Максим Горький - Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928

Надобно понять, что каждый хозяйственник-коммунист — одновременно и архиерей и губернатор. Как архиерей, он должен следить, чтоб идеология его класса не нарушалась, а как губернатору — ему нередко и самому приходится нарушать эту идеологию. Это — его вина? Нет, товарищи, это результат той экономической блокады, тех угроз войною, той тревожной напряжённости, в которых вас держит чудовище капитализма, это результат общего положения дел — нашей изолированности в Европе и пассивности европейского пролетариата, слишком слабо помогающего вам, его авангарду, делать общее пролетарское дело — его дело.

Может быть, товарищи, не всегда следует «выносить сор из избы» на враждебную вам улицу? Может быть, не всё нужно тащить в газету, многое разрешать в фабрично-заводских комитетах? Не вредите ли вы великому делу строительства, засоряя его мелким хламом придирчивой и поверхностной самокритики, в которой часто слышишь не защиту интересов дела, а крик раздражённого самолюбия и задорное желание командовать товарищами?

Вам надо помнить, что каждая распря среди рабочих, каждое неосторожное слово, сказанное вами, с величайшей радостью подхватывается врагами внутри и вне Союза Советов. Вам не следует закрывать глаза на то, что внутренний враг — растёт, мещанство — усиливается и что если «население слишком много проявляет пессимизма», так росту этого пессимизма вы сами помогаете. И помогаете потому, что, живя в тесном круге интересов той или иной фабрики, увлекаясь обличением мелких недостатков и ошибок, вы плохо знаете общую массу работы по строительству новой жизни.

Хозяйственники — сила, которую рабочий класс накопил за двадцать пять лет, это — ваша сила, её надобно расходовать бережно, потому что носители её сходят со сцены жизни довольно быстро, а смена им растёт медленно и крупных талантов из своей среды выдвигает мало. Надо подумать и о том, что при столь буйном развитии самокритики у нас в скором времени критикующих будет больше, чем полезно работающих.

Повторяю ещё раз: не возражаю я против солидной и грамотной самокритики классом его классовой работы, но я против той самокритики, которая, принимая характер грубой травли, вызывает в среде рабочего класса вражду, отмеченную вами в письме ко мне.

За четыре месяца, прожитых мною в Союзе Советов, я получил свыше тысячи писем и, среди них, сотни две посланий от граждан противосоветского умонастроения. Многие из авторов писем требуют ответа, но я физически не могу ответить каждому и отвечаю всем сразу. Чтобы направление ответа не возбудило вопроса: кому же именно? — называю некоторых корреспондентов:

Это — «обыватель, который механически стал гражданином СССР»; затем — «группа русских»; автор письма о «Вавилонской башне»; человек, который «в МГУ слушал лекции Бухарина, Луначарского и др. строителей социализма», но — «передайте им это — требует он — вышел из университета самым крайним индивидуалистом»; затем — «поэт из крестьян», антисемит; «пролетарский поэт», у которого украли пальто и галоши; «бывший меламед»; «бывшие поклонники»; «убеждённый защитник мещанства» и десятки других «механических граждан».

Послания этих граждан, различные по степеням малограмотности и хамоватости, вполне объединяются скверненькой злостью против Советской власти, против коммунистов, рабочего класса и против автора этой статьи, «предателя родины», «ослеплённого царскими почестями, оглушённого славословиями», которого «водят за нос», «показывая ему несуществующие нигде достижения».

В высокой степени характерно для «механических граждан» именно то, что их особенно злобно раздражают именно достижения Советской власти и рабочего класса, — наличность достижений весьма единодушно и свирепо отрицается.

В подавляющем большинстве корреспонденты заявляют: у них нет надежд, что письма дойдут до меня. Спешу успокоить: дошли. И не только закрытые, но дошли открытки, на которых чётко написаны различные ругательства; почта Москвы работает отлично, и это я считаю одним из достижений [9] кстати: прошу работников почтамта принять искреннюю мою благодарность за их крайне внимательное отношение к моей обильной корреспонденции — прим. М.Г.

Следует отметить ещё одно: злость, наполняющая письма корреспондентов моих, свидетельствует о том, что Советская власть за одно десятилетие сумела раздражить духовно полумёртвого, безразличного к действительности обывателя так, как этого не мог достичь режим самодержавия на протяжении многих десятилетий.

Теперь «механические граждане» раздражаются не «накожно», как это было раньше, когда накожное раздражение обманчиво заставляло многих из них воображать себя народолюбцами и революционерами, — теперь раздражение проникло глубоко в «тайное тайных» обывательской души, вызвало там процесс окисления, тления, и — вот несколько образцов чёрного словесного дыма, исходящего из глубины обывательских душ:

«Где ваши, Горький, доказательства того, что человечество вечно и уцелеет в то время, когда земля потеряет атмосферу, то есть когда не будет воздуха для дыхания? А если таких доказательств у вас нет, зачем же я буду поддерживать своей деятельностью то, что обречено погибнуть?»

Второй философ упрощает вопросы первого:

«Не является ли напрасной и совершенно бесцельной жертвой с нашей стороны всякое ограничение самих себя и других путём создания каких-либо законов, правительственных учреждений и верований во имя какого бы то ни было ближайшего и отдалённого будущего, — примерно хотя бы во имя коммунистического будущего?»

Третий ещё более решительно упрощает и конкретизирует:

«Наплевать мне, — пишет он, — на всякую общественность, на все призывы к труду, творчеству, я не честолюбив, я хочу жить просто для самого себя, для семьи…»

И, наконец, четвёртый, как говорится, «ставит точку над «i» — которое, напомню, уже выкинуто из алфавита, — четвёртый пишет:

«Русский народ не понимает свободу, ему нужны казак и плеть.»

Нельзя отрицать, что познание «механическими гражданами» скрытой сути своей явилось результатом благотворной деятельности Советской власти, и результат этот — весьма крупное достижение, на мой взгляд.

Есть у меня, разумеется, и письма иного типа, и часть одного из них очень уместно привести в противовес философии обывателей.

Автор письма — «человек от земли, называемый прежде мужик, а тепериче гражданин, как все». Он — «ето письмо писал две недели как грамота навчился от племяша члена красной Армеи». Он пишет:

«Ежели бы раньше знать чего знай от совецкой власти, ну так не было бы никаких воин и сукиных сынов которы затевают и деньга была бы на хозяйство деревням на фабрыки и дай Господь добиться товарищам разружения всех тогда пойдем широко у вперед всех.»