Дмитрий Каралис - Роман с героиней

Он вернулся в комнату, присел на кровать и приложил руку ко лбу Оксаны: "Ну что, героиня жить будет, все у нее будет хорошо... Дяде-автору можно двигать к дому". Он поднялся с видом доктора, навестившего легкого больного. Маленькая психотерапия, и порядок.

-- Ты хочешь уйти? -- разочарованно произнесла Оксана.

-- Работать надо. Валидол я оставлю, анальгин тоже. Если что, звони...

-- Ты меня боишься? -- Она сдвинулась на край кровати и взяла его за пальцы. -- Да? -- кивнула печально.

-- Да, -- мягко высвобождая руку, попытался улыбнуться Медведев, -- я боюсь холодной воды, красивых женщин и электричества...

-- Что ты на меня так смотришь? Как-то... как чужой...

Медведев в ответ пожал плечами. "Какое мне дело до ее ухажеров, -думал он. -- Спит она с ними или не спит. Красивая баба. А я -- так, для души. Чтобы было кому рассказать, какая она хорошая..."

В дверь постучали. "Открыть?" -- быстро спросил Медведев, мысленно уже спускаясь в лифте, усаживаясь в машину и разгоняя ее по набережной, чтобы быстрее забыть этот нелепый визит: дождался своей очереди...

-- Не надо, -- вполголоса сказала Оксана и задумалась, глядя в потолок. -- Это, наверное, малой израильтянин.

Стук повторился.

-- Достал со своим казино. Не пойду никуда.

Сидеть в молчании казалось унизительно. Он ни от кого не прячется, никому ничего не должен. Говорить шепотом -- значит, таиться. Он поднялся:

-- Может, все-таки открыть?

-- Ну его в баню. Сейчас уйдет.

Медведев, демонстрируя ожидание, прошелся по номеру. Через какое-то время зазвенел телефон. Оксана махнула рукой:

-- Перебьется. Наглый, как танк. Сегодня приходил, на балконе у меня сидел. Насилу выпроводила... Представляешь себе! Оказывается, хозяин этого казино живет в Израиле. Он собирает бригаду -- дорога бесплатно, отель бесплатно, но с условием -- поставить в его казино не меньше двухсот долларов. Это мне таксист из Тель-Авива сегодня за обедом рассказал. А парниша мне плел, что у него акции. Он сам из этой бригады, приехал на дармовщинку, думает деньжат выиграть. И меня зовет. -- Оксана усмехнулась. -- Спонсором, наверное. А потом мечтает в постель ко мне залезть. Я их насквозь вижу...

Телефон замолчал и зазвенел вновь.

-- Просто достал! -- Оксана нашарила ногой тапочки и поднялась.

-- В каком номере живет этот израильтянин? -- Медведев рассеянно глянул на ковер рядом с тумбой мини-бара -- там валялась перевернутая фотографическая карточка с пожелтевшим оборотом и чернильной надписью на нем. -- Давай я схожу и попрошу не беспокоить. Вежливо попрошу, не бойся. -Он нагнулся и поднял фотографию.

-- Не надо, не надо, -- успела проговорить Оксана, и тут же телефон смолк, словно испугавшись намерений Медведева. -- Что ты там нашел?

-- По-моему, это дедушка с бабушкой из твоего альбома. -- Медведев обернулся, нашел глазами кресло и присел на его край. Дернув кисточку торшера, он близко поднес к глазам расплывшуюся на обороте надпись.

-- Ты прямо как сыщик. -- Оксана подошла к трюмо и стала причесываться. -- Выпала, наверное. Я сегодня альбом листала, соскучилась по своим. А потом с ресепшена позвонили, уточняли, какого числа я съезжаю, я вставала и, наверное, выронила. -- В зеркале отражался Медведев -- он задумчиво щурился в верхний угол комнаты, где светился зеленый огонек датчика пожарной сигнализации, и шевелил губами. Оксана обернулась и хитро взглянула на него: -- Смотри, смотри, это фотокамера, она все записывает. -- Она положила расческу. -- Потом твоей жене покажут, как ты мне массаж делал...

Медведев не спеша поднялся, с загадочной улыбкой прошелся по номеру и молча положил карточку на трюмо, -- положил так, словно двое изображенных на ней были козырными королем и дамой.

-- Это твои дедушка с бабушкой? -- Он, не мигая, смотрел на нее в зеркало.

-- Да. -- Оксана взглянула на фотографию, словно проверяя, не ошиблась ли она. -- А что ты светишься?

-- А как их фамилия? -- продолжал Медведев ласковым голосом.

-- Там же написано, -- Оксана перевернула карточку и прочитала: -"Николай Павлович Медведичовский и его законная супруга Мария Леопольдовна, 1937 год". -- Она удивленно посмотрела на Медведева. -- А в чем дело-то?

Потом Медведев терзал Оксану вопросами, где, на какой войне погиб ее дед. Оксана помнила только, что они ездили с родителями на братскую могилу под Выборг, там были лес, речка и красные ягоды, которые она тайком ела, и потом мать вставляла ей два пальца в рот, чтобы ее вытошнило. "Ага, под Выборгом, -- удовлетворенно кивал он. -- В Финскую кампанию. Поселок Щеглово? Не помнишь?" Оксана таких деталей, естественно, не помнила, не знала и отчество прадеда -- Павла, но зато вспомнила, прикрыв глаза и на мгновение замерев, что дед был офицером, погиб, когда маме было всего шесть лет, и бабушка писала Сталину, чтобы им уже после войны с фашистами возобновили какие-то выплаты, и ее вызывали в органы и чуть не посадили. "Ну что? что? -- Оксана, устроившись по-турецки на ковре, нетерпеливо стукала кулачком по ручке кресла, в котором сидел с фотокарточкой Медведев. -Говори! Ты их знаешь?" Она смотрела на него снизу вверх, щурясь от яркого света торшера и нетерпеливо улыбаясь, и напоминала капризную сестренку, от которой взрослые скрывали семейную тайну.

"Сережка, ты его знаешь? -- Она заглядывала ему в глаза и пыталась прочесть в них ответ. -- Ну скажи! -- Она трясла и раскачивала его ногу. -У, нехороший какой!.. Говори, а то сейчас укушу! Больно укушу!"

"Кусай, -- благодушно разрешал Медведев; ему нравилось, что эта красивая женщина, с которой ему через пару дней придется расстаться, возможно, окажется его троюродной сестрой. -- Кусай своего возможного троюродного братца, кусай..." -- Он давал ей легкого щелбана по кумполу и смеялся.

"Братца? -- Оксана смотрела на него с изумлением и восторгом. И принималась кивать, как восточный божок с закрученной на колесико резинкой: "Ты!.. Мой!.. Троюродный!... Братец?.. Да?" Да, говорил Медведев, если подтвердится, что ее прадеда звали Павлом Александровичем, то у него сомнений не будет, потому что он не Медведев, а Медведичовский, и рассказывал ей перипетии своей фамилии, о которой он и пишет роман. "Да, да, -- расхаживала по номеру Оксана, -- мама тайком говорила, что мы из дворян! Не знаю, правда ли..." -- И бросалась набирать свой домашний номер.

Медведев стоял в лоджии, ухватившись руками за поручень ограждения, и думал о назревающих в генеалогической таблице изменениях: возможно, он обретет троюродную сестру, которую впишет в новую клеточку, но потеряет жену, изобразив на схеме разогнутыми скобками конец супружеских отношений...

"...А где ты поищешь? -- слышался глухой голос Оксаны. -- Потом объясню. Не волнуйся, я сама позвоню. Ну все, целую..."

Они ехали в Центр по залитой желтым светом набережной, чтобы еще раз внимательно посмотреть родовое древо, и Оксана беспокойно говорила: "Мне очень хочется иметь такого братца, -- она осторожно касалась его затылка. -Но может, просто однофамильцы?" Медведев гнал машину и терпеливо объяснял, что однофамильцев среди дворян не было -- они все состояли в родственных связях, однофамильцы в России начала века могли быть Ивановы-Петровы-Сидоровы, чьи фамилии образовывались от имен собственных, или Ткачевы, Плотниковы -- по роду занятий, а у дворян -- если однофамилец, значит, родственник. Он говорил о дворянских книгах, которые велись по губерниям, и попасть в которые было сложней, чем вступить в КПСС, говорил о Геральдической комиссии при Сенате, которая по двадцать лет могла тянуть с решением об отнесении бесспорного соискателя к дворянскому сословию...