Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь

У Лалочки от радости заблестели глаза.

- А мужчины будут?

- Придешь - увидишь. Главным образом, мужчины-то и будут.

- А танцы, Дилушечка?

- Это зависит от вас. Захочется - потанцуете.

- Мерси. Тогда я принесу пластиночки. Наверно, у вас нет таких... Вальсы, фокстроты - закачаешься!

- Приноси. Приноси, что хочешь.

До вечера в доме с красной черепичной крышей побывало еще несколько "гостей". Одних здесь ждал чайный сервиз, других - шелковый отрез на платье. Клиенты брали заказы, благодарили и откланивались. Прощаясь, Дилефруз не забывала пригласить каждого на семейный праздник в среду.

К концу дня большая часть товаров, привезенных Рахманом из Москвы, была распродана.

Наступила долгожданная среда.

До свидания оставалось два часа. Еще совсем немного, и Адиль увидит девушку, о которой мечтал дни и ночи напролет.

Он вышел в галерею, сел у открытого окна, прижал к груди тару и заиграл "Канарейку". Мысли его были с Джейран.

Сегодня Дилефруз осуществила, наконец, свою давнюю мечту: сводила утром сына к знакомому дантисту, который вставил мальчику золотой зуб.

Дилефруз и Лалочка готовились к приему гостей, приглашенных на день рождения Мамеда.

Пользуясь тем, что Дилефруз была занята по хозяйству, Лалочка то и дело открывала окно в галерею и заигрывала с Адилем. Юноша не обращал на нее внимания. Это задевало девушку. Улучив момент, она подскакивала к нему, теребила волосы и убегала или, проходя мимо, ударяла пальцем по струнам тары в надежде, что Адиль откликнется на шутку. Адиль не понимал причины столь бесцеремонного поведения гостьи.

Наконец, его терпению пришел конец. Он положил тару на пол, встал и сердито спросил:

- Что вам от меня нужно?

Девушка взмахнула длинными черными ресницами и бросила на Адиля многозначительный взгляд. Потом криво улыбнулась, словно хотела похвастаться своей золотой коронкой.

- Что нужно?.. Неужели не ясно? - Лалочка зарделась и, понизив голос, чтобы не услышала Дилефруз., добавила: - Не сегодня - завтра будешь учиться в университете, а еще многого не понимаешь...

"Как она смеет со мной так разговаривать?" - подумал Адиль. Ему захотелось сказать что-нибудь резкое, оборвать, но он сдержался.

- Если б вы не были старше меня, я бы вам ответил! - и повернулся, чтобы уйти.

Девушка загородила ему дорогу.

- Постой, постой. Я не думала, что ты обидишься. Это ведь шутка. Прошу тебя, не сердись. Что же касается возраста, по-моему, мы - одногодки. Может только, меня мама родила днем, а тебя - вечером. Подумаешь, разница: от обеда до ужина! - Девушка, довольная сравнением, засмеялась. - Впрочем, Адильчик, ты родился вечером, в сумерках. А знаешь почему я так думаю? У тебя очень черные глаза. Наверное, ты долго смотрел в темноту.

- Приберегите ваши комплименты для других, - оборвал Адиль Лалочку. - Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Он взял тару, прошел в свою комнату и сердито хлопнул дверью.

"Не понимаю, как эта раскрашенная мумия проникла в наш дом?" - думал Адиль, расхаживая из угла в угол, потом остановился перед портретом матери.

Ему показалось, будто волосы Наргиз на портрете стали совсем седыми.

Этой ночью он видел ее во сне. "Как живешь, сынок? - спросила мать. Не обижает тебя Дилефруз?" "Нет, мамочка, не беспокойся, не обижает... ответил Адиль. - Твой портрет всегда висит у меня над кроватью. Я поверяю ему свои беды и радости". "Храни его, сынок, пусть он будет тебе подмогой и утешением..."

Адиль долго разговаривал во сне с матерью. Когда он сказал, что ее подарок - золотые часы - хранит как самую дорогую память, Наргиз улыбнулась: "Ты уже взрослый, сынок, носи их..."

О своей любви к Джейран Адиль рассказать постеснялся. Он хотел обнять Наргиз, поцеловать ее приятно пахнущие волосы... Но в эту минуту проснулся от грубого голоса мачехи.

Стоя перед портретом, Адиль вспомнил свой сон.

Мать внимательно смотрела на него. Казалось, глаза ее все видят, все понимают.

"Ах, мамочка, если бы ты могла познакомиться с Джейран! - прошептал Адиль. - Как ты мечтала о том времени, когда у меня будет любимая!.."

Он достал из ящика письменного стола золотые часы, надел их на руку. Еще раз взглянул на портрет матери, вышел из комнаты, спустился во двор. Кто-то окликнул его. Адиль обернулся и увидел в окне галереи Лалочку. Девушка смущенно улыбнулась и спряталась за занавеску.

Когда она выглянула вторично, Адиля во дворе уже не было.

- Бессердечный! - обиженно пробормотала Лалочка и прошла в комнату.

На сдвинутых столах, покрытых большой накрахмаленной скатертью, Дилефруз расставляла хрустальные бакалы, графины с водкой и вином, тарелки, раскладывала серебряные ножи, вилки.

От звона посуды проснулся Мамед и принялся орать.

- Не плачь, Мамулечка, не плачь, - успокаивала Дилефруз сына. Вставай, миленький, пойдем умоемся. Конфетку дам.

- Сначала дай, потом умоешь... - Мамед утер рукавом нос.

Дилефруз бросила сыну конфету.

- Ну, а теперь вставай, деточка. Пойдем, умою тебя. Скоро гости придут.

Мамед завертел головой, задергал плечами.

- Зачем умываться сейчас?.. Я умоюсь, а гости не придут...

Вмешалась Лалочка:

- Оставь ребенка в покое. Мамуля, улыбнись, тетя посмотрит на твой золотой зубик... Ах, как красиво!

Мамед заулыбался. Дилефруз, видя, как поблескивает во рту сына золотой зуб, тоже пришла в веселое расположение духа.

- Дилуша, сколько у вас будет человек?

Лалочка считала приборы на столе.

- С тобой, без тебя?

- Я себя в этом доме гостьей не считаю.

Чувствуя, что Дилефруз не уловила тайного смысла, скрытого в ее славах, Лалочка решила объяснить проще.

- Ты поняла меня?

- А что?

- Если ты не против, я готова навсегда стать дочерью этого дома.

Лалочка подошла к тумбочке и начала заводить патефон.

- Ну, конечно, - улыбнулась Дилефруз, - ты тоже моя дочь.

- Ах, Дилуша, мне надо тебе что-то сказать... Не рассердишься?

- Рассержусь - выпью воды и успокоюсь.

- А вдруг я хочу быть не твоей дочерью, а невесткой? Тогда что? Лалочка краем глаза глянула на приятельницу.

Дилефруз протерла бокал и поставила на место.

- Невесткой?.. Жаль, у меня очень маленький сын.

- А твой старший?

Дилефруз резко обернулась:

- Ты что, с ума сошла? А?

Заиграл патефон.

- Зачем так говорить, Дилуша? Разве ты сама не была молодой, не сходила с ума?

Дилефруз перекинула через плечо полотенце и, широко раскрыв глаза, уставилась на Лалочку.

- Подумай, что ты говоришь? Или, может... - она подошла к Лалочке, заглушила патефон.

Девушка закрыла лицо руками.

Дилефруз не знала, что делать: ругать приятельницу или обещать помощь? Вопрос застал женщину врасплох. Будь Адиль ее родным сыном, она с радостью дала бы согласие на брак. Еще бы! Породниться с семьей девушки, которой она так завидует! Кроме того, Дилефруз знала, что дядя Лалочки занимает большой пост на железной дороге. Новые родственные связи пошли бы на пользу дому с красной черепичной крышей.