Рустам Гусейнов - Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)

Вдруг Паша вспомнил, что обещал Вере Андреевне поговорить насчет Эйслера. Он совершенно был уверен в том, что это бесполезно, однако мысль о том, что есть у него теперь какое-то дело, что можно куда-то сходить с ощущением, хотя и иллюзорной, но конкретной цели, обрадовала его. Он поднялся из кресла, переоделся в форменный костюм, вышел из дому и пошел на станцию.

Когда, открыв дверь, они вошли на террасу, Василий Сильвестрович как раз закончил свою пространную здравицу, и под дружный перезвон хрусталя гости выпили первый бокал.

Их встретили обычные в таких случаях приветствия, восклицания, упреки, похожие скорее на комплименты. Утираясь салфеткой, навстречу им поднялся из-за стола Степан Ибрагимович.

- Опаздываете, - заметил он.

Не изменяя спокойного, внимательного взгляда, он выслушал от Паши поздравления вместе с расплывчатым оправданием, принял от него в подарок сверток в серебристой бумаге. Алевтина Ивановна, расцеловавшись с Надей, взяла у нее цветы, и пригласила их садиться.

Свободные места были возле поэта Бубенко. Сев, Паша поздоровался за руку с ним, улыбнулся через стол весело приветствовавшему его Свисту, кивнул Вере Андреевне, Харитону и прочим.

- Здравствуйте, Паша, - застенчиво обратилась к ним молоденькая жена Бубенко. - Здравствуйте, Надя. Ах, я так рада вас видеть, так по вас соскучилась. Только вчера вспоминала о вас, думала все - придете вы или нет; вот и Семен подтвердит, Бубенко прикрыл глаза и медленно кивнул. - Думала, хорошо бы, Надя пришла, так давно уже не виделись. Только думала, вам Игоря не на кого оставить. С кем же он у вас?

- Да он у нас самостоятельный, - ответила Надя. - Сейчас гуляет во дворе, потом вернется домой и спать ляжет.

- Как хорошо, - мечтательно улыбнулась учительница. - Они все так растут в этом возрасте. Но я бы так не смогла, наверное. Я бы все время боялась, - добавила она, краснея почему-то.

- Она у меня беременна, - пояснил Бубенко, окончательно смущая жену, и снова почему-то прикрыл глаза.

- Да, - прошептала она, глядя в тарелку. - Я вчера у врача была.

- В самом деле? - чуть улыбнулась Надя. - Ну, я вас от всей души поздравляю.

- Ой, я так боюсь, так боюсь, - действительно испуганно вдруг залепетала учительница. - Я его сегодня во сне видела. Такой маленький-маленький. Я его уже очень люблю. Но все равно боюсь. Я сегодня даже шампанское не пью, - добавила она почему-то с особенным умилением.

Надя рассмеялась.

"Боже мой, - подумал Паша, искоса взглянув на нее. - Ей, кажется, совершенно наплевать. Как будто ничего не случилось..."

Паша до последней минуты не был уверен в том, идти ли ему на этот день рождения. Настроения не было совершенно. Хотя идти было надо, он понимал это. В его положении отсутствие у Баева в этот вечер значило бы нечто большее, чем просто отсутствие. Если бы хоть Вера пришла, думал он с надеждой. Но почему то он был почти уверен, что она не придет. А, может быть, Наде пойти одной? Ну, скажет им там, что у него приступ язвы. Или в этом роде. Да нет, он не выдержит там всей этой пьяной компании.

В половину седьмого Надя прошла мимо него в прихожую - за парадными туфлями.

- А ты чего сидишь? - озабоченно спросила она на ходу и начала одеваться.

В половину восьмого она вышла к нему из спальни уже одетая.

- А ты чего сидишь? - снова спросила она его - голосом одетой женщины.

- Я думаю, может, мне не идти? - пробормотал он не очень уверенно.

- Да ты что? - сделала она огромные глаза. - Что значит, не идти?

- Я боюсь, я не выдержу там всей этой... толкотни. Давай, ты одна пойдешь.

- Послушай, ты в своем уме?! Как это одна? Ты думаешь, вообще, о чем говоришь? Тебя ведь не сосед на партию в шашки пригласил.

- Ладно, ладно, - поморщился он, поняв, что лучше остановить поток ее бесспорных аргументов как можно раньше идти все равно придется.

Надя, в общем, была права. Как обычно.

Он, правда, еще заставил ее долго ждать себя, растягивая собственные сборы. А Надя тем временем подробно разъясняла ему, что, если Глеба в Вислогузах арестовали, это еще не значит, что им всей семьей следует направиться вслед за ним. И ему пора уже успокоиться, перестать пороть горячку и, разумеется, ни слова никому не говорить о Глебе. Единственное, что он реально может предпринять теперь - это незаметно навести справки. Она ничуть не меньше его переживает то, что случилось с Глебом. Но ехать сейчас в Ростов ему и невозможно, и бессмысленно.

Так она говорила, и все более и более раздражаясь, он понимал, что ему абсолютно не в чем не согласиться с ней.

Уже около восьми они вышли, наконец, из дому.

И все же только теперь, когда, едва войдя, сразу окунулись они в густую атмосферу застолья, беспричинного веселья, бессмысленных разговоров, только теперь Паша мог вполне оценить, насколько тяжело ему будет досидеть этот вечер до конца. Единственное, что радовало его - Вера Андреевна была здесь. Впрочем... Какое ему до этого может быть дело? - подумал он, стараясь не слушать лепета супруги Бубенко.

Он взял со стола бутылку, налил шампанского Наде, себе, заодно и поэту. Налив, заметил вдруг на себе взгляд именинника.

- За ваше здоровье, Степан Ибрагимович, - сказал он, подняв хрустальный фужер.

- Спасибо, - кивнул ему Баев, дотронулся до бокала, но пить не стал, и покуда пили Паша и Надя, смотрел на них. Паше заметен был этот взгляд.

Что-то будет, если он узнает, подумал Паша. А ведь очень даже может случится, что узнает. Если только следователь в Ростове не окажется ленив. А вдруг уже знает? А вдруг письмо? Чуть скосив глаза, Паша машинально продолжал следить за Баевым. Тот в это время что-то говорил склонившейся к нему горничной. Горничная кивала, потом отошла.

Будет, конечно, рад, думал Паша о Баеве, будет доволен. Хотя, казалось бы, чего им делить; общий язык друг с другом они как будто нашли. Неофициальную субординацию между ними Паша соблюдал, придавая ей форму отношений между менее и более опытным ответработником. Баеву не разу не пришлось даже давать ему понять что-либо. Хотя ведь так ему и сказали в райкоме, когда он только приехал в Зольск: все что нужно, Баев вам сам даст понять.

Но, разумеется, все-таки будет рад. Предпринимать, возможно, ничего не станет, но папочку в сейф положит. Просто будет иметь в виду, и ему при случае даст понять, что имеет в виду. И это будет предельно унизительно - знать, что ты с головой зависим от него, знать, что в любую минуту... Ох, Глеб, Глеб.

Паша мысленно вздохнул и заметил на себе тревожный какой-то взгляд Веры Андреевны. Она сидела напротив него между Харитоном и этим мальчишкой из Москвы - Паша не помнил, как его зовут. Паша натянуто улыбнулся ей и потянулся к блюду с карбонатом.

После третьего бокала шампанского взгляд Леонидова стал казаться Вере Андреевне излишне пристальным. Ее собственный взгляд был теперь как бы не вполне ей послушен, поэтому она старалась не смотреть на Алексея. Но краем глаза видела постоянно, что он следит за ней, и это раздражало ее немного.