Борис Казанов - Полынья

- Вы ознакомились с отчетом?

- Я отдал его вашему начальству. - Он не скрыл какого-то разочарования. - Вы могли бы написать для нас новый отчет?

- Отчет плохой?

- Он годится как официальный документ. Но многое осталось невыясненным. В частности, гибель радиста Сергуна и начальника научной группы Чечени. А за этим видится пример настоящего героизма. Как и во всей трагедии "Шторма".

- Я изложил рабочие детали.

- Надо смотреть пошире... - Чернобров, делая пометки в блокноте, извинился перед ним. - А теперь говорите, зачем пришли?

- Я пришел выяснить насчет рейса.

- Вы не возражаете, - сказал он, кладя руки на стол, - если я задам вам несколько вопросов? Предупреждаю: их будет четыре.

Суденко невольно усмехнулся такой точности.

- Я имею в виду основные вопросы, - поправился Чернобров. - Начнем с того, что я хочу выяснить в первую очередь. Так сказать, для себя... - И, глядя на водолаза с холодноватой пристальностью, спросил: - Вы ребенка не подняли из-за парохода? Или по другой причине?

- Потому что не поднялся "Шторм".

- А если б поднялся? Цель была бы достигнута?

Кажется, он все не мог избавиться от своего подозрения: что Суденко больше думал о пароходе, чем о спасении людей. А скорее всего, с подсказки Маслова, хотел подвести к выводу, что подъем парохода не решает все. Могло быть еще одно толкование: поднимая пароход, старшина хотел создать о себе благоприятное мнение. Впрочем, все эти оттенки он учел в отчете.

- Абсолютной уверенности никогда нет, - ответил Суденко осторожно. Даже при простом погружении не знаешь, что произойдет.

- Поймите меня правильно: рейс, на который вы дали согласие, чрезвычайно труден для "Кристалла". С завтрашнего дня всем территориальным судам вход в Полынью запрещен. Поэтому меня интересует вот что: вы изменили свое решение из-за того, что пароход не поднялся? Или открыли для себя что-то новое?

- Ничего нового я не открыл. Вернулось течение, и я передумал.

- То есть пришли к своему прежнему мнению?

- Да.

- Вот это для меня очень ценно, и это я в вас почувствовал, - сказал он, останавливаясь перед Суденко и кладя неожиданно ему руку на плечо. - А рабочие детали, о которых вы говорите, вызвали критические замечания у водолазного специалиста. Признаюсь вам: мнение Маслова показалось мне достаточно убедительным.

- Критиковать всегда лучше, - ответил Суденко, задетый. - А что он предлагает сам? Или об этом разговора не было?

- У него есть конкретное предложение.

- Интересно?

- Проделать на "Агате" работу, от которой вы отказались на "Кристалле".

Суденко поднялся:

- Вы это считаете выходом из положения?

- Существует безвыходная ситуация. Отсюда вопрос второй: с чем вы пришли?

- Еще не сделана конструкция.

- Даже есть конструкция?

- Крылья.

- Наверное, какая-то штука с течением?

- Смысл в том, что пароход выходит из моря с остановками. Это предохраняет его от разрушения.

- Водолазный специалист об этом знает?

- Нет.

- Надо бы вам прийти ко мне попозже.

- Вы мне не доверяете?

Чернобров тоже поднялся.

- Самое странное, - сказал он, - что я верю вам.

Разговор как будто был окончен. Но Суденко не знал, все ли кончились основные вопросы, и не решился поблагодарить.

Чернобров смотрел выжидающе, постукивая карандашом:

- На какое же время ставить готовность? - спросил Чернобров.

- Время прежнее.

- А время работы в Полынье?

- Примерно то же.

- Время максимальное, как я понимаю?

- Да.

Возникла пауза.

- Вы не успеваете! Вас опережает лед.

- Опережает! Это точно?

- Движение вычислено до метра. По аэросъемке.

Суденко сел, Чернобров тоже.

Допустим, так: сейчас он разузнает про удар. Разметка крыльев, сварка, клепка, герметизация... Крепление! Раньше ночи не управишься. На рейсе тоже не сэкономишь. Работы: подготовка "Волны", крепеж крыльев, отсидки в течениях, три человека... Меньше нельзя: ребята не всплывут!

Время абсолютное, исключительное.

Что же делать?

- Вывод такой, - сказал Чернобров, останавливаясь перед ним. - Или вы опоздали со своей идеей, или она недостаточно проработана. Поэтому вернемся к тому, на чем остановились: без мнения водолазного специалиста у нас с вами ничего не выйдет.

Суденко молчал, хотя в нем все кипело.

Если ситуация безвыходная, как они говорят, то берите хоть что. С Милых вы не спрашиваете! А он должен ходить на поклон - от второго к третьему... В его идее есть все. Для него это совершенно ясно.

- Еще есть ко мне вопросы? - выдавил он.

- Остался последний: какая вам необходима помощь?

- Надо кое-что выяснить у ученых.

- Прекрасно, если так! - Чернобров пришел в такое оживление, как будто услышал нечто удивительное. - Там сидят толковые ребята. Например, Толмазин. Хотите, познакомлю? - И, скользя пальцем по диску телефона, почти закричал ему: - Торопитесь!

6

В синем домике, где Суденко встретили ученые, он понял, что рейс был не напрасен. Показали материал, который спас Чеченя. Из батометра, всплывшего с буйком, извлекли тридцать кассет, сделанных на микрофото. Часть материалов, уже расшифрованных, была переснята через увеличитель на толстые листы с наложением градусной сетки. Ученый, который дал Суденко посмотреть снимки, объяснил, что обычные данные ледовой разведки отбивают состояние моря в сумме мгновений, между которыми зияют провалы неизвестности. Здесь же речь идет о статических наблюдениях, которые неповторимы. Недавний поход "Арктики" к Северному полюсу во многом помог преодолеть рутину представлений, сложившихся в Арктическом пароходстве: что чем широта выше, тем непроходимее льды. В этом смысле материалы "Шторма" явятся еще одним доказательством в пользу освоения Полыньи как самой кратчайшей и экономичной дороги через Ледовитый. А предстоящий рейс "Агата", хоть он и стал возможным ввиду критической обстановки, научный центр оценивает как свое большое практическое достижение.

Другой ученый, Толмазин, которому Чернобров поручил опеку над Суденко, держался со строгой аккуратностью, не допускавшей произвольного сближения. Тотчас стало ясно, что дело свое он знает, хотя в его рассуждениях, по виду логичных, Суденко удивляла какая-то неконкретность мысли. Море земное исчислялось им примерно так, как звезды. Океаны в его воображении принимали форму каких-то умозрительных фигур, имевших только углы и линии. Когда же эти прямоугольные, цилиндрические, квадратные океаны не укладывались даже на воображаемых плоскостях, то и это его не смущало, поскольку научное моделирование, лежащее в основе гидродинамики моря, предполагает гигантские упрощения.

- Эти математические идеализации, - говорил он,- безусловно, правильны, так как выражают общие законы физики применительно к жидкой среде. Они исходят из того, что воде негде скапливаться, поэтому океан бесконечен. Все это дает возможность имитировать при помощи моделей такие явления, как, положим, пассаты в южной части и западные ветры на севере.