Валентин Катаев - Поэт

Еще два орудийных выстрела. Со столика падает кружка.

Звенит где-то разбитая склянка. Некоторые больные

поднимаются.

Т а р а с о в. Что такое?

Н я н я. Лежи.

Няня подбегает к окну.

За окном - улица, по которой быстро едет

грузовик с вооруженными матросами и

красногвардейцами.

Т а р а с о в. Что такое?

Больные смотрят на сиделку.

В о п р о с ы. Что такое? Что такое?

Н я н я. Не знаю.

Орудийный выстрел. Пауза. Отдаленное "ура".

Тревога в палате. Больничный коридор. В одну и в

другую стороны, сталкиваясь, бежит персонал. В

коридор входит Оля Данилова в подсумках и с

винтовкой, идет по коридору, входит в палату

Тарасова. За ней - еще несколько вооруженных.

Т а р а с о в. Олечка, что такое?

О л я. В городе восстание. В Люстдорфе десант. Кадеты наступают. Как ты себя чувствуешь? Ходить можешь?

Т а р а с о в. Не знаю.

О л я. Ну, как-нибудь. Одевайся. Коммунисты в палате есть?

Н я н я. Четыре человека.

О л я. Товарищи, кто из вас коммунисты?

Н е с к о л ь к о г о л о с о в:

- Я коммунист.

- Я член партии.

- Я.

О л я (няне). Одевайте их. Кто не может ходить, того несите на носилках. У меня во дворе подводы.

Тарасов одевается. Пробует встать. У него

кружится голова; он садится.

Т а р а с о в (с напряженной улыбкой). Разучился.

О л я. Держись за меня.

Оля поддерживает Тарасова, ведет его по

коридору.

Двор больницы. Подводы, в которые сажают и

кладут больных; за оградой видна улица; по улице

бегут люди. Очередь пулемета. Оля усаживает Тарасова

на подводу.

О л я (кучеру). Погоняй!

Подвода выезжает из ворот больницы. Оля идет

рядом с ней. Выезжают другие подводы. Навстречу с

винтовками "на руку" бежит вооруженный отряд рабочих.

О л я (кучеру). Езжайте прямо по Николаевской дороге. До свидания, Коля.

Т а р а с о в. Куда же ты?

О л я. Езжайте, езжайте, не задерживайтесь.

Оля бежит за отрядом и присоединяется к нему.

Подводы с ранеными быстро уезжают. Тарасов

трясется на подводе. Кучер-красногвардеец

нахлестывает лошадей. По опустевшей улице вскачь

мчатся подводы и сворачивают одна за другой за угол.

Остается последняя подвода, та, в которой Тарасов.

Свист снаряда. Снаряд разрывается возле подводы. Одна

лошадь убита, другая ранена. Раненая лошадь бьется в

постромках. Кучер убит. Подвода опрокинута. Больные

частью убиты, частью выброшены на мостовую. Тарасов

выброшен на мостовую. Он поднимается и с большим

трудом доходит до угла.

Тарасов поворачивает за угол и видит идущий

цепочкой отряд офицеров. Тарасов бросается назад.

Ковыляет в подворотню. Почти бежит через двор.

Прижимается к выступу дома. Оглядывается. Офицерский

отряд проходит мимо ворот. Тарасов ковыляет дальше

закоулками, через проходной двор, выходит на другую

улицу. Силы оставляют его. Он кладет узелок на землю

и садится на тротуар. Мимо идет знакомая нам старуха

из квартиры, где живут Тарасовы.

Старуха останавливается и злобно хватает

Тарасова за руку.

С т а р у х а. А!

Т а р а с о в. Ради бога... Не надо... Я только что из больницы...

С т а р у х а. Держите его! Не пускайте! Сюда!

Подбегают несколько обывателей и офицер.

Т а р а с о в. Что вы делаете?

С т а р у х а (кричит исступленно). Это большевик! Я его знаю! Хватайте его!

Кабинет Орловского в контрразведке. Высокие

окна. Орловский в английском обмундировании с

русскими погонами и трехцветным шевроном на рукаве.

Дежурный юнкер.

О р л о в с к и й. Пусть войдет.

Ю н к е р. Слушаюсь.

Юнкер впускает в кабинет мать Тарасова, а сам

уходит. Сразу заметно, что мать Тарасова надела на

себя все самое лучшее, от чего стала беднее и жальче.

М а т ь. Спасибо, что вы согласились меня принять. Я мать Тарасова. Он арестован и находится у вас в контрразведке.

О р л о в с к и й. Я знаю. Стало быть, вы Колина матушка. Очень рад с вами познакомиться... Простите, не знаю вашего имени-отчества... Кажется, Екатерина...

М а т ь. Васильевна.

О р л о в с к и й. Совершенно верно. Прошу вас, Екатерина Васильевна, садитесь. Вот сюда. Здесь вам будет покойно.

Орловский почтительно усаживает мать Тарасова в

удобное кресло, а сам скромно садится рядом на стул.

Все это имеет вид очень интимной, дружеской беседы.

М а т ь. Спасибо, спасибо. Я знала, я чувствовала, что вы добрый. Мне Колечка так много говорил о вас. Он всегда так хвалил ваши стихи.

О р л о в с к и й (живо). Да? Он хвалил мои стихи?

М а т ь. Конечно. (Робко, с надеждой смотрит Орловскому в глаза.) Ведь вы с моим Колечкой, кажется... были прежде... друзьями?

О р л о в с к и й. Почему же "были"? Мне кажется, что и сейчас тоже. Мы оба, Екатерина Васильевна, прежде всего поэты.

М а т ь. Вот и я тоже так думаю. Помогите же нам. Велите, чтобы Колю отпустили домой.

О р л о в с к и й. Признаться, мне и самому хочется, чтобы Коля как можно скорее вышел на свободу. В конце концов это просто глупо - держать за решеткой такого талантливого человека. Кому это нужно?

М а т ь. Не правда ли?

О р л о в с к и й. Но я не знаю, как посмотрит полковник Селиванов на Колину работу у большевиков. Все зависит от него. Вы не знаете полковника Селиванова? Это превосходный человек. Очень прямой, честный, преданный делу. Но, к сожалению, немного узкий. Ему совершенно безразлично, кто обвиняемый матрос, красногвардеец, сотрудник чрезвычайки, агитпропщик или поэт... Раз активный большевик - кончено. Военно-полевой суд. Очень жестокий человек. Мы его называем Фукье-Тенвиль. Только между нами.

М а т ь. Вы меня пугаете! Боже мой, но что же делать?

О р л о в с к и й. По правде сказать, Коля себя очень скомпрометировал. Но я думаю, все же мне удастся убедить полковника Селиванова, что с Колиной стороны это было простое легкомыслие. Если угодно, я даже могу за него поручиться.

М а т ь. Да, да. Пожалуйста. Поручитесь! Бог вам это зачтет.

О р л о в с к и й. Хорошо. Я поручусь, и его освободят. Но для этого необходима одна небольшая формальность. Коля должен подписать коротенькое письмо, в котором он бы заявил, что его работа у красных была вынужденной. Ведь она была вынужденной?

М а т ь. Видите ли, строго говоря...

О р л о в с к и й. Будем считать, что она была вынужденной. Это во всех отношениях удобнее. Вот я набросал. Мы напечатаем Колино письмо в нашей прессе, и все будет забыто. Я думаю, он не откажется подписать?

М а т ь. Он подпишет! Конечно! Он подпишет, он сделает все, что вы посоветуете.

О р л о в с к и й. Восхитительно. (Идет к двери, открывает и говорит в коридор.) Тарасова.

Тарасов входит в кабинет.

М а т ь. Колечка!

Мать бросается к Тарасову, обнимает его и

целует. Орловский деликатно отворачивается к окну и