Юрий Коваль - Суер

- Что за неведомые сооружения? - раздумывал Суер, оглядывая остров в грубый лакированный монокуляр.

- Думается, рыбьи коптильни, сэр, - предположил мичман Хренов.

- Дунем в грот, - сказал капитан. - Приблизимся на расстояние пушечного выстрела.

Пока мы дули, дым почему-то иссяк. Что-то, очевидно, догорело.

- Высаживаться на остров будем небольшими группами, - решил капитан. Запустим для начала мичмана и механика. Хренов! Семенов! В ялик!

Пока Хренов и Семенов искали резиновые сапоги, из неведомых сооружений выскочило два десятка голых мужчин. Они кинулись в океан с криком:

- Легчает! Легчает!

Наши Семенов с Хреновым отчего-то перепугались, стали отнекиваться от сходу на берег и все время искали сапоги. Кое-как, прямо в носках, мы бросили их в ялик, и течение подтащило суденышко к голозадым туземцам. Те, на ялик внимания не обращая, снова вбежали вовнутрь неведомых сооружений.

Спрятав лодку в прибрежных кустах, мичман и механик стали подкрадываться к ближайшему неведомому бревенчатому сооружению. В подзорную трубу мы видели, как трусливы и нерешительны они.

Наконец, прячась друг за друга, они вползли в сооружение.

Как ни странно - ничего особенного не произошло. Только из другого неведомого сооружения вышел голый человек, поглядел на наш корабль, плюнул и вошел обратно.

Глава XV Пора на воблу!

Этот плевок огорчил капитана.

- Бескультурие, - говорил он, - вот главный бич открываемых нами островов. Дерутся, плюются, голыми бегают. У нас на "Лавре" это все-таки редкость. Когда же наконец мы откроем остров подлинного благородства и высокой культуры?

Между тем дверь ближайшей избушки распахнулась, и на свет явились голый мичман Хренов и обнаженный Семенов. Они кинулись в океан с криком:

- Легчает! Легчает!

Группами и поодиночке из других сооружений выскочили и другие голые люди. Они скакали в волнах, кричали, и скоро невозможно было разобрать, где среди них Хренов, а где Семенов.

- Не вижу наших эмиссаров, - волновался капитан. - Старпом, спускайте шлюпку.

Спустили шлюпку, в которую и погрузились старые, опытные открыватели новых островов: ну, лоцман, Пахомыч и мы с капитаном.

Голые джентльмены, гогоча, ухватились за наши весла.

- Раздевайтесь скорее! - кричали они. Слабовольный Кацман скинул бушлат.

- Хренов-Семенов! Хренов-Семенов! - беспокойно 'взывал капитан.

К нашему изумлению, среди голых джентльменов оказалось несколько Семеновых и два, что ль, или три Хренова. Они подплывали на вечный зов капитана и глядели в шлюпку красными тюленьими глазами.

Какой-то липовый Хренов выставил из-под волны нос и закричал:

- Неужто это Суер? А я думал, тебя давно сожрали туземцы!

- Уйди в океан! - ревел старпом и отпихивал веслом неправильного Хренова.

- Так я же Хренов! - взвизгивал ложный Хренов. - Вначале зовут, а потом отпихивают.

- Тоже мне Хренов дерьмовый! - сердился старпом. - У нас уж Хренов так Хренов.

К сожалению, наш Хренов, который наконец появился, такого уж слишком мощного явления не представлял. Довольно скромный и худосочный Хренов, которого только в форме можно было принять за мичмана.

За Хреновым явился и Семенов.

- Высаживайтесь, кэп, - красноносо хрюкал он, - не пожалеете. Здорово легчает!

- А нам пора на воблу, - объяснял Хренов.

- Пора на воблу! Пора на воблу! - подхватил и Семенов, и, взмахивая лихими саженками, они дунули к берегу брассом.

Задумчиво мы глядели им вслед, и за нашею спиною грудью вздыхал океан.

Глава XVI Остров неподдельного счастья

Могучий клич "Пора на воблу!" поддержали и другие голые люди этого острова.

- И на пиво! - добавляли некоторые другие раздетые. Хренов и Семенов, сверкающие задницами на берегу, чрезвычайно обрадовались, услыхавши такое добавление.

- Пора на воблу и на пиво! - восторгались они.

- Кажется, они продали нас, - сказал Пахомыч. - За воблу.

- И за пиво, - добавил Кацман.

Мы подплыли ближе и увидели, что все голые люди, а с ними и наши орлы, подоставали откуда-то кружки с пивом.

Какой-то Хренов, кажется не наш, выскочил на берег, обвешанный гирляндами воблы. Эти гирлянды болтались на нем, как ожерелья на туземных таитянках. Он раздавал всем по вобле на брата, а остальные приплясывали вокруг него и кричали:

- Вобла оттягивает!

Наши Хренов с Семеновым, отплясав свое, костями воблы уже кидались в океан и носом сдували пену из пивных кружек.

- Оттягивает! Оттягивает! - ворковали они.

- Неужели это так? - говорил Суер. - Неужели стоит только раздеться и тебе выдают пиво и воблу? Ни в одной стране мира я не встречал такого обычая. Иногда я задумываюсь, а не пора ли и мне на воблу?

- И на пиво, сэр, - пискнул Кацман. Мы оглянулись и увидели, что лоцман сидит в шлюпке абсолютно голый. Он дрогнул под взглядом капитана, и синяя русалка, выколотая на его груди, нырнула под мышку.

- Ладно, раздевайтесь, хлопцы, - сказал капитан. - Мы еще не едали воблы на отдаленных берегах.

И он снял свой капитанский френч.

Мы с Пахомычем не стали жеманиться, скинули жилеты и обнажили свои татуировки.

Шлюпка пристала к берегу. Тут же к нам подскочили Хренов и Семенов и выдали каждому по кружке пива и по хорошей вобле. Славно провяленная, она пахла солью и свободой.

- Пиво в тень! - приказал капитан. - Вначале войдем в неведомое сооружение. Все по порядку.

Мы прикрыли свои кружки воблой и поставили в тенек, а рачительный Пахомыч накрыл все это дело лопушком. На ближайшем неведомом сооружении висела вывеска:

ВОРОНЦОВСКИЕ БАНИ

- Что за оказия? - удивился Суер. - Воронцовские бани в Москве, как раз у Ново-Спасского монастыря.

- И здесь тоже, сэр! - вскричал Хренов.

- Здесь и Семеновские есть! - добавил Семенов. - А в Москве Семеновские ликвидировали!

Тут из Воронцовских бань выскочил сизорожий господин и крикнул:

- Скорее! Скорее! Я только что кинул!

И мы ворвались в предбанник, а оттуда прямо в парилку.

Чудовищный жар охватил наши татуировки.

С лоцмана ринул такой поток пота, что я невольно вспомнил о течении Ксиво-пиво. Удивительно было, что наш слабовольный лоцман сумел произвести такое мощное явление природы.

- Что же это? - шептал он. - Неужто это остров неподдельного счастья?

Да, это было так. Счастье полное, чистое, никакой подделки. Жители острова парились и мылись с утра и до вечера. Мыло и веники березовые им выдавались бесплатно, а за пиво и воблу они должны были только радостно скакать.

Весь день мы парились и мылись, скакали за пиво и прятали его под лопушки, и доставали, доставали, поверьте, из лопушков, и обгладывали воблью головку, и прыгали в океан. Пахомыч до того напарился, что смыл почти все свои татуировки, кроме, конечно, надписи: "Помни заветы матери". А надпись: "Нет в жизни счастья" он смыл бесповоротно. Счастье было! Вот оно было! Прямо перед нами!