Максим Горький - Том 12. Пьесы 1908-1915

Кемской (заметив Глинкина, который зажигает лампу) . Ну что? Что стоишь? Стоит и… слушает!

Глинкин (вынимая бумаги из портфеля) . Вот, протоколы допроса и ваше заключение по делу Краевых.

Кемской. Ну, что же? Надо подписать! Перо! (Садится к столу. Глинкин даёт ему перо. Подписывая бумаги.) Завтра отнесёшь прокурору. Вероятно, ошибки, ошибки у тебя. Ты, брат, небрежен, да! Найди Наташу…

(Бобова ушла в комнату Ефимовых.)

Глинкин. Она — у себя…

Кемской. Позови.

Глинкин. Я с ней поссорился. Я хочу сказать вам, что она…

Кемской (с досадой) . Знаю, знаю! С такими девушками — не ссорятся, если ведут себя умно… Иди… Поссорился… Ты, братец, не глупи…

(Полина в белом платье выходит из своей комнаты, оглядывается.)

Кемской. Это — вы? Куда это вы?

Полина. В гости.

Кемской. Так поздно? Гм… Я нахожу, что ваше… Ваш пример вреден для Наташи. Все эти постояльцы… этот бритый… Бобова говорит, знаете, что он и вы…

Полина. Прощайте.

Яковлев (в двери кухни) . Куда?

Полина. К знакомой.

Яковлев (оглядывая её) . Какая — знакомая? У тебя нет знакомых.

Полина. Есть. Одна.

Яковлев. Врёшь! И — нарядилась? Ты… (Схватил её за плечи, она его отталкивает.)

Кемской (подошёл) . Послушай, Яковлев, это — невозможно. Ты сам виноват, ты стар, она — молода. Ты поселил тут… разных… Наташа тоже молода и неопытна…

Яковлев. Позвольте…

Кемской. Нет, подожди, я говорю, я! Я хотел семейно и тихо всё это… Это — мой дом. Я стар, мне нужен покой. Ты должен считаться с этим, а ты… Тут Наташа…

Яковлев. Наташа — кто?

Кемской. То есть — как это — кто?

Яковлев. Она — дочь моя? Моя дочь?

Кемской. И… и что же?

Яковлев. А — вот это самое! Моя?

(Полина стоит у окна, смотрит на них.)

Кемской. Ты, кажется, выпил?

Яковлев. Выпил? Да! Яду выпил!

Кемской. Послушай, что же это? Ты — добрый человек, и я — добрый. И вот, у нас нехорошо.

Яковлев. Что — нехорошо?

Кемской. Ты не можешь прилично устроить семью. И всем с тобой скучно, тяжело…

Яковлев. А если я вас, барин, к чертям пошлю, к самым отдалённым, а?

Кемской (выпрямился, смотрит грозно, — а беспомощен и жалок) . Свинья ты, братец…

(Наташа на лестнице, Глинкин — сзади её, ступеней на пять выше, очень растерянный.)

Яковлев (яростно) . Свинья, а вам — братец? Как же это, а? Хэ-хэ! Как же-с?

Кемской (падая на стул) . Ты… я не знаю что!..

Наташа (Яковлеву) . Вы не смеете так грубо говорить с моим отцом…

Яковлев (отшатнулся) . Что? С кем?..

Наташа. Вы знаете, что он — мой отец…

Кемской (вскочил, кричит) . Наташа — зачем? О, боже мой! Это я должен был сказать — я! Я ждал момента… Это надо было сказать торжественно. Я готовился ко дню твоего рождения. А не в такую минуту, когда скандал, чужие люди кругом… и — вообще. Нужно шампанское! И подарок тебе…

Яковлев (презрительно) . Старый дурак.

Наташа. Не смейте, вы!..

Кемской. Ты слышишь, Ната? Вот что ты сделала!

(Яковлев стоит у буфета и смеётся рыдающим звуком. Полина тихо подвигается к нему. Бобова, Ефимов, Клавдия — смотрят из двери. Глинкин у лестницы, взбивает волосы: у него вид человека, готового совершить подвиг.)

Наташа (гладя голову отца) . Как это грустно всё, как нехорошо…

Кемской (с отчаянием) . Но ты сама виновата, что нехорошо! Я так обдумал всё… так внушительно… Сказать должен был я! Тогда всё было бы иначе. Был бы праздник.

Наташа. Молчите, отец.

Кемской.Я двадцать лет думал о том, как это будет.

Наташа. Вы слишком долго думали.

Кемской. И вот ты, дочь моя, отняла у меня лучший день жизни! Это — ужасно! Это… совершенно непоправимо…

Наташа. Весь город знает о том, что я — ваша дочь.

Яковлев (орёт) . Да! Весь! И я знал! знал! Всегда! Ха-ха-ха!

(Неожиданный крик его испугал всех. Молчание, слышен шёпот.)

Бобова (шепчет громко) . О, господи… Жалость какая…

Наташа (ей) . Ты — иди вон! И чтобы носа твоего не видела я здесь…

Бобова. За что?

Яковлев. Позвольте! Я здесь — кто?

Наташа. Вон!

Бобова. Ладно. Иду. (Кемскому.) О векселе-то не забудьте, барин. А вы, Наталья, — уж не знаю, как вас величать по батюшке… Вы моих уточек ели, да! Это не папаша стрелял, а я покупала, на мои бедные деньги, да-с! Не из лесу утки, а — с базара. (Идёт в кухню.) Прощай, Полина Петровна! Сожрут они тебя, как уточек моих сожрали…

Кемской (держа дочь за руку) . Какой ужас… Ты не знаешь, как всё это больно мне. Вычеркнут лучший день моей жизни…

Наташа (поднимая его) . Идёмте.

Полина (дотрагиваясь до плеча Яковлева) . Послушай…

Яковлев (отскочив от неё) . Ты! Прочь! Змея! Кто ты мне? Все — прочь! Теперь — я сам…

Полина (кланяясь) . Прощайте, добрые, люди… хорошие люди… (Идёт.)

Яковлев. Куда?

(Полина остановилась, смотрит на него.)

Яковлев. К любовнику? Уйди… Ползи, змея!

(Полина идёт, остановилась у окна. Все ушли. Глинкин — в комнату Ефимовых. Полина идёт назад, тихо и как-то неумело смеётся.)

Яковлев (изумлён, отступает за стол) . Это — что ещё?

Полина (горестно, с иронией) . Спаситель мой… Ведь ты — мой спаситель, да?

Яковлев (смотрит на неё опасливо, бормочет) . Ну? А — что же?

Полина. Ты спас меня от гибели?

Яковлев. И — спас! Куда бы ты без меня? На улицу? В проститутки?

Полина. Да, конечно! А ты, добрый, пожалел меня, взял к себе, всё забыл, всё простил мне и меня заставил забыть всё, любил меня, нежил…

Яковлев (не понимает её, готов растрогаться) . Да, я к тебе — всей душой, а ты…

Полина (очень спокойно) . Будь ты проклят, гадина! — вот моё прощальное слово! Будь проклят! (Идёт.)

Яковлев (поражённо смотрит вслед ей, задыхаясь от злобы, от испуга, подошёл к буфету, налил из графина рюмку водки, выпил, налил ещё, тоже выпил. Закрыв глаза, откручивает пуговицу пиджака. Сел. Бормочет) . Мне никого не надо… Освободил меня господь от вас, дьяволы. (Морщится. Снимает с глаз слёзы пальцем, рассматривает их, отирает палец о колено.) Никого у меня нет. И не признаёт меня господь за своего человека… не признаёт! (Поднёс палец к огню лампы, рассматривает слезу на конце пальца. Вытер слезу о волосы. Встал, подошёл к окну, кричит.) Палашка! Пелагея! Полина!.. (Высунулся в окно, опрокинул горшок с цветком, напутствует его.) К чёрту! Всё — к чёрту! (Подошёл к шкафу. Пьёт водку. Идёт к себе в угол. Клавдия из своей комнаты, за нею Глинкин. Клавдия взволнована, не находит себе места.)