Сергей Залыгин - Моя демократия

Ленин, пользуясь демократическими порядками Временного правительства, приезжает в Россию в немецком запломбированном вагоне, а затем устраивает Октябрьскую революцию. Как это он делает? Всем известно: он создает коалиционное правительство с левыми эсерами и присваивает их лозунг: «Земля крестьянам!» Левых эсеров он быстренько «устраняет» (позже говорилось: «Ленин успешно справился с обузой революционных союзников»), их лозунги он никогда и не думал осуществлять, но дело сделано — власть в руках Ленина, он строит военный коммунизм. Не получилось.

Ленин теперь — уже как социал-демократ — приступает к нэпу, предварительно устранив в Гражданской войне всех своих противников. Ну а потом и Сталин является — верный ученик.

В чёё тонко разбирался Сталин, так это опять-таки в самых низменных качествах людей, он мог эти качества преобразить в святую веру, в энтузиазм, и человек становился палачом во имя высокой цели, а эта психология до сих пор тяготеет над нами, хотя мы этого и не замечаем.

Ленин же и не скрывал своего авантюризма, утверждая, что Октябрьскую революцию надо делать 25 октября, потому что 24-го — это слишком рано, а 26-го слишком поздно. Ничего себе историческая необходимость и мировой прогресс, если на то и другое история могла отпустить один-единственный день! И вся хитрость в том, чтобы этим днем суметь воспользоваться.

О своей (советской) власти Ленин говорил, что это ничем не ограниченное, никакими законами, никакими абсолютно правилами, насилие.

Кем же оно должно было осуществляться на практике, это абсолютное насилие? Расчёт всё на тех же дезертиров, мародеров и убийц. Эти ни на каком производстве не заняты, днём и ночью они не только готовы, они рвутся к присущей им деятельности, им страсть как хочется еще и еще пошалить.

Таковы истоки советской власти. Такова её путевка в жизнь.

Если Зюганов объявляет себя и лидером народного национального движения — как понять? Или он уже не ленинец? Ленин-то с кем воевал в Гражданскую войну? В противовес национальному движению Ленин трудился над диктатурой пролетариата: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» И никаких гвоздей. Какие там национальности? Есть классы, а не национальности!

Все теории товарища Ленина, все его философствование уже многие годы никого не интересуют, даже коммунистов, они и не стремятся этот «теоретический багаж» восстановить. Что нынешние коммунисты исповедуют свято, так это ленинскую практику захвата власти. Вот это — багаж! А сводится он всё к тому же: в борьбе за власть не имеет значения, какие и чьи идеи коммунист высказывает — монархические, социал-демократические или даже религиозные. Какие сегодня выгодны, те и идут в дело. Главное — это умение критиковать существующую власть и обещать людям светлое будущее. Что именно обещать? А всё, что угодно. Разве Зюганов знает, что же он всё-таки обещает? Советскую власть в пределах СССР? Диктатуру пролетариата или пролетарскую демократию? Социал-демократическое устройство с частной и даже капиталистической собственностью или государственную монополию? То ли коалицию, то ли коммунистическое правление как таковое? Мы можем припомнить, что в свое время говорили Ленин, Сталин, Хрущев, Андропов; но что говорит сегодня Зюганов? Философ? Ровным счетом ничего. Несмотря на то, что говорит он много-много. Такую более чем тривиальную фигуру коммунисты избрали своим лидером. Не глупо сделано: сейчас важно не проговориться, а заговорить они надеются, придя к власти. Главное — создать райкомы, обкомы, ЦК и ПБ, а там видно будет. Тогда и разбираться, кто есть кто среди тех, кто выдвинулся к власти из числа победителей, — кто оппортунист, кто враг народа, кто шпион, кто верный ленинец-зюгановец (или, предположительно, купцовец, анпиловец — всякое может быть, уж как сложится). Кто присвоит себе генеральную линию, предсказать и Зюганову невозможно.

Коммунисты рвутся к власти, но им надо бы учесть: если они действительно власти добьются, многим из них не снести головы. А головы, несмотря на идейность, имеют самостоятельную ценность.

А каков же всё-таки может быть коммунизм Зюганова? У Ленина он так и не получился, у Сталина не получился, у Хрущева, у Брежнева — нет и нет, а что получится у Зюганова? Очень любопытно, но ещё больше — страшно. В компартии до сих пор состоят и сталинские палачи, и стукачи, и функционеры. Куда им деться-то? Многие, положим, умерли, ну а те, кто жив? Да и кто такой Зюганов? Что он когда-нибудь построил? Когда, кого и чему научил? Кем, как и когда руководил? Всё это надо было бы знать широкому читателю, но до выборов 1996 года о нём никто и слыхом не слыхал. Разве что стороной. Известно, что был зам. зав. отделом идеологии ЦК КПСС. По моим представлениям, самый безликий отдел в безликом ЦК.

Отдел культуры имел дело с творческими людьми, а этот — с политиздатом, с публикациями речей руководителей партии, с переизданиями «классиков марксизма-ленинизма». Там русский-то язык забывали и говорили на языке партии.

Хозяйственные отделы хоть как-то отвечали за свои отрасли, а этот отдел — за что? За бессмысленные слова?

Вообще-то я знавал цековскую публику, там тоже были люди разные, но для всех существовал неукоснительный закон: будучи на работе, забыть о реальной действительности. Реальная жизнь, действительность могут быть только такими, какими их видит начальство на самом верху, в кабинете генсека. Оттуда действительность уже видна как на ладошке. Зюганов и готовит свою ладошку (но не он один в компартактиве).

Теперь заметим: из нынешней реформенной демократии наибольшую для себя пользу извлекли две группы — мафиози и компартия.

Возвратясь из поездки в ФРГ, г-н Зюганов ещё в аэропорту Шереметьево позавидовал: там (в ФРГ) давно забыли о своём прошлом (то есть о фашизме), а мы всё время копаемся и копаемся в истории. Чего ради? Разве не ясно что было, то прошло!

Попытаюсь объяснить, почему там (в ФРГ) с забывчивостью так хорошо, а у нас (в России) так плохо.

Дело обстоит просто и ясно: в ФРГ отреклись от своего прошлого — там фашистов судили и, несмотря на их возраст, до сих пор отлавливают, а у нас и сегодня на демонстрациях носят портреты Сталина, на совести которого, как считают исследователи, гибель 30 миллионов ни в чём не повинных людей (за Лениным числится 13 миллионов — так он и правил в шесть раз меньший срок, чем Сталин).

В Германии и в голову не приходит завтра же свергать существующую власть, а у нас совсем-совсем недавно возник ГКЧП, к которому прямое отношение имел и г-н Зюганов. Гекачеписты, проигравши, ничего не ждали от властей, которые они хотели свергнуть, — ничего другого, кроме «вышки». Недаром же застрелился Пуго и жену свою застрелил, недаром гекачеписты писали покаянные письма Горбачеву, и тут вдруг… вдруг демократический суд, амнистия, а потом и признание Конституционным судом компартии как партии легальной. Вот какие дары получили от демократии коммунисты, которые никому никогда ничего не прощали. Им и не снилось. Они-то, заговорщики, не скрывали: вот придём к власти — постреляем власть свергнутую. Пострелять не удалось, но первое, что они сделали, оставшись живыми-невредимыми, — начали борьбу с той самой властью, которая их пощадила и легализовала.