Михаил Карчик - Право на выбор

- Хорошая новость. Учителя замечательны тем, что их и в квартиры легко пускают, и они сами могут рекомендовать на работу учеников, конечно, не нынешних, а бывших. Я обязательно встречусь с Ниной Петровной, только узнаю у шефа, что мы можем ей предложить. Продолжайте в том же духе. Находите еще людей, времени мало, придется брать количеством.

* * *

Вентилятор, стоявший в писательской комнате, надрывался, недовольно гудел, иногда сбиваясь на хрип, но все же не мог разогнать дым, неумолимо сгущавшийся под потолком. Толик, с сигаретой в зубах и почти пустой бутылкой пива в руке, мерил комнату шагами - этакий Наполеон на штабе, периодически тыча указательным перстом в направлении компьютера. Олег сидел за клавиатурой, ожесточенно лупя по ней пальцами. Время от времени в сбивчивой трескотне наступал перерыв, это Олег захватывал кусок только что набитого текста мышкой и удалял его.

- Программное интервью, первая часть. Анонс на первой полосе, с переходом на вторую. Написал?

- Давно, - зло ответил Олег. - Дальше.

- Манифест записал? Ладно. Анонс статьи про кирпичный завод и все - с первой полосой покончено.

- Ты это уже пять раз повторил. Дальше.

- Вторая полосочка. Так. Продолжение интервью - половина полосы. Две фотографии, нельзя, чтобы слепо смотрелась. Кирпичный завод - конечно на третью полосу. Чего бы еще на вторую?

- Может все-таки мой репортаж, о том, как я встречался с Батькой?

- Пятый раз тебе повторяю - нельзя. Установка: в нашем спецвыпуске никакой чернухи. Ни грамма. Все что можно, так это про город, находящийся в глубочайшей заднице, опять таки, без упоминаний, по чьей вине. Мы белые и пушистые, это наши враги черные и го.нистые. Подожди, уже завтра начнем составлять спецвыпуск от имени другого кандидата, кстати, он не зарегистрирован, да и имя я пока не знаю. Уж там мы оттянемся и оттопчемся по самое немогу. А пока, мы добренькие, мы никого не обижаем и хотим всех спасти.

- А если рассказ о бедном дядьке, который, после развала Кирпичного завода остался без куска хлеба, у него плакала жена, рыдали дети, он был готов утопиться, но тут пришел новый хозяин и поднял завод. Жена смеется, дети хохочут, а он по выходным сидит с удочкой на том самом берегу, с которого хотел броситься в реку и сыплет философскими афоризмами.

- Молодец, запиши на третью полосу. Нет, на вторую, пусть пойдет под интервью. Еще надо из инета вытащить подборку президентских цитат с косвенной агитацией. Чего бы еще?

Зазвонил телефон. Толик, не вынимая сигареты, снял трубку.

- Алло. Инка? Что, обживаешься в штабе? Молодец. Так, отлично! Пока. Ну вот, (уже к Олегу), уже публикуем адреса штабов. Пока в Центральном районе, но пока дойдет до верстки, должны появиться и остальные штабы.

Толик допил пиво и поставил под подоконник бутылку: "начали создавать большую батарею".

- Вроде набросали, давай раскидывать. Так, главный материал интервью, берешь ты, у тебя в этом городе уже опыт есть.

- Кассетку бы купить. У Батьки ее забирать не хочется

- Будет тебе кассетка. Сегодня составим список канцелярских потребностей и Ольге на исполнение. Значит, ты - интервью, манифест призрак бродит по Европе, борода на круглой ж.пе, пишу я, статью про историю завода - ты, ну и историю счастливого утопленника, сам понимаешь, инициатива должна быть наказуема.

- Братский дележ вышел. Может поровну поделим?

- Мне уже задали листовку написать, которую будут на стены вешать, благодарное письмо подписантам - тем, кто за него отдал подписи и текстовку для агитаторов. Всем хватит.

Толик сунулся в стол и вытащил оттуда бутылку пива - как?

- Не откажусь, - сказал Олег, подставляя кружку, в которой уже давно высох кофейный остаток.

Солнце уходило за Ирхай. Принтер медленно потрескивая, извергал план спецвыпуска. Друзья курили на подоконнике.

- Толь, а как с четвертой полосой?

- Как всегда. Кроссворд, анекдоты из инета. Карикатурка безвредная. Знаешь, чего меня беспокоит? Нет нормального рисовальщика. Когда будем делать другой спецвыпуск, мочильный, то придется картинки брать из инета. Но весь этот набор, Шилова, Богорада, Тюрина - уже во рту колом стоит. Найти бы местного, чтобы рисовал на местную тематику. Только найдешь тут!

* * *

- Игорь Вилорович, а вот вы можете найти несколько ребят, шебутных, но с головой.

- Могу.

- Это здорово. Желательно, чтобы работали не в фирме Ивана Дмитрича. Их загрести могут, так нужно, чтобы по документам наших людей не подводили. Вы, когда будете искать, тоже смотрите, чтобы на вас выйти не могли.

- Кто не мог бы выйти? Их охранная организация?

- Не важно кто: менты, бандиты или эти бандюки в законе "Пердун". Лишь бы не вышли. Еще лучше, свяжитесь с вашей охраной, какая бы она у вас правильной не была, все равно, у рядовых бойцов много разных и полезных знакомств. А кто-нибудь из этих знакомых уж непременно захочет подзаработать.

- Молодой человек, извините, а вы что, будете криминалом заниматься?

- Нет, что вы, - беспечно ответил Тараскин. - Так, просто, город на уши поставим.

Глава 4 (пятая неделя)

Политическая педофилия ("шестнадцать им есть?"). Ненормированная рабочая ночь. С почтением и любовью к УПК. Возвращение Валенсы. "Это еще не мандраж". Десять тысяч за рыбалку. Крокодил и стая белок. "Или работать на Савушкина, или в бандиты". Первое интервью. "Заплакал через месяц". Ребенок и завод: "Человек должен видеть, как течет металл". Облом для сержанта. Принцесса и художник-шпион. Дурная карма или астральная неразбериха?

Со спецвыпуском все оказалось хуже некуда (как уверил Толик) - обычная ситуация. Сначала Куклинс раскритиковал всю концепцию, особенно же уже написанный манифест и поругался с Толиком до мата. Гречин примирил их и тут же набросал идеологию на четыре варианта манифеста, которые оказалось невозможно написать. Окончательно примирил всех Котелков, разложив за две минуты, в чем не права каждая из сторон. Гречин занялся йогой, Куклинс пошел пить чай с конфетами, а Толик, матерясь, сел за компьютер.

У Олега были свои сложности. Историю счастливого работяги он написал между утренним кофе и завтраком, зато с интервью пришлось побегать. Савушкин оказался неуловим. Он назначал интервью между десятью и двенадцатью (шестнадцатью и восемнадцать, или просто, "после обеда") после чего просто пробегал мимо Олега. Секретарша, которую Олег успел полюбить и возненавидеть, объяснила ему: если бы он назначил на определенный час, то принял бы непременно. А сейчас у него и правда нет времени.

Светлое пятно - внезапно нашелся рисовальщик. Баринов, однажды заглянувший в Пансионат, что-то обсудить с Котелковым и Тараскином, задержался на чашку чая. Конечно, не чая, а собственного пива, которого он презентовал ящик (Толик ухитрился перетаскать почти треть в писательскую комнату). Нечаянно погрузившись в производственные разговоры, он сказал: