Степан Печкин - Рассказы

Говоря о различении положительного и нигилистического аспектов Ленина, мы вплотную подходим к необходимости анализа второй ипостаси Ленина женской, известной под именем Надежда Константиновна Крупская. Имя это также представляется нам субститутом табуированного истинного имени. Субститут этот переводится как "Постоянная Надежда Дарительница Зерна" и, по-видимому, возникает из подмены фигурой Крупской древней богини плодородия и земледелия, что подчеркивается и внешним обликом Крупской - безобразное лицо, большая грудь и чрево, гипертрофированный таз, торчащие зубы.

Генезис этой фигуры мы выводим из мифа о Ленине и его брате Мите (Митя - Дмитрий - Деметрий, посвященный Деметре, богине плодородия). Миф этот, многим известный, изложен в произведениях Зощенко. Он рассказывает о том, что в детстве Митя панически боялся песни о сером козлике, и Ленин нарочно часто пел ему эту песню, нагнетая ужас до такой степени, что Митя с плачем забирался под диван - что явно символизирует смерть и похороны. На это Ленин командовал: "Шагом марш из-под дивана!", и как бы воскрешал Митю. Путем постоянных упражнений такого рода Ленин развил в Мите храбрость до такого уровня, что Митя мог дослушать и допеть песню до конца. Тогда Ильич поцеловал брата и сказал ему: "Вот, теперь ты - мужчина." Нам думается, что анализ этого мифа не вызовет ни у кого затруднений. Здесь Ленин выступает здесь как хранитель тайного знания, необходимого для детско-юношеской инициации. Естественно, что эта функция в примитивном народном сознании с трудом совмещается с отрицанием жизни и смерти, поэтому образ Ленина раздваивается на две ипостаси - ипостась собственно Ленина и ипостась Крупской, наподобие мужской и женской апостаси Авалокитешвары или Гуань-Инь. Чем же вызвано такое странное совмещение функций, мы пока затрудняемся сказать.

Крупская во всех мифах цикла ленинианы выступает как скрытая хранительница тайных знаний. Об этом говорят и ее выпученные глаза, роднящие ее с образом лягушки у северо-восточных племен индейцев Америки и Канады. Вся символика, связанная с Крупской, постоянно отражает символику лягушки, а также Бабы-Яги в русских сказках, Бабы-Яги - инициатора, об образе которой так много подробно и отчетливо написано у В.Я.Проппа.

Другую параллель образу Крупской мы неожиданно находим в ирландских героических сагах о Кухулине. Уехав в Британию, Кухулин попадает в замок королевы Скатах, породнившись с которой через ее безобразную дочь Дорнолу, он вступает наряду с другими воинами в орден ее учеников и приобретает в нем магическое военное искусство. Крупская же, как мы знаем, считается основательницей института так называемых пионеров, уникальной в своем роде в Европе организации для старших детей и подростков, где они организованно получали необходимую для социализации в племени информацию и подвергались многочисленным ступенчатым посвящениям.

Заслуживает нескольких слов также фигура Железного Феликса, Феликса Эдмундовича Дзержинского. Это достаточно темный и туманный образ, связанный с символикой холодной, расчетливой смерти, запада - чужой, "ночной", "мертвой" стороны, стали, молнии и высшей справедливости. Мы, к сожалению, сейчас не располагаем материалами об этом образе, достаточными для столь же подробного анализа, но обещаем в будущем заняться этим. По нашим предположениям здесь нужно искать параллелей с мифологемами исландских саг или цикла "Кольца Нибелунгов", заимствованными нашими предками у варягов в незапамятные времена.

Таким образом, нам постепенно становится ясно, как именно образовались образы, воплощенные в идеологии, искусстве, пропаганде - практически во всех социокультурных пластах нашего общества. Продолжая развитие методик, намеченных в этом очерке, мы сможем не только восстановить не дошедшие до нас части картины мифологии начала и середины XX века, но и некоторым образом попытаться прогнозировать развитие ее, имея уникальную возможность сделать это как бы изнутри.

Список литературы:

1. М.Зощенко, "Рассказы о Ленине": Л., "Детская Литература", 1990. 2. В.Бонч-Бруевич, "Ленин и дети": М., "Детская Литература", 1989. 3. В.Бичко, "До нас прийшов Ленiн": Киiв, "Веселка", 1989.

А также:

В.Я.Пропп "Русская сказка"

C. de Lint "Dreaming Places"

А.В.Смоляк "Шаман: личность, функции, мировоззрение"

Дж.Дж.Фрейзер "Фольклор в Ветхом Завете"

От Мифа к Литературе. Сборник статей Российского Государственного Гуманитарного Университета

П.Я.Черных "Историко-Этимологический Словарь"

и др.

{10.94} (c) Boris V. Faddeev, Stepan M. Pechkin, Tikkey A. Shelyen, Alexey Taratinsky 1995

С.М.Печкин.

Изобретатель просит помощи!

С этим человеком - ученым-фольклористом, физиком-электронщиком, изобретателем, программистом и много кем еще - я знаком уже давно. Но когда на днях он напомнил о себе телефонным звонком, я, признаюсь, узнал его не сразу. Голос его сильно изменился с тех пор, как мы вместе учились в институте, названия которого, как, впрочем, и имени моего героя, а равно и некоторых других деталей, я сообщать не буду по причинам, которые станут ясны из изложенного ниже.

Он позвонил и попросил разрешения зайти ко мне. Я никогда не отказывал ему в такой просьбе. Ему хотелось выговориться, поведать, "как водится меж старыми друзьями", о том, что тяжким грузом лежит у него на душе. Узнав, что у меня есть возможность напечатать стать в газете, он и предложил мне написать это. "Сейчас такое печатают, что и это пройдет," - сказал он мне. "Никто не поверит, конечно, но это и к лучшему. А вдруг все-таки кому-то что-нибудь да отложится?"

С самого раннего детства, прошедшего, если я не ошибаюсь, в деревне Ширяиха Мезенского района Архангельской области, стихия русских народных сказок окружала будущего ученого. "Вся деревня наша полна была сказочников. Ну, и дед мой с бабкой тоже." С возрастом интерес к сказочному миру не ослабел, а перешел в увлечение, которое захватило все свободное время. Для того он и перебрался в Ленинград, чтобы быть поближе к источникам информации о нем. Познания моего друга в этой области становились постепенно необычайно глубокими. До сих пор мне нигде не удалось отыскать ни одной сказки, ни одной былины, хотя бы пословицы или поговорки, которой не знал бы мой друг; порой я специально просиживал дни в библиотеке, чтобы хоть на чем-нибудь его подловить. Сказки он мог рассказывать часами, сутками. А стоило нам, веселым студентам, засидеться за бутылочкой чего-нибудь этакого, как мой приятель пускался в бесконечные структурные анализы, классификации, дифференциации и интеграции сказочных сюжетов, поиски корней и параллелей в культурах других народов, в том числе и тех, что были знакомы мне только по "Клубу кинопутешествий"; и чем глубже погружались мы в хмельной омут, тем дальше заводили его эти поиски, тем труднее мне становилось понимать его, и тем более я уважал его, чувствуя, что за этими речами стоит обширнейшее знание предмета и искренняя, кровная к нему любовь и сопричастность.