Владимир Кожевников - Забытый - Москва

Бобер, узнав, как-то сразу успокоился. Принял все как данность. Иначе и нельзя было: Олгерд есть Олгерд. С Олгердом можно было только так: быстро, жестко, без скидок на его возможные ошибки (потому что их не могло быть), с расчетом на самое худшее.

Одно только травило душу: что ж там Данило?! Ведь предупреждал его! Прощелкал? Или не смог ничего? Прощелкал вряд ли - не тот человек. А вот не смог - такое против Олгерда было вовсе неудивительно, и это тоже приходилось принять как данность и из того исходить.

Сразу пригласили Владимира Пронского, обрисовали ему картину и, не обинуясь, попросили помощи. Сколько сможет. Потому что сейчас, когда все войско (да что там все, даже половину!) отмобилизовать и выставить к сроку не удастся, дорог будет каждый лишний полк, каждый лишний воин. Москва, разумеется, в долгу не останется.

Пронский князь, сразу полюбивший московских братьев за прямоту и пылкий настрой против татар, пообещал сделать все, что можно, даже Олега привлечь, и ускакал в Пронск.

Бобер же с князьями, наказав Константину собрать все имеющиеся силы в Серпухове, снарядить и ждать приказа к выступлению, ускакал в Москву.

Одновременно гонцы Великого князя помчались в Коломну, Можайск, Звенигород, Рузу, Волок Ламский, то есть в те города, в которые отсюда было быстрей добраться, чем из Москвы, с наказом: срочно собирать все имеющиеся силы и гнать их к Москве.

Через сутки князья были в Кашире, а еще через сутки, так и разминувшись с гонцом, взлетели на Боровицкий холм. И только тут узнали новость во всех (пока очень скудных) подробностях.

* * *

Олгерд двинулся из Смоленска десять дней назад. Об этом известила разведка со Смоленской дороги. То, что он шел не просто от Смоленска, а ИЗ Смоленска (Бобер еще переспросил дважды), говорило очень о многом. Значит, со смолянами у него был не просто мир, а союз, и к армии самого Олгерда, бывшей несомненно большой (в столь серьезные походы с малыми силами Олгерд никогда не ходил), следовало прибавлять не только армию Твери, но и смоленские войска, мало в чем уступавшие (и по численности, и по боевым качествам) тверичам, и это было настолько серьезно, что уже не позволяло рассчитывать и даже рассуждать о том, чтобы остановить Олгерда где-то в открытом поле: сил для этого даже в спокойной обстановке было не набрать.

- Вовремя ты, тезка, кремль сгромоздил, - криво усмехнулся Бобер.

- Ты... А ты?! Если б не ты... - но страшный смысл сказанного, дошедший до князя после похвалы и всплеска скромности, как гром после молнии, как громом и поразил. Дмитрий запнулся на полуслове и почти шепотом закончил:

- Думаешь - придется так?

- Думаю - придется.

* * *

В первую неделю ноября обстановка прояснилась. Олгерд во главе примерно 30-тысячного войска не очень и стремительно (что очень удивляло Бобра) приближался к Москве, основательно вычищая захватываемые территории. Кейстут был с ним.

"Стало быть, и вся семейка при них. А идут медленно - награбленного, видно, девать некуда. Интересно, идет ли Андрей? И вышел ли уже на него Иоганн? Вот бы с кем словечком перемолвиться. Через него можно бы и замириться попробовать. Хотя... Ты сам при таком раскладе стал бы мириться? - Бобер чувствовал, что мечется мыслью в поисках выхода, хоть какой-нибудь щелочки, даже такой, как Андрей, эфемерной, и не находит. Мириться он пойдет, только если по зубам получит, а такое сделать - не вижу - как".

Не видел этого и никто из московского руководства. При возвращении князей в Москву тут же сели в узком кругу советоваться. Вельяминовы, Бобер, митрополит с племянниками, да Великий князь с братом. В этот высший круг вершителей московской политики из менее значительного боярства был допущен лишь один, Петр Иваныч Добрынский, великокняжеский казначей (скотник), без которого, понятное дело, решаться ничего не могло.

После того как Василь Василич доложил обстановку и рассказал все, что на данный момент было известно о действиях Олгерда, а митрополит, как старший и главный, высказался в том смысле, что нужно немедленно принять жесткий план и строго его придерживаться, заговорил, несколько неожиданно для всех, Великий князь. Решительно, жестко, коротко. Он не советовал передать, а прямо властью своей передавал все военные полномочия князю Дмитрию Волынскому и приказывал слушаться того беспрекословно. Самому же князю приказывал высказать свои соображения о предстоящей кампании и поставить задачи всем, в части, их касающейся.

Главным в этот момент для Бобра было увидеть и понять реакцию Василь Василича. Тысяцкий взглянул без зависти, но и без сочувствия - разгребай, мол, а мы поглядим. Бобер все понял в его взгляде и был удовлетворен. Хотя бы тем, что назначение не вызвало зависти (хотя чему тут завидовать?! но все же!), и если Бог даст - как-нибудь вывернемся, то все самое сложное останется позади, к нему привыкнут в этой роли, привыкнет и сам Василь Василич.

Он поблагодарил за честь и стал излагать свой взгляд на предстоящее:

- Войско у Олгерда большое, сильное. Ходит он стремительно, если ему не помешать, через две недели будет здесь (митрополит перекрестился). Мы к войне не готовы. Почему, можно кого-то спрашивать, - Бобер посмотрел на Данилу Феофаныча, тот только плечами пожал, - но теперь это никакого значения не имеет. Отбиться мы не сможем - нечем! Надо попробовать хотя бы защититься.

- Отбиться нечем, а защититься есть?- пробормотал Плещей.

- Есть! Эти стены зря мы, что ли, строили? Только сейчас и эти стены не спасут, если не успеть приготовиться.

- Что же надо?! - голос Великого князя напряженно зазвенел.

- Закончить заборолы на южной стене. Сейчас она самая слабая. Свезти в кремль запасов тысяч на десять бойцов месяца на два. И вывезти из города женщин, детей, стариков, - все лишние рты, бесполезные в обороне.

- И все за две недели?! Это нереально. - Василь Василич прихлопнул ладонью по столу: - Где столько леса взять на заборолы? Как столько провизии подвезти, разместить? И куда отправлять детей, женщин?.. Впрочем, куда - понятно: в Радонеж, Переяславль, Кострому, хоть в Нижний. А вот как? На это тоже нужны лошади, телеги, или уже сани.

- За две недели - конечно. Но мы попробуем Олгерда задержать. Хоть на неделю.

- Что даст одна неделя?

- Ну-у... А сколько ж ты хотел? За три недели запасов можно приготовить вдвое больше, чем за две. Согласен?

Василь Василич промолчал.

- Войск тоже, может, вдвое подойдет. Так?

Опять молчание.

- Ну и стену успеем.

- А вот стену все одно не успеем, - с сомнением покачал головой Тимофей Василич, - сейчас по такой грязи столько материала из лесу не вытянешь.

- Нет, конечно. Но зачем из лесу, когда материала вон - целый посад.

- Посад?! - ойкнул Данило.