Якуб Колас - На росстанях

Лобанович - натура искренняя, деятельная, он не может ограничить себя только рамками школьной работы. В семинарии герой читал не только катехизис Филарета, но и книги Бокля, Дарвина, Дрепера. В нем пробудилась критическая мысль, он искатель по природе, он хочет помочь крестьянам-полешукам отрешиться от некоторых вредных, на его взгляд, привычек и заблуждений. Но в своих первых практических шагах Лобанович остается идеалистом. Герою кажется, что сами крестьяне виноваты в том, что живут плохо и неустроенно, что многое идет от их собственной косности, некультурности.

Лобанович собирает полешуков на сходку, говорит им о том, что "человек должен стремиться, чтоб жизнь была добрая и полезная", но его слушатели остаются довольно равнодушными к этим красивым словам.

Шаг за шагом герой убеждается, что причина провала его добрых намерений таится не в извечной апатии, косности полешуков, а в чем-то другом, более серьезном. Пожалуй, в продолжение всего нашего знакомства с Лобановичем, он больше учится, чем учит, жадно впитывая в себя все, что видит и слышит вокруг. Характер героя предстает перед нами в динамике, в движении, мы сами как бы присутствуем при его становлении, ежечасном, ежедневном обновлении. С десятками людей встречается Лобанович, и у каждого стремится чему-то научиться, что-то взять для себя, чем-то обогатиться духовно.

Постепенно у сельского учителя раскрываются глаза на настоящее положение вещей. Правда, что крестьянин принижен, что его энергия, здоровый природный ум не находят достаточного применения, но виноват в этом не он сам, а социальные условия, в которые поставлены трудовые народные массы.

Годы учительствования Лобановича совпали с нарастанием первой русской революции, могучая волна которой докатилась и до таких медвежьих углов, каким было Полесье. Герой находит тех, кто "заступается за народ". Нелегкой была для Лобановича эта новая революционная правда: зашатались, рушились все прежние представления, из-под ног как бы уплыла опора. Но то, что прочитал учитель в революционных брошюрах, кем-то подброшенных на порог Выгановской школы, услышал от учительницы Ольги Андросовой и на революционной сходке в Пинске, соответствовало его внутреннему убеждению, которое уже оформлялось, но еще не имело четкого названия.

Со всем пылом молодости "бросается" Лобанович в революцию. У него еще нет глубокого представления о программах, целях разных партий и групп, ему по-прежнему свойственны многие иллюзии и заблуждения, но царское самодержавие, закостенелую царско-чиновничью систему он ненавидит страстно, и в борьбе за народное счастье готов сознательно поступиться собственной жизнью.

Помогает Лобановичу в его революционных делах здравый, трезвый крестьянский ум и постоянная, "внутренняя" сверка всех своих свершений, помыслов с тем, какую это может дать пользу людям труда, которых герой как бы представляет. И вот мы видим Лобановича обучающим грамоте, открывающим глаза на социальную правду деревенскому "правдоискателю" Аксену Калю, видим во главе выгоновских крестьян, пишущих петицию помещику Скирмунту. Еще по многим путям-дорогам придется пройти молодому учителю, но революции, народу он не изменит, возмужает граждански, пока в минской тюрьме не встретит большевика Голубовича, представителя той партии, с которой, герой в дальнейшем свяжет свою судьбу.

Рядом с гражданским, политическим становлением Лобановича идет его нравственно-духовный рост. С удивительной поэтичностью написаны страницы, посвященные любви молодого учителя к Ядвисе, дочери тельшинского подловчего. Сколько здесь искреннего благородства, душевной теплоты и той неподдельной человеческой грусти, которой не может не быть, когда два близкие, любящие друг друга существа в силу неблагоприятных обстоятельств должны расстаться.

Есть в трилогии Коласа качество, кажется, мало замеченное критикой, глубокое уважение к человеку, кто б он ни был, какое б место в жизни ни занимал. В этом произведении много героев, характеров, выписанных и крупным планом, и эпизодических, намеченных одним-двумя штрихами. Но в каждом из промелькнувших перед нами образов писатель стремится открыть хоть крупицу доброго, человечного, спрятанного под грузом ханжества, невежества, тщеславия.

Писатель умеет в обычном находить необычное, то, что каждый заметить не может. Тонким лиризмом согреты пейзажные картины, которых в трилогии множество. Нет ни одного явления природы, связанного с порой года, сельской страдой, жизнью поля, леса, которое обошел бы писатель, не воплотил в запоминающийся образ.

Проза, которой написана трилогия, удивительно поэтична, мягка, задушевна. В то же время она философски глубока, емка, имеет богатый эмоциональный подтекст. Чувством правды, искренности, человеческой теплоты дышит каждая страница этой замечательной книги о путях-дорогах народной жизни и борьбы лучших сыновей народа за его счастье.

И. Науменко