Пауль Куусберг - Одна ночь

- Значит, вы надеетесь вернуться в Эстонию, - произнесла Дагмар, которая так и не разобралась, почему он смеется, хотя поняла, что Юлиус Сярг, видимо, чувствует себя среди них одиноко, и ей стало жалко этого высокого, длиннорукого и сутулого человека.

- Надеюсь, твердо надеюсь, - произнес Сярг. - До Ташкента я, наверное, не доберусь, пальм с верблюдами и минаретов так и не увижу, да и не знаю, растут ли вообще в Ташкенте пальмы. Но таллинские башни увижу снова через год ли, через два или три. Пусть на одной ноге, хоть ползком, но в Эстонию вернусь, это так же верно, как то, что я иду сейчас рядом с вами. Эстония под немцем не останется. Аминь, больше я вас не держу.

В ту ночь Юлиус Сярг не знал, что его слова сбудутся и что он действительно через пару лет вернется в Таллин. Ползти ему не придется, на одной ноге, с костылем он передвигаться будет довольно прытко, потом и к протезу привыкнет. До пятьдесят третьего года верой и правдой будет он служить рабочей республике, а затем его за пьянку исключат из партии. В конце пятидесятых годов, уже порядком опустившийся, он в пылу ссоры изувечит костылем сына, который заведет речь о куриной слепоте отцов и об исторической ошибке copoкового года, - за это Юлиус отсидит полгода в тюрьме.

Но кто из них в ту ночь мог с такой точностью предвидеть свою судьбу!

Дагмар хотя и решила этой же ночью еще раз поговорить с Маркусом о своем муже, потребовать, чтобы он выложил ей чистую правду, все, что знает, до последней мелочи, без всякой утайки, но, шагая рядом с Маркусом, никак не могла начать разговор. Что-то словно удерживало ее. Прежде всего, конечно, то, что они уже не раз и не два говорили о Бенно. Впервые - сразу, как только выяснилось, что Маркус был вместе с ним. С самого Пыльтсамааского сражения - тогда они еще числились в истребительном батальоне, потом совершали партизанский рейд - их послали на территорию, занятую противником, где они выясняли настроение жителей, собирали сведения о передвижении войск и заминировали уцелевшую подстанцию. Дагмар напряженно, с надеждой и страхом ловила каждое слово Маркуса, но так и не услышала того, что больше всего хотела узнать. А именно - что стало с Бенно. Маркус рассказывал о Пыльтсамааском сражении, о том, как они ловили вражеских парашютистов где-то в лесах между Ярвамаа и Харьюмаа, о партизанском рейде и еще о том, что они вовремя не попали в Таллин из-за стычки с немецкими разведчиками и автомобильной аварии. О том, что произошло после, Маркус мямлил до того невнятно, что Дагмар страшно становилось.

На берегу Ладоги она вторично выпытывала его, и подозрение, что Маркус, обычно прямой, даже до резкости откровенный, что-то скрывает, только усилилось. Когда он рассказывал, как они пробивались от Таллина к Нарве, у, него будто слов не хватало. Да, было очень трудно, да, приходилось укрываться от немцев и "своих", которые очень уж рьяно взялись сотрудничать с нацистскими властями. Всякого рода бывшие деятели, которые на время ушли в кусты, разные кайтселийтчики и новоявленные "самозащитники", полицейские и офицеры, взбесившиеся серые бароны, те, у кого обрезали земли, и прочие готовые услужить фашистам мерзавцы шныряли вокруг: коммунистов, бойцов истребительных батальонов и исполкомовских работников, даже простых новоземельцев уничтожали без суда. Приходилось быть очень осторожным, десять раз взвесить, прежде чем обратиться к кому-нибудь. Втроем они никуда не заходили, один всегда оставался снаружи, с револьвером наготове. И по ночам дежурили попеременно. До конца вместе не были. У реки Нарвы разошлись, потеряли связь с Бернхардом Юхансоном. Нет, у Нарвы было спокойно, никто их не преследовал, ни одной стычки. За ними охотились раньше, в уезде Ярвамаа и в районе Йисаку. Что стало потом с Бернхардом Юхансоном, он сказать не может, возле Нарвы был еще жив и здоров. Как они расстались? Во время войны, в тылу врага, случаются самые неожиданные вещи, в темноте в незнакомом месте легко заблудиться, - по всей видимости, так и произошло с Юхансоном. Он, Маркус, поплыл на другой берег разыскивать лодку, а когда вернулся, Юхансона уже не было. Магнус, их товарищ, сказал, что Юхансон пошел вверх по реке, но назад не возвратился...

Третий раз говорили они о Бенно в Сясьстрое, Маркус твердил одно и то же, ничего больше о судьбе Юхансона он не знает. Наконец Дагмар почти поверила Маркусу, почти - потому что где-то в глубине души теплилась искорка сомнения. Не начни Маркус сегодня сам толковать о плохом, которое надо представлять хорошим, может, и эта последняя искорка угасла бы. А потом это странное видение - Бенно с Маркусом лицом к лицу на дороге. Так тревожно, как сейчас, Дагмар уже давно себя не чувствовала. Длинная исповедь Юлиуса Сярга увела ее мысли в сторону, но при разговоре с Маркусом смятение снова охватило ее, еще сильнее прежнего. Дагмар просто должна была выговорить все, что лежало на душе.

Снежная ночь и впрямь действовала странно.

Маркус болтал о Ленинграде, признался, что никогда раньше ему не приходилось жить в такой гостинице, как "Астория". Мрамор в вестибюле и в ресторанных залах, хрустальные люстры и пушистые ковры под ногами, старинная мебель в номерах, пуховые одеяла на кроватях, сверкающие кафелем уборные, высоченные писсуары - все это внушало нечто похожее на благоговение. Если ты целым месяц скитался по лесам и болотам, спал в лучшем случае в копне сена или сарае, а чаще всего - где-нибудь под кустом, наломав себе под бок веток, если полз между кочек, брел в ледяной воде и позабыл уже, что такое тепло, матрац, подушка и одеяло, даже то, что может быть крыша над головой, - ты сумеешь полностью оценить уют, чистоту и сон в постели. Возможно, поэтому "Астория" и произвела на него такое незабываемое впечатление. Что же касается официантов, то вначале он даже не осмеливался заговорить с ними, их лица и манера держаться напоминали ему старых русских аристократов из кинофильмов. Молодых среди официантов не было - они явно в армии, пожилые же вели себя изысканно. И только когда ресторан "Астория" недели на две оказался одним из немногих мест в Ленинграде, где еще можно было пообедать без талонов, и когда очередь навивалась вокруг гигантского здания гостиницы, а живущих в ней пропускали при предъявлении ключа от номера, солидные официанты тоже несколько потеряли свое достоинство, стали неприветливы и высокомерны. Потом, когда ресторан обслуживал только постояльцев, официанты снова повели себя с прежним достоинством остановившись возле мраморных колонн, ловили знак посетителя и тут же выполняли их желания. Каждый официант напоминал Маркусу Магнуса, неважно, что по возрасту они годились тому в отцы, - именно поэтому Маркус и подмечал все. Но этого он не сказал Дагмар. Жалел даже, что проболтался о том, как они спали под кустами и как чавкало под ногами болото.