Владимир Кожевников - Забытый - Москва

"Это еще зачем? Дальше куда потащит или..." - только и успел подумать он, как она резко нагнулась, уперлась руками в подоконник и больно ткнула задом в его дыбом торчащий отросток.

"Да у нее все давно продумано! Ай да Матрена!" - и он начал хватать и закидывать на спину ее юбки, которых было много, так что когда последняя улетела наверх, открыв ее круглую здоровенную задницу, он и со своими портами успел справиться, и ткнулся ей между ног, ни о чем больше не заботясь, а скорее обхватил ее таз руками и прижал к себе что есть силы. Она действительно все остальное сделала сама, ловко и быстро, а он был уже вне себя, когда, оказавшись внутри нее, почувствовал, как там просторно и неуютно. Хмель и кураж сделали свое дело, заставив его лишь немного потрудиться над ней, она же почти сразу засопела и замычала так страстно, что заставила его забыть все, и они вместе застонали в экстазе, а Матрена, не удержавшись, повалилась вглубь окна, рыча и скрипя зубами. Он повалился на нее, стал, как это обычно делал, оглаживать ее зад, живот, потянулся добраться до грудей, до которых еще не добрался, а ему очень хотелось узнать, какие они. Но Матрена уже поднималась, одергивалась и охорашивалась, отталкивала его руки, тихо, но решительно шептала:

- Все, все, князь! Иди с Богом. Нельзя тебе надолго из-за стола отлучаться. Иди!

- Да погоди, дай хоть чуть за тебя подержаться. И еще бы разок!

- Нет! В другой раз. Пойми, не за себя беспокоюсь, за тебя. Иди!

- А как же тебя найти? - он спрашивал, уже понимая, что никогда больше искать ее не будет.

- Я сама тебя найду, не беспокойся, - и еще более настойчиво, - иди!

"Ну и слава Богу!" - он вздохнул с облегчением и пошел плутать по дому, сначала на свежий воздух - оклематься, привести себя в порядок и умыться снежком, а потом назад за стол, и когда вернулся, ни Матрены, ни ее мужа в палате уже не было. Не было и князя Владимира, посадник возвышался во главе стола один. Он приветливо заулыбался Бобру, поднял чашу:

- Освежился, княже? Вот и хорошо! На здоровье! А князь Владимир малость притомился.

- И что?! - вскинулся Дмитрий.

- Нет-нет, все в порядке. Он с отроками ушел. Нормально пошел. Отдыхать.

- Ну и слава Богу, - Дмитрий глотнул из кубка и огляделся. Народу за столом сильно поубавилось. За счет мужчин, разумеется. Женщины же сидели как ни в чем не бывало, вертели головами, весело улыбались. Им явно не хватало общения, а ближайшая, сидевшая наискось, перехватила его взгляд, заулыбалась во всю физиономию и вопросительно подняла брови. Была она узколицая, востроглазая, чем-то напоминала Юли, но больше еще кого-то, ужасно знакомую, только он никак не мог вспомнить - кого же! Внутри шевельнулось шкодное предчувствие, он глянул на посадника - тот что-то оживленно обсуждал с Константином. Дмитрий вновь взглянул на женщину (та продолжала вопросительно смотреть на него), чуть мигнул и показал глазами в сторону выхода. Та перестала улыбаться, отставила кубок и поднялась.

"Е-мое!" - только и подумал Дмитрий, оглянулся на посадника, который по-прежнему не обращал на него никакого внимания, и полез из-за стола. Теперь он уже ориентировался в теремных переходах и не упустил женщину из виду. Она, впрочем, не торопилась, шла тихо, но не оглядывалась, а когда он догнал ее в темном переходе, тронул за руку и шепнул:

- Как звать тебя, красавица? - то не оглянулась, не вздрогнула, руку, правда, отняла и дохнула еле слышно:

- Тоня.

"Тоська! Не может быть, черт возьми! Вот на кого она похожа! - мигом вспомнил Дмитрий монахову "економку" и подумал: - Вот бы Ипатия сейчас сюда! Но как же это так?! Ну разве может такое быть?!" Но размышлять и удивляться было некогда. Женщина завернула в глухой тупичок (он за ней), там взяла его за руку, провела еще несколько шагов и еще свернула куда-то, где было уж совсем темно и тесно, остановилась, прислонилась к стене и опустила руки. Он навалился на нее, впившись в губы поцелуем, а обеими руками в груди, которые оказались большими и крепкими. Она так и не обняла его, а сразу полезла искать главный предмет. И так быстро, мастерски развязала пояс и расстегнула крючки, что он и сообразить ничего не успел, как уже стоял спутанный упавшими портами, а она одной рукой гладила его отросток, а другой пыталась задрать свои юбки, которых тоже было - целая пропасть, и она не могла никак справиться, и ей пришлось подсказать, сам он не догадался:

- Помогай!

Он довольно долго копался в юбках, но это препятствие было в конце концов преодолено, она с кошачьим урчанием ввела его в себя и только тут (руки освободились) обняла, но не за шею, а за талию, и начала неистово дергать на себя. Внутри у нее было гораздо лучше, чем у Матрены, да и поведение сильно напоминало Юли, поэтому Дмитрий завелся не на шутку и стал терзать ее яростно и мощно. Она быстро вошла в экстаз, задрожала, часто и сильно задергалась, давя стоны, перебросила руки на шею и обмякла, повисла на нем. Он приостановился, огладил ее ладонями всю сверху вниз: шеки, шею, груди (и притиснул - она тихо взвизгнула), талию, снова забрался под юбки, схватил маленький, круглый и твердый зад и с новой силой начал втыкаться в нее.

Она тут же ожила, задвигалась, быстро снова зашлась в экстазе и обдала его горячей сыростью, но не позволила себе обмякнуть и остановиться, изо всех сил продолжала помогать ему добраться до собственного удовольствия, и когда это, наконец, удалось, устало навалилась на него, нежно обняла за шею, поцеловала в ухо, шепнула:

- Ох и силен ты, князь. Я такого еще не встречала.

А когда он захотел еще потрогать и погладить ее, неожиданно, точь-в-точь как Матрена, всполошилась, начала одергивать свои юбки, приводить себя в порядок, нашептывая ему в ухо:

- Все - все! Побежала я. И так долго ты меня мучил. Нельзя тебе надолго от стола отлучаться. Иди! Иди скорей, ради Христа! Тут два шага и налево, там еще шагов пять и опять налево, там и свет увидишь.

- Тось, а как мне тебя найти? Я еще хочу! - эту он действительно хотел.

- Я сама тебя найду. Иди!

* * *

Прежде чем возвратиться к столу, Дмитрию вновь пришлось во дворе умываться снегом. А когда вернулся в залу и огляделся победно, сильно удивился: народу, вопреки его ожиданиям, не убавилось, а, кажется, и прибыло даже. Он не стал ломать голову, отчего это, а осмотрел свой стол и увидел, что посадник, по-прежнему занятый важным разговором с Константином, бросил на него короткий равнодушный (слишком равнодушный) взгляд и опять заговорил с воеводой. Дмитрию стало неуютно, он начал догадываться, что посадник все видит и знает, и что не стоило бы так светиться и зарабатывать себе репутацию бессовестного кобеля, но с другой стороны- кто он здесь официально? Да никто! И потом, если они смотрят на это сквозь пальцы, то почему бы и не?.. Разве что потом припрут к стенке и шантажировать начнут? Но что они из меня выжать смогут? Из Володьки - другое дело. Кстати! А не подложили ли они и под него какую-нибудь Матрену?! Не-ет, вряд ли. Неопытен он, пьян, да и отроки с ним, ребята шустрые, догадаются, чай, в случае чего... Однако проверить не мешает. Корноуха надо!