефруз не возымели действия. Мамед брыкался, ругал мать и голосил:

- Не пойду! Не пойду! Не пойду!

Ему понравилась палочка милиционера, который стоял на перекрестке. Мальчик кричал, что не двинется с места, если ему не дадут эту палочку.

Прохожие оборачивались, смотрели сначала на мальчика, потом на мамашу, разодетую и раскрашенную, как актриса перед выходом на сцену.

Милиционер недовольно поглядывал на Мамеда.

Джейран и учитель присоединились к зрителям.

Наконец, потеряв надежду успокоить сына, Дилефруз подошла к постовому.

- Послушай, братец милиционер! Если не трудно, дай на пять минут свою палку. Пусть ребенок поиграет. Вон как мальчик убивается. Хочу, говорит, чтоб дядя дал мне палочку. Я объясняю, нельзя! А он знать ничего не желает. Больной мальчик, понимаешь?

Милиционер нахмурился и строго посмотрел на Дилефруз.

- Его болезнь - невоспитанность! - он повернулся к женщине спиной и, взмахнув рукой, дал дорогу машине, стоящей на перекрестке.

Ах, что тут было с Дилефруз! Она вспыхнула, как порох:

- Невоспитанный твой отец! Эх, ты! Вы послушайте, что он говорит. Я подошла и по-человечески прошу палочку... А он мне что? Невоспитанный! - Она пошла к сыну.

Учитель Салех и Джейран перешли на другую сторону.

- Ну? Видела? - старик сердито покачал головой. - Мамаша и сыночек стоят друг друга. Откуда же быть хорошему настроению, если у тебя такие соседи? - Учитель вздохнул и продолжал: - Пять лет я выхаживал розовый куст под окном. Своими руками посадил. Сегодня утром этот сорванец кинул камень и сломал ветку... Словно сердце ранил.

В голосе учителя было столько печали! Тонкие губы под седыми усами подрагивали. Джейран подумала: "Может, этот розовый куст - память о чем-нибудь, дорогом?"

Но она не стала выспрашивать ничего. Не обо всем же можно спросить.

ВЕЧЕРОМ В СРЕДУ

Было около одиннадцати. Еще не все бакинцы, вышедшие на вечернюю прогулку, разошлись по домам. В воздухе были разлиты тишина и спокойствие. Светила луна. Мерцали звезды. Из открытых окон на улицу падал свет. На крышах высоких домов вспыхивали и гасли огни реклам. Ярко светились витрины магазинов.

Вязы и ели на широком проспекте, бегущем мимо Дома правительства, придавали городу особую прелесть. Изредка тишину ночи нарушали автомобильные гудки да где-то вдали проносился трамвай.

Ленинградцу этот британский вечер мог напомнить белую ночь. Все кругом было залито молочным лунным светом.

Да, бакинские ночи неописуемо чудесны! Помню, еще мальчишкой я часто выходил после заката в галерею, увитую плюшем, и любовался вечерними огнями. Я смотрел, смотрел, и сердце мое наполнялось гордостью: я - бакинец! Это было удивительное, волнующее чувство.

Прошли годы. Я стал старше, а Баку помолодел, сделался еще прекраснее.

Вот и сегодня вместе с юношами и девушками, вышедшими из сада Дворца культуры, я любуюсь бакинской ночью. Молодежь расходится по домам, а я еще не знаю, куда пойду. Но все-таки иду. Я слежу за Адилем и Джейран, которые медленно шагают к набережной и тихо, словно боясь вспугнуть тишину ночи, переговариваются. Я ясно их слышу. Не знаю, о чем они говорили до этого, но сейчас Адиль просит Джейран извинить его за письма, которые он писал на карнавале,

- Откровенно говоря, я не знал... Думал, тринадцатый номер - совсем другая девушка.

- Что вы, что вы... Это я должна просить у вас прощения. Хотя, надо сказать, вся прелесть игры "в почту" в том-то и заключается, чтобы позабавиться...

- А где вы взяли второй номер, Джейран?

Адиль сам не заметил, как назвал девушку по имени.

По чему-то Джейран это показалось странным. Она быстро обернулась, пристально посмотрела на Адиля, Потом потупилась и тихо ответила:

- Мы пришли на карнавал вместе с подругой. Ей, достался номер тринадцать. В восемь часов она ушла на вокзал встречать брата, а свой номер отдала мне.

- И вы решили подшутить надо мной? - улыбнувшись, добавил Адиль.

- Неужели обиделись?

Каким приятным голосом это было сказано!

- Нет, нет, - Адиль восторженно посмотрел на девушку, - я согласен, чтобы меня всегда так обижали!..