Алексей Каплер - Сентиментальная история

Но однажды ему удалось обмануть ее осторожность, и они едва не задохнулись оба в бесконечном, глубоком, единственном в жизни поцелуе.

В течение нескольких дней после свадьбы Таня чувствовала себя хорошо, появился аппетит, она часто улыбалась, шутила.

Поднялось настроение и у Степана Ивановича. Он рассказывал Тане смешные анекдоты.

Потом Таня попросила его показать, как обезьянка ловит муху.. Это был один из его коронных номеров.

Иногда, в компании друзей, Васнецова удавалось упросить "показать обезьянку", и он доводил своих зрителей до истерического смеха.

- Хорошо,- сказал он Тане,- сейчас я ее впущу.

Васнецов вышел в коридор, потом открылась дверь и в палату вошла обезьянка.

Это перевоплощение артиста было настоящим чудом. Он стал совсем маленьким, руки свисали до пола, нижняя челюсть выдвинулась далеко вперед, глазки спрятались глубоко в глазницы и озорно блестели оттуда.

Обезьянка косолапо ступала, загребая короткими ножками со ступнями, повернутыми внутрь, и на ходу помогала себе еще и длинными руками, отталкиваясь ими от пола.

Таня радостно засмеялась.

А обезьянка вдруг застыла, повернув мордашку кверху, видимо, заметив муху. Она следила за ее полетом, переводя взгляд из стороны в сторону.

Затем, решив эту муху поймать, обезьянка косолапо взобралась на стул и, продолжая следить за мухой, стала дожидаться нужного мгновения.

Где-то, когда-то Васнецов подсмотрел, как в действительности настоящие обезьяны ловят мух - они никогда не гоняются за добычей, не суетятся, а ждут.

Для человека в полете мухи нет ровно никакой закономерности - муха, по нашим представлениям, носится совершенно беспорядочно. А вот обезьяны, оказывается, знают законы мушиного полета - они существуют, поэтому обезьянка не суетится, а спокойно ждет, зная, что после таких-то и таких-то фигур пилотажа муха обязательно окажется в таком-то месте. И действительно, дождавшись этого мига, обезьянка спокойно, не суетясь, протягивает лапу туда, где, по ее вычислениям, сейчас окажется муха, и даже не хватает, а спокойно берет в воздухе подлетевшую муху и отправляет в рот.

Этот процесс, с воображаемой, конечно, мухой, показывал Васнецов.

Кроме того, его обезьяна не вполне пристойно почесывалась и при этом строила уморительные гримасы.

Васнецов разыгрывал весь этот репертуар, и Таня весело, по-детски смеялась.

Но, в последний момент, когда, взяв в воздухе муху, он отправил ее в рот,в тот момент, который всегда вызывал самую веселую реакцию, Таня не засмеялась.

Все еще продолжая как бы пережевывать муху, усиленно двигая челюстью справа налево и слева направо, Васнецов взглянул на Таню и сразу понял: она была мертва.

После похорон, после ужасной, тяжелой сцены, когда Васнецов вцепился в стоящий на краю могилы гроб и несколько человек не могли оторвать его, а когда оторвали, I кровь лилась с его ободранных ладоней, после этих похорон он заперся дома, никуда не выходил и никого к себе не пускал.

Соседи по временам слышали из его квартиры, как они говорили, "волчий вой", который до них доносился.

Затем в городе стало известно, что Васнецова поместили в психиатрическую больницу.

Театр осиротел. Шли спектакли, некоторые из них делали даже неплохие сборы, но зрители и актеры - все чувствовали, что не стало в театре чего-то самого важного.

Это был его театр, и даже в те вечера, когда, бывало, прежде он не участвовал в спектакле, -все равно - это был вечер его театра.

Шло время, но Васнецова не забывали. Говорили часто о нем, жалели. Он вернулся из больницы почти через год, худым, остриженным, молчаливым. Актер Мурманский забрал его к себе, и Васнецов этому молча подчинился.

Он никуда не выходил, все время проводил в комнате, которую вот уже несколько лет Мурманский снимал у древней старушки недалеко от театра.

Часами Васнецов стоял у окна, когда Мурманского не было. Садился за стол, когда звали обедать.

Односложно отвечал на вопросы.

Мурманский постоянно убеждал его, что нужно вернуться в театр, что это поможет ему.

Спали они с Мурманским в одной комнате - кровать против кровати.

Мурманский неторопливо снимал пиджак, жилет, брюки, затем отстегивал широкий желтый ремень, надетый через грудь,- на этом ремне держался его протез.

Отстегнув ремень, он отнимал свою механическую ногу и ставил ее стоймя между кроватями.

На ногу, как на вешалку, он надевал ранее снятую одежду, нырял под одеяло и начинал вздыхать.

- Перестань, Миша,- просил Васнецов,- не надо. Это невозможно, понимаешь, невозможно. Все ушло. Все. Я бездарен, как табуретка. Спи, друг.

Он отворачивался к стене и лежал долгие ночные часы с открытыми глазами.

Приходили к Васнецову и депутации: актеры - его коллеги, представители зрителей. Приходил и ответственный товарищ из отдела народного образования, которому подчинены театры,- все было бесполезно.

Однажды вечером Мурманский, не занятый в спектакле, сидел дома и вязал теплые носки для Васнецова.

К вязанию он пристрастился еще в те времена, когда долгие месяцы после ампутации ноги лежал в больнице.

Он скрывал от всех это свое любимое занятие как нечто стыдное, и только Васнецов знал о слабости своего приятеля.

Степан Иванович сидел, как обычно, у окна. На коленях книга, которую он все собирался прочесть, да никак не мог заставить себя открыть ее.

За окном в свете фонаря видно было, как падает снег, рак то и дело скользят на раскатанной с утра мальчишками ледяной дорожке прохожие.

- Степа,- сказал неуверенно Мурманский,- может, хоть в "Ренессанс" на часок... Васнецов неожиданно ответил:

- Идем.

В "Ренессансе" инструментальный квартет играл аргентинское танго, безуспешно состязаясь со стуком вилок и ножей, с возбужденными спорами посетителей и выкриками подвыпивших девиц легкого и легчайшего поведения.

На пятачке перед оркестром несколько пар, сталкиваясь и расходясь, пытались танцевать танго.

К Васнецову и Мурманскому сразу же подсело несколько собутыльников по прежним временам.

Официанты, почуяв добычу, сбились у этого столика, смахивая воображаемые пылинки с чистой скатерти и расставляя посуду.

Через час пьяная компания перекочевала в ресторан "Советский", потом в ресторан "Франсуа", где Васнецовым было разбито два больших зеркала.

И завертелось, завертелось все снова.

Кутеж пошел за кутежом, замелькали какие-то незна-1комые лица, каких-то женщин с отвращением выпроваживал Васнецов утром из дома или сам сбегал из их квартир, в которые бог весть как попал.

А вечером все начиналось заново.

Однажды он проснулся в чьей-то кровати и в ужасе "вскочил, увидев рядом на подушке окровавленное лицо.