Вячеслав Костиков - Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции)

* Брат известного режиссера МХАТ, детский писатель.

О чем писали эмигрантские литераторы? Прежде всего о дореволюционной России и о первых годах революции, свидетелями которых они были. Романы, повести и рассказы о революционной России представляют для советского читателя наибольший интерес, ибо они написаны пером свободным. Литературные произведения, создававшиеся в самой России, особенно с конца 20-х годов, когда интеллектуальная жизнь уже была поставлена под жесткий контроль, "грешили" искусственным романтизмом, однозначностью, предвзятостью, умолчаниями.

С начала 30-х годов цензурный режим уже не позволял советским писателям создавать объективную картину советской жизни. Те писатели, которые имели мужество писать так, как думали и чувствовали, не имели возможности издаваться. Так что творчество эмигрантских литераторов является интереснейшим источником знаний о нас самих и о нашей революционной истории.

Работу писателей в эмиграции в какой-то степени можно назвать гражданским подвигом. Ведь, кроме хлопот, забот, часто унижений, литературный труд почти ничего не давал. Гонорары были мизерными, часто гонораров и вовсе не платили. Писательство было нередко вторым ремеслом, ночным занятием, отнимавшим силы и здоровье. Нужно отдавать себе отчет в том, что "второе ремесло" для эмигрантского литератора было отнюдь не конторой, где можно было скрипеть пером по казенной бумаге, сохраняя главные силы на вечер. Эмигрантский писатель, за исключением очень узкого круга, это чаще всего рабочий завода "Рено" или "Ситроен", шофер или маляр, в лучшем случае пригородный садовод или огородник. Ждать материальной помощи писателям-эмигрантам было неоткуда. Если у эмиграции и были какие-то деньги, то они шли на другое, в глазах эмиграции главное, - на организацию школ, стипендии студентам, минимальную помощь тем, кому действительно не на что было купить кусок хлеба, негде переночевать.

"Выходом из положения, - с горькой иронией писал М. Алданов, - могло бы быть создание большого меценатского, заведомо убыточного издательского дела за границей. Но это, разумеется, нереально. Эмигрантские "deux cents families" * - сомнительные регенты и пайщики сомнительных эмигрантских дел давно исчерпали свой скромный запас интереса к искусству и вдобавок очень утомлены: они уже на прошлой неделе пожертвовали сто франков на что-то касающееся литературы" 2.

* Двести семейств (франц.).

Несмотря на все трудности эмигрантского существования, плоды писательских трудов весьма значительны. Наиболее плодотворным был период между 1925 и 1935 годами. Это настоящее "золотое десятилетие" эмигрантской прозы. Глеб Струве в "Русской литературе в изгнании" приводит внушительный, хотя и не полный перечень написанного: И. Бунин - "Митина любовь", "Солнечный удар", "Дело корнета Елагина", "Божье дерево", "Жизнь Арсеньева"; Борис Зайцев - "Преподобный Сергей Радонежский", "Странное путешествие", "Афон", "Анна", "Дом в Пасси", "Жизнь Тургенева"; И. Шмелев - "Солнце мертвых", "Про одну старуху", "Свет разума", "История любовная", "Няня из Москвы", "Богомолье", "Лето Господне" (настоящий шедевр описания русской дореволюционной жизни как по языку, так и по национальной памяти); А. Ремизов - "Оля", "Звезда Надзвездная", "По карнизам", "Три серпа", "Образ Николая Чудотворца"; Д. Мережковский - "Мессия", "Тайна Запада", "Наполеон", "Иисус Неизвестный"; Н. Тэффи - "Городок", "Воспоминания", "Авантюрный роман", "Книга Июнь"; М. Алданов - "Чертов мост", "Ключ", "Бегство", "Десятая симфония", "Земли и люди", "Портреты"; А. Куприн - "Колесо времени", "Юнкера"; М. Цетлин - "Декабристы"; В. Ходасевич - "Собрание стихов" и "Державин"; М. Осоргин - "Сивцев Вражек", "Свидетель истории", "Книга о концах". В этот период много пишет и широко публикуется В. Набоков (Сирин). Известный художник, создатель галереи портретов крупнейших деятелей русской революции, в том числе Ленина, Луначарского, Троцкого, Ю. Анненков публикует в эмиграции под псевдонимом Б. Тимирязев "Повесть о пустяках".

В середине 20-х начинают пробовать силы молодые прозаики и поэты, расцвет творчества которых падает уже на предвоенные и послевоенные годы.

Появление этой новой, молодой группы писателей было чрезвычайно важным и даже живительным для культурной жизни "русского" Парижа. Они внесли в интеллектуальный быт новые, свежие струи. Большинство из молодых эмигрантских писателей по своему таланту не поднималось вровень с известными светилами русской литературы, жившими за границей, - Буниным, Куприным, Шмелевым, Мережковским, Алдановым, но с их приходом в русской зарубежной литературе повеяло новыми ветрами, появились новые темы, новый угол зрения. С их постепенным водворением на страницах литературных журналов в эмиграции возродилась литературная полемика, они дали новое дыхание критике. И это вполне объяснимо.

Старая эмиграция в качестве главной своей задачи ставила сохранение традиции, в том числе традиции литературной, сложившейся еще в России. Место выехавших за рубеж писателей в отечественной литературе было, по сути дела, уже давно определено. Авторитет их был непререкаем, споры об их достоинствах и недостатках, в сущности, излишни: они мало что добавили бы к тому, что было сказано о них десять и даже двадцать лет назад. Писатели старшего поколения при выезде из России принадлежали к определенным художественным школам, уже обретшим свои формы и даже закосневшим. В силу этого в зарубежной литературной среде не возникало новых художественных или идейных течений, не наблюдалось и заметной эволюции в творчестве самих писателей. За первые десять - пятнадцать лет весьма интенсивной культурной жизни в эмиграции тем не менее почти не произошло событий, которые послужили бы поводом для полемики или даже для литературного "скандала". К началу 30-х годов и писатели, и критики старшего поколения занимают те же литературные и эстетические позиции, которые они завоевали в Москве или Петербурге. Один из наиболее "представительных" эмигрантских журналов, носивший, как нетрудно догадаться, традиционный, "академический" характер, - "Современные записки" - и в 1929, и в 1930 годах являет нам практически те же самые имена, что и в году 1920-м.

Литературная жизнь старшего поколения, по меткому выражению Марка Слонима *, носила характер "доживания". У ряда писателей это "доживание", академизм и даже консерватизм литературных вкусов проявлялись в форме безусловного отрицания всего, что происходило в литературной жизни советской России. Известны пренебрежительные отзывы Бунина о Сергее Есенине, Александре Блоке. Известны иронические характеристики Тэффи в адрес Пастернака. Неприятием новшеств старшими эмигрантскими писателями отчасти объясняется и изолированное положение в эмиграции Ремизова, Цветаевой.