Наталья Копсова - Русская жена

- Я и не подозревала, что все так серьезно. По неразумности своей даже шутила над профзаболеваниями корабельных коков.

- Какие профзаболевания?! Ты, Наташа, просто не в курсе. Этот невезучий тип вышел как-то раз на палубу просто покурить. И, конечно же, умудрился свалиться в открытый люк и прямо в машинное отделение. Основательно парня помяло, хорошо, что не до смерти. Люку, конечно, полагалось быть закрытым, но для Роджера судьба всегда делает исключение. А ты знаешь, с кем он в одну камеру попал? С гориллой!.. Шучу, шучу, не пугайся.

Толпа боснийцев на время прервала наш диалог. Я, как давно заезженная пластинка, принялась бубнить норвежское "Хай", а сложные разговоры из смеси двух языков принял на себя коммуникабельный Серега.

Раскрасневшаяся, с развевающимися волосами Дэби появилась самой последней. Я, обрадованная встречей, бросилась к ней с приветствиями. Американка со стальной силой, но, слава Богу, только на краткий миг, по устоявшейся традиции сжала меня в объятиях.

- Вот вам, девушки, давно следовало навестить занемогшего. Глядишь, ему и полегчает. А книги с гаданиями я ему, конечно же, передам. Только зря он на них тратится. И так ясно и понятно, что такому, как он, на роду написано.

Брайан печально потряс длинными волосами, артистично махнул тонкой белой рукой и вышел вон на снег с дождем.

- Очень рада опять тебя встретить, моя дорогая Наташа. Давно мы не виделись, я даже в Америке скучала. Обязательно как-нибудь тебя навещу, но сейчас очень тороплюсь, извини. У нас с Банком сегодня показательные выступления по кик-боксингу, а я - опаздываю.

- Дэби, кошечка, а я к тебе с огромной просьбой. Игоря на корабле задерживают, не могла бы ты мне помочь с детьми во время переезда?

Американская подруга одобрительно улыбнулась широченной американской улыбкой, продемонстрировав все свои шикарные крупные зубы.

- Даже и не волнуйся. Не только с детьми, но и упаковаться, и вещи перетащить помогу. У нас в запасе больше недели, так что все отлично. А сейчас я должна бежать.

Дэби быстренько меня расцеловала и исчезла подобно молнии.

* * *

Итак, завтра переезжать. Все вещички, которые были мне под силу, и примерно половину из тех, которые не были, мне удалось челночным способом перетаскать в дом Яна-Хенрика. Это оказалось удобным делать ночами, когда дети спали. Холостой хозяин дверей никогда не запирал, в своем доме почти не ночевал. (Недавно получил по наследству недвижимость отца.) Он сам предложил мне такой удобный вариант и отдал ключи. Зато уж я-то его дом со своим имуществом вдобавок к его собственному запирать не забывала.

В вечер перед переездом я была в страшной запарке: детей надо было накормить и срочно спать уложить, после разложить все оставшееся барахло по коробкам, достирать хозяйкино постельное белье, избавиться от распакованных продуктов, отдраить до блеска холодильник, плиту и полы. Требовательная Сульвейг, как пить дать, зайдет с осмотром помещений с утра пораньше. Примерно с час назад позвонила Дэби и пообещала заскочить. Я ждала ее визита с минуты на минуту и поэтому выскочила на сигнал входного звонка в полунеглиже. Но вместо американской подруги в дверном проеме возник разгневанный папа Маркуса, ровесника Сережки, живущего по соседству. Заикаясь от негодования, он завозмущался шумными играми, которым мой сын научил его сына. Ойкнув, я извинилась и побежала одеваться. Выяснилось, что сосед хотел спать, а Маркус ему не давал, так как постоянно выкрикивал какие-то русские стихи. Я подозвала перепуганного Сережку и грозно спросила о стихах. Сын клялся, что стишки были исключительно про "Муху-Цокотуху" и "Тараканище", а я своему сыну верила. Других стихов мы с ним наизусть не учили. Папа Маркуса ждал ответа прямо с видом статуи командора. С обещаниями сдать Сергея в полицию, я постаралась поскорее выпроводить его на улицу. Плачущий сынишка получил указание больше к Маркусу не ходить.

Музыкальный звоночек вскоре заиграл снова, и опять вместо долгожданной Дэби на пороге стоял сомнительный субъект с какими-то бумагами в одной руке и битком не поймешь чем набитым мешком типа мусорного в другой. Он горячо принялся меня в чем-то убеждать на норвежском, а я тоже по-норвежски объясняла, что лотереями не интересуюсь. Настойчивый мужик как ни в чем не бывало продолжал трясти мешком с выигрышами прямо перед моим носом и лишь когда я твердо дала ему понять, что разговор окончен, упомянул о кошках. Якобы кошки эти часто собираются на его ящиках, и он махнул рукой куда-то вправо, как бы приглашая и меня туда взглянуть. Я догадалась, что дело не в лотерее, и еще более грозным тоном, чем раньше, обратилась к Сергею:

- Что ты сотворил с кошками этого дяди?

Надувшийся сынишка нехотя отвечал, что никаких кошек у этого типа нет, а сам он - наш сосед через три дома справа и зовут его Рольф-Кристиан. Понять, чего же конкретно добивается от меня этот, похожий на пса и с таким же собачьим именем господин, мне оказалось не по силам, и посему я предложила ему попытаться изложить наверняка глубокую мысль по-английски.

- Это ваше письмо?

Сосед выдал первую до конца понятную мне фразу и всучил неприлично измятый конверт с еле различимым, но в самом деле моим адресом. Я горячо принялась его благодарить за исправление ошибки почтальона, но он упорно настаивал на прочтении сего письма сейчас же. Пришлось вынуть жалкий надорванный листочек, написанный отвратительным почерком, и начать судорожно читать. Письмо было на английском:

"Ты пишешь, что груба, жестока, категорична и требовательна. Видит Бог, ты права и еще как права! Ты права и в том, что это твои "неотъемлемые качества". Но несмотря ни на что, даже не пытайся искоренять их, потому что они являются частью твоих достоинств, частью тебя самой. Они делают тебя тем, что ты есть. Тем, что я так боготворю".

Я оторвала глаза от письма и взглянула на соседа в беспредельном изумлении. Этот Рекс с блеском интереса в выпученных глазках наблюдал за мной и явно жаждал продолжения.

- Господи, еще один придурок! - сделала я окончательный вывод и отдалась во власть неизбежной ахинеи. - "Я мечтал бы только об одном: помочь тебе выучить, когда применять грозное свое оружие, а когда нет. Оно нуждается в укрощении, но не в уничтожении... Твои недостатки, ЛЮБОВЬ моя, такая же неотъемлемая часть тебя, как форма твоих нежных грудок, и в отличие от вторых, первые я предпочитаю не замечать. Ибо они - всего лишь маленькие выбоины на прекрасной, сверкающей алмазами дороге. Том самом волшебном пути с лесами, холмами и водопадами, которым любой отшельник мечтает идти до конца. Я же до сих пор губами помню каждую ложбинку на твоем теле и живу только для того, чтобы увидеть тебя снова!"