Максим Горький - Том 12. Пьесы 1908-1915

Софья Марковна. Что с вами? Опомнитесь!

Харитонов (испугался) . Что такое?..

Мастаков. А зачем он поганым языком…

(Софья Марковна берёт его за руку.)

Мастаков. Прости, Яким… Я — думал, а ты тут…

Харитонов. Думал? Ну, думай… Чорт, как фыркнул! Полковница, вы не боитесь его? А я иной раз боюсь, между прочим…

(Ушли на стройку. Из калитки вслед им смотрит Павел; в саду — голос Захаровны. Таня идёт.)

Таня (Павлу) . Пусти!

Павел. Не толкай, невежа…

Таня. За кем подглядывал?

Павел. Не твоё дело.

Таня. Фу, какой злой! Почему ты всегда злишься?

Павел. Потому.

Таня. Сам не знаешь почему!

Захаровна (ворчит) . Жалуешься — голова болит, а сама ходишь по жаре.

Таня. Отстань! Софья Марковна уехала, Павел?

Павел. Не знаю.

Таня. Я забыла сказать ей…

Захаровна. Не забывала бы! Куда пошла? Там — мусор, ногу свихнёшь. Баловница! Жених скучает, а она…

Таня. Я тебе сказала — нет у меня жениха!

Захаровна. Ну, и врёшь!

Таня. Нет!

Захаровна. Да ты что кричишь? Жених — не бородавка, коли нет его — хвастать нечем.

Таня. Ты зачем меня дразнишь?

Захаровна. Сегодня праздник. А ты меня — зачем?

Павел. Вот дурёхи!

Таня. Молчи, умник! Захаровна, сходи, посмотри — уехала она…

Захаровна. Так и сказала бы! Самой-то лень идти…

Таня. Ах, господи! Да ведь ты же не велела!

Захаровна. А ты меня не слушай, из уважения к старости моей…

Таня. Ты — ужасная!

Степаныч (идёт, крича) . Захаровна — чаевые давай!

Захаровна. На, на, не ори! Танюша, ты бы вот сама и раздала на чай каменщикам — им приятно будет из твоих ручек.

Таня (уходя) . Вот ещё выдумала!

Захаровна (идёт за ней) . Эх ты, непонятливая…

Яков (из сада) . Куда они?

Павел. Деньги на чай раздавать.

Яков. Много?

Павел. Не знаю. Больше ста.

Яков. Вот бы мне кто-нибудь сотняжку на чай дал!

Павел. Иди в лакеи — дадут!

Яков (закуривая) . Ляпнул! У меня знакомый есть студент — в смешных журналах стихи пишет, так он сказал:

Вот как шутят! А ты — точно палкой по голове!

Павел. Кому он это сказал?

Яков. Вообще, всем. Кури!

Павел. Не хочу. Не люблю я шуток.

Яков. Яшуток не любишь, а — Машуток любишь?

Павел (смеётся) . Экий ты… чорт!

Яков. То-то. Едем сегодня к нашим барышням?

Павел. Неохота. (Вдруг нахмурясь.) Как же ты — собираешься жениться на моей сестре, а сам зовёшь меня к девушкам?

Яков (удивлён) . Чего? Да что я — первый раз зову тебя к ним? А в то воскресенье ты где был?..

Павел (угрюмо) . Вотчим хочет сплавить меня в коммерческое училище.

Яков. И хорошо! Будешь жить один, сам себе хозяин…

Павел. А он без меня женится на этой…

Яков. Он и при тебе женится… Чем ты можешь помешать ему? Ты — брось это, чорт с ним! Пускай женится на ком хочет. Только бы выделил тебя…

Павел. Да-а… как же, выделит он!

Яков. Идём в поле, погуляем. Таню захватим…

Павел. Пойдём… что же! (Идут к постройке.) Ты бы с ней почаще говорил о полковнице-то…

Яков. Я говорю, не беспокойся.

Павел. Поссорить бы их…

Яков. Уж очень Татьяна Петровна доверчива к ней…

Павел. Глупа ещё. Мякиш…

Захаровна (встречу им) . Поплыли селезни! А дядю твоего, Яков Савёлыч, так развезло на жаре-то — лыка не вяжет, а слова такие говорит, что кирпичам стыдно. Вы бы Таню-то увели от него.

(Ушла в сад. Павел и Яков скрылись за деревьями. Через минуту в кустах является Мастаков, смотрит на постройку, отирая лоб платком. Угрюм и подавлен. Остановился, бормочет громко.)

Мастаков. Не догадалась… не поняла! (Постояв, решительно подходит к скамье и, вынув из кармана бумажник, пишет на колене записку. Кричит.) Степаныч, эй!

Степаныч (из-за сторожки) . Здесь…

Мастаков. Запряги Красотку и поезжай в город, к Софье Марковне. Если догонишь её в дороге…

Степаныч. Не догнать…

Мастаков. Домой поезжай к ней, а дома нет — на вокзал, она с семичасовым в деревню едет. Обязательно найди! Живее собирайся!

Степаныч. А кто же тут…

Мастаков. Иди! Никита поглядит за ребятами, я скажу…

Степаныч. Не подожгли бы…

Мастаков. Иди, говорю!

(Степаныч спешно уходит.)

Мастаков (бормочет) . Господи! Помоги… Ведь не виноват я, ты знаешь, господи… Знаешь…

(Сидит, схватив голову руками, покачиваясь.)

Занавес

Там же, в тот же день. Часов пять вечера. За постройкой, в поле, гармоника наигрывает: «Последний нонешний денёчек». Каменщик Никита сидит на скамье у сторожки, подрёмывает. Из кустов идут Павел, Яков, Таня с букетом полевых цветов в руках.

Яков (подмигивая на Никиту) . Хотите, я его испугаю?

Павел. Он не спит.

Таня. Не надо!

Яков. Смешно будет! (Идёт к Никите, пристально и строго разглядывая его.)

Каменщик (встаёт) . Ты что, сударь?

Яков. А ведь я тебя знаю!

Каменщик (улыбаясь) . Меня тут все знают.

Яков. Я тебя да-авно знаю!..

Каменщик. И я тебя.

Яков. Ты — кто такой?

Каменщик (всё улыбаясь) . Как же это — знаешь, а спрашиваешь?

Яков (строго) . Я с тобой не шучу! Я, брат, про тебя такое знаю…

Каменщик (серьёзно) . Чего про меня знать? Про меня нечего знать.

Яков (понижая голос) . Ты в третьем году, в марте, что делал? Помнишь?

Каменщик (напряжённо) . В марте? Третьего года?

Яков. Ага! Вспоминаешь?

Каменщик. Погоди…

Яков. Ты где тогда был, ну-ка, скажи?

Каменщик (смущённо) . Стой… Дай бог памяти!.. В больнице я лежал будто.

Яков. Будто? Ну, а — по совести скажи?

Каменщик (испуганно) . Постой-ка, ты — что, брат? А?

Яков. Нет, ты вспомни! Ты что тогда сделал?

Каменщик. Да что ты, господь с тобой! (Снял картуз.) Мне вспоминать нечего… Что такое?