Борис Казанов - Полынья

Рассматривая фотографии, он прошел одну из комнат. Вторая комната с большим окном, забранным решеткой, была почти полностью отведена под шкаф. Этот огромный шкаф с картами создавал сумерки, и он не сразу разглядел фигуру возле окна.

Там сидела Маша.

Недавняя встреча с Раей еще стояла в голове, и поэтому Машу он воспринял более спокойно. Маша как лаборантка научного судна могла находиться здесь. Хотя все-таки странно, что не в больнице. Она смотрела в окно, не замечая его, и он боялся шагу ступить, чтоб ее не испугать. Он не знал, как она ведет себя днем, не имел понятия, что произойдет, и узнает ли она его вообще. В это время пролетел самолет, который ему помог. Перешагнув через кипы "Извещений мореплавателям", сваленные на пол, подошел и незаметно стал, пережидая долгий самолетный гул, который еще не кончился, когда Маша обернулась.

Обрадованно просияв, крикнула, затыкая уши:

- Это я!

- А это я.

- Я видела, как ты прошел.

Насторожило, что она не поднялась, осталась на стуле. Хотя глаза у нее блестели, но выглядела она не очень. Вспомнив слова Раи, что он Машу обманул, присел возле нее на корточки.

- Не обижаешься на меня?

- Я рада, вот так! - Она подняла руки выше головы.

- И я рад... - Он вынул вторую грушу и протянул ей.

Маша тут же принялась есть, глядя не на грушу, а на него. Она смотрела так, словно готовила себя к тому, что сейчас скажет и как его удивит.

- Деньги получила! Вот... - Достала в бумажке, показывая: - Расчет, уезжаю.

- Куда?

Опять начала рыться в карманах его куртки, нашла листок. Это был не билет, а медицинское направление. Сразу узнал размашистую подпись Ивана Иваныча. Разобрал только подпись и фамилию Маши. Все остальное было латинское.

- Едешь лечиться?

- Да.

- А что у тебя болит?

Отложив грушу, она наклонилась, сделавшись очень серьезной, и проговорила в самое ухо, как под большим секретом:

- Ничего.

- Когда ты едешь?

Показала на часах.

С какой-то нервной обостренностью, появившейся у него сегодня, смотрел на эту девушку, которую спас в Полынье и потом ввел в дом. Внезапно как пронзило что-то: ведь это Маша, сейчас она уедет... Какое лечение прописал ей доктор? И кто ее вылечит там? Если завтра все получится и они приведут "Шторм", то Маша его встретит. Где ей еще будет лучше, чем здесь?

- Помнишь, ты меня обещала ждать? Ведь я же приехал, как обещал! Почему же ты здесь, а не там? Или ты все забыла?

Он говорил при гуле самолета, который опять возник, и хоть она заткнула уши, видел, что все понимает, прочитывая по губам. Видно, он разволновался, что она вытерла ему вспотевший лоб.

- Я все помню, помню... - И с той же осмысленностью, с правильностью речи, которой он раньше не замечал, добавила, улыбаясь: - Что-то перестало в жизни везти...

- Останешься?

Ответила покорно, пробуя встать:

- Пожалуйста.

Взял ее за руку, и она, на него опираясь, покачиваясь, сделала несколько шагов... Куда он ее ведет? Нужно выяснить про удар - для кузнеца. Разузнать насчет рейса у Черноброва. Кто это сделает без него? Пока они доберутся в устье, пройдет полдня... Усадил ее на стул опять.

- Подожди...

Выскочил из домика... Кого попросить, позвать? Вспомнил девушку, с которой ехал на "Северянке". Вот эта могла бы помочь! Чтоб не идти по снегу, решил обежать улицу через домики. Вскакивая в неокрашенный домик, столкнулся с женщиной. Это оказалась Александра Александровна. Она обрадованно всплеснула руками, словно увидела неизвестно кого.

- Как я вас хотела видеть! Так боялась, что не встречу... Уезжаю в отпуск! - И показала, как Маша, какую-то бумажку в руке. - Вы простите, не обижайтесь, ради бога! Я вам скажу откровенно: я немного побаивалась вас... А вы так благородно поступили с ребенком! Это так понятно, по-человечески, говорила она, глядя восторженными глазами. - Вы мне немножко напоминаете... знаете кого? Капитана Просекова... Какая глубокая, одаренная натура! Какое великолепное постижение гидрографии! Его курсы - настоящая поэзия! Мы все так за него переживаем...

Суденко еле схватывал, что она говорит. Он вообще не помнил ее разговаривающей. А видел вечно ссутуленной за столом, без конца исправляющей карты. Понимая, что ее не остановишь, просто поддерживал, чтоб не упала. Было ясно, что девушку с "Северянки" он все равно упустил. Надо искать кого-то другого.

Александра Александровна вспомнила о Маше сама.

- Кстати! Хотите увидеть девушку со "Шторма"? - Она всплеснула руками. - Господи! Сейчас я познакомлю вас...

- Минуточку! Это правда, что она улетает?

- Мы летим вместе.

- Неужели? Александра Александровна! Ведь она... как бы вам сказать... Ну, как вам объяснить!..

- Любит вас?

- Примерно так.

- Очень милая девушка! Очень способная к гидрографии... Поздравляю вас!

- Так вы поможете мне?

- О чем вы? Опять туда, в этот Бермудский треугольник? Не беспокойтесь! Я сделаю для вас все. Я могу улететь и завтра.

Бог на него посмотрел глазами этой женщины... Навстречу им бежала секретарша.

- Где вы пропали? Я вас разыскиваю полдня.

- Да вот... гуляю здесь.

- Да что вы гуляете, черт подери! Идите скорей...

5

Чернобров что-то писал за столом.

Торопливость секретарши, проводившей к двери кабинета, восклицания Александры Александровны невольно настроили Суденко на особый прием. Чернобров встретил его со своей обычной сдержанной деловитостью. Покосившись на Суденко за струей сигареты и не прерывая своего льющегося почерка, вдруг спросил:

- Ваше мнение о капитане Просекове? Откровенно!

- По-моему, отличный капитан.

- Хотелось бы сохранить его для науки... Вы как себя чувствуете?

- Нормально.

- Мы готовы подписать договор с отрядом, войдя в долевое соучастие по затратам с Арктическим институтом и ААМУ*, - сказал он, аккуратно складывая написанное, промазывая конверт клеем. - Речь идет о долговременной работе, связанной с изучением Полыньи. Как вы к этому относитесь?

* Арктическое и Антарктическое морское управление.

Суденко, не очень понимая, какая связь между его здоровьем, капитаном Просековым и изучением Полыньи, ответил:

- Место ничего.

- А главное, ценное! Огромное окно, распахнутое течениями! И оно дает лучи чистой воды по всей географической долготе! Видели эти пароходы с нефтью? - Он пробежался к окну. - Атомники их не могут взять. Вести обратно - оставить без горючего, без взрывчатки целый район Дальнего Севера. А теперь они пойдут и, думается, придут по назначению...

Немного насторожило, что он начал с этого похвального слова "Агату". Это был плохой сигнал. Почему? Потому что рейс спасателя мог заслонить "Шторм". Потому что Маслов здесь. Обмен мнениями, безусловно, был. Об этом говорило хотя бы то, что "Кристалл" едва не повернули домой. Какое уж тут перспективное сотрудничество!..