Сергей Каледин - Записки гробокопателя

- Точно. Хотите, зайдем?

Храм Рождества больше был похож на крепость. Двое из трех ворот были замурованы. Алка осталась в машине. Петр Иванович с Мишкой вошли в храм.

- Шестнадцать веков церквушке, - заметил Мишка. - Остальное все покрушили, поломали, кому не лень, а этот вот не тронули почему-то.

Они подошли к алтарю. Петр Иванович, не заметив, чуть не наступил на заделанную в пол серебряную звезду. Рядом со звездой надпись. Мишка перевел: "Здесь Девою Марией рожден Иисус Христос".

Слева от алтаря была большая икона Богородицы. Под иконой стеклянный ящик для пожертвований. Петр Иванович достал портмоне. Засомневался: в одном отделении доллары, в другом - рубли. Мишка помог:

- Не надо доллары, рубли нормально.

Петр Иванович вытянул все русские деньги и сунул в ящик.

Машину за время их отсутствия камнями не закидали, Алку не изнасиловали. Правда, сидела она с поднятыми стеклами.

Остановились у какой-то лавчонки.

- Сидите в машине, - вдруг приказал Петр Иванович - Я сам. Нужно будет, кликну.

Он зашел в магазин.

- Салям алейкум!

Пожилой, обычно одетый араб - костюм, рубашка, - перебирал четки. На приветствие кивнул.

- Из Москвы я, - сказал Петр Иванович. - Русский. Поесть надо. А у них шабат назревает. И выпить. - Петр Иванович выразительно пощелкал себя по горлу и пожевал вхолостую.

Араб вышел из-за стойки и повел его по магазину. Ткнул пальцем в круглые лепешки: "Пита?" Петр Иванович кивнул, ткнул пальцем в пиво: "Бира?" Опять кивнул Петр Иванович и дальше уже обходился без поводыря. Забуксовал он только на алкоголе. Араб снова пришел на помощь, стал предлагать одну бутылку за другой. На каждой из них был нарисован плод, а водку на растениях Петр Иванович отвергал в принципе. Араб наконец достал с полки большую прозрачную бутылку, на которой по-русски было написано "Водка".

- Годится, - кивнул Петр Иванович. - Две.

Расплатился он долларами и подарил арабу притаившуюся в дальнем отделении пятитысячную русскую денежку. Араб от себя кинул в пластиковый мешок Петра Ивановича зажигалку "Крикет" и пакетик орешков. Белозубо улыбнулся.

- Бай-бай.

Петр Иванович в знак дружбы пожал сморщенную коричневую лапку араба.

- Чудеса, - только и сказал Мишка, заглядывая в набитую доверху суму Петра Ивановича.

Но настоящие чудеса ждали Петра Ивановича позже, уже в Иерусалиме.

Проезжая часть улицы была перегорожена.

- Ремонт? - предположил он.

- Шаба-ат, - плохо скрывая застарелое раздражение, проскрипел Мишка. Ехать нельзя. Камнями кидать начнут.

- Арабы? - озабоченно спросил Петр Иванович.

- Да нет, евреи. Религиозники, хасиды. В шабат ничего делать нельзя. Работать нельзя. На машине ездить нельзя. По телефону нельзя. Дурь, короче. Мишка поморщился. - Одну войну из-за этого чуть не проиграли. Воевать-то тоже нельзя. Евреи молиться ломанулись, тут арабы и налетели. Еле выкрутились. Алка, давай в объезд!

Машина развернулась.

- И давно у вас эта канитель?

- Давненько, - сказал Мишка. - Три тысячи лет. А может, и все четыре. Раньше-то от этого хоть прок был: неделю работаешь, а в субботу хочешь не хочешь отдыхаешь, сил набираешь, помолишься, подумаешь, как дальше жить...

Из машины они вылезли за километр от дома: дом был в полурелигиозном районе.

- Чего ж вы так не продумали, когда квартиру брали?.. - удивился Петр Иванович, вытягивая из багажника чемоданы.

Мишка пожал плечами:

- Так я же вам сказал: вы приехали к мудакам. Мы сперва квартиру купили, а потом только и стали соображать, что к чему. А продавать вроде жалко, принюхались...

Возле подъезда карабкалась вверх виноградная лоза с гроздьями черного винограда. Петр Иванович отщипнул - сладкий, типа нашей "Изабеллы".

Лифт не работал. Почтовые ящики висели косо. Дверка одного была оторвана.

- Лифт мог бы и работать, - пояснил Мишка, взволакивая чемодан на пятый последний этаж. - Говорю это как профессионал - пять лет в Москве лифтером сидел в отказе. Есть шабатные лифты: кнопки не нажимаешь, лифт сам останавливается на каждом этаже. И Богу хорошо, и грыжи не заработаешь. Это в дорогих домах. А у нас евреи экономят. Выключают на шабат, и все дела.

Алка потянулась к звонку. В это время из квартиры напротив вышла дама с выводком детей. Алка резко отдернула руку от кнопки.

- Шабат шолом!

- Шабат шолом, - ответила дама без особой радости, обозревая подозрительно всю компанию. Потом, слава Богу, стала спускаться. Алка раздраженно повела головой - видать, все это крепко ее доставало.

За дверью послышался ор.

- Мири, открой! - крикнула Алка. Дверь распахнулась - на пороге стояла маленькая зареванная девочка.

- Мама, набей Пашку. Он меня бьёт!..

Петр Иванович замешкался. Алка махнула рукой:

- Идите, ничего...

4

В большой, изуродованной боем комнате Мишка, нелепо жестикулируя, доказывал что-то огромному - за метр восемьдесят - румяному толстому балбесу в военной форме. Пилотка торчала у балбеса под погоном. Вопил он не по-русски. На просиженной до пружин зеленой тахте валялась незнакомая Петру Ивановичу винтовка, похожая на удлиненный автомат. Покрывало сбилось на каменный пол.

- Немедленно прекрати, Павел! - орал Мишка. - У нас гость из Москвы! Васин Петр Иванович!

Павел замолк. Стало тихо. Мерно гудел, поматывая зарешеченной головой, голубой вентилятор на длинной ноге. Мири, точь-в-точь московская его внучка Машка, такая же зубастенькая, высунув от старания язык, на цыпочках подобралась к братану и со всего размаху заехала ему ногой чуть не по зубам. Пашка взвыл, кинулся за сестрой, но та уже нырнула в кухню к матери.

- Каратэ занимается, - не без гордости пояснил Мишка. - Третий год.

В комнату заглянула Алка.

- Петр Иванович, идите сюда, пускай сами разбираются.

Кухня была такая же, как у него в Чертанове. Гарнитурчик едкого для глаз салатного цвета, плита чистая, без прижарок, посуда на полочке... Но вот тараканы!.. Отдать должное, у него тараканов не было, а здесь расхаживали по-хозяйски.

Мири сидела в углу кухни на табуретке, разглядывала комикс и одновременно ошкуривала банан.

- Хочешь? - спросила она Петра Ивановича, протягивая ему фрукт. Петр Иванович отрицательно помотал головой.

- А кошки нету?

- Тут и без кошки зоопарка хватает, сами видите, - отламывая у дочери полбанана, сказала Алка.

Петр Иванович не случайно спросил про кошку. Уж больно Мири похожа была на Машку, внучку Ирины Васильевны, ну и его, выходит, непосредственно, несмотря что от первого брака. Когда Машку привозили к нему на садовый участок, обычно вечером в пятницу, Петр Иванович прекращал стройку, и они шли на пруд. Машка с разбегу кидалась в черный, неприветливый, холодный от ключей пруд, проныривала его насквозь, потом долго не отзывалась на его крики. Это была их игра в водяного, хотя каждый раз Петр Иванович был не до конца уверен, что Машка откликнется.