Евгений Козловский - Маленький белый голубь мира

Рядом с домиком били человека. Иван Александрович отпрянул в кусты, замерю СлаваБогу (потому что в таких делах свидетелем быть страшно), славаБогу, вроде не заметили!.. Кто-то поднял в вытянутой руке темную продолговатую тряпку: вот! Если бы шлане реальность, авсе-таки сценаиз патриотического фильма, по жесту, по интонации пришлось бы подумать, что тряпка -- знамя. Но Ивану Александровичу хватило мутного лунного светапонять: тряпка -- штаны. Поймали-таки вора, поймали и предварительно наказывают. Хыватыты, узнал Иван Александрович голос Бекбулатова. Давай ыво вы мышыну. Тело ворапотащили к воронку-УАЗику, и намгновенье Ивану Александровичу увиделось полумертвое, вспухшее от кровоподтеков, однако, сразу узнанное лицо: лицо утреннего алкаша-эквилибриста, левого из тех двоих, что двигались спиною. Чужак, в мыслях покаялся Иван Александрович. А я-то грешным делом подумал, что джинсы спер свой, из интерлагерников. Недооценил нравственную чистоту коммунистической молодежию

Машинахлопнуладверцами, клацнулапередачей, буркнуламотором и скрылась. Иван Александрович постоял еще с минуту -- все вокруг, кажется, было тихо -- и пошел спать. Вот и второе наэтой неделе убийство возле моего домика. Почти убийство. 6 Проснулся Иван Александрович не раньше полудня и долго лежал в узкой пионерской коечке, машинально рассматривая настенах кровавые запятые от раздавленных насосавшихся комарих. Да, поездкав Башкирию явно не заладилась, и самым благоразумным было бы лететь отсюдакак можно скорее, тем более, что материаладля грешневской статьи набралось уже вполне достаточно. Правда, Ивану Александровичу, развращенному журнальчиками, страсть как хотелось выяснить у немцев кое-что и для себя: как, например, они, не столь давно испытавшие (пусть не насвоей шкуре: через дедов, отцов, старших братьев) прелести одной людоедской идеологии, воспринимают другую: не выработалось ли иммунитета? что, например, думает адвентист седьмого дня о христианстве: не оно ли одно, с его приматом личности, с пренебрежением к земным благам, может всерьез противостать дьявольской эпидемии, все шире охватывающей нашу маленькую планету? -- но такие выяснения представлялись, разумеется, слишком опасными, и Иван Александрович долго боролся сам с собою, пока, наконец, все же не взбунтовался: дачерт их всех побери! джинсов я, славаБогу, не крал и не в гости напросился по бедности, априехал из столицы с редакционным заданием ЦК ВЛКСМ и имею полное право разговаривать с кем угодно и о чем сочту нужным, и плевать мне налюбые рыкымыныдацыы любых бекбулатовых, может, у меня какие-нибудь особые цели, про которые ему и знать-то не положеною

Настроив себя столь решительно, Иван Александрович вышел наулицу. Вовсю лупило солнце. Чуть ленивая атмосферавыходного быланапитанарадостной силою отдыхающих студентов. Они играли в волейбол и бадминтон, загорали нарасстеленных одеялах, фотографировались, хохотали, собравшись в кружки; пели песни, и к кому бы из них Иван Александрович ни подошел со своим фирменным блокнотиком, всюду получал любезные, доброжелательные ответы. Да, говорили немцы, коммунизм, действительно -- светлое будущее человечества; имеют, конечно, место отдельные недостатки, с пивом вот, например, перебои -- но что ж вы хотите? -- болезни роста; первопроходцам всегдатрудно; нет, отвечали: русские не побеждали нас: прогрессивный интернационал-социализм закономерно взял верх над реакционным национал-социализмом. (В этом последнем, заметил для себя Иван Александрович, не так уж они и неправы: недоставало герру Шикльгруберу и его коллегам должной последовательности: тут тебе, понимаешь, и значительная свободарелигии, тут тебе и частная собственность, тут тебе и в концлагерях сидят, не считая многострадальных иудеев, одни действительные враги, ане просто треть -- любая навыбор -- населения; с такими полумерами в победители выйти непросто) -- но это заметил он сам и про себя, анемцы т, что ему хотелось услышать, не говорили ни в какую. Опасаются, решил Иван Александрович, просто опасаются меня. Не могут же они насамом деле быть столь непроходимо глупыми, сколь пытаются выглядеть!

Наодного адвентистаоставалась теперь надежда, и Иван Александрович стал выискивать его взглядом между домиков и сосен, ловя себя наунизительном ощущении, что, кроме адвентиста, едвали не больше, чем адвентиста, ищет Альмиру, которая завсе это время не попалась ему наглазани разу. Адвентист сидел под сосною и читал нетолстую книгу. Евангелие, понадеялся Иван Александрович, подошел, сказал Guten Tag5 и тут же почувствовал налевой руке, чуть повыше локтя, железные клещи пальцев. Бекбулатов стоял заспиною и во все свое раскосое, скуластое лицо -- зубы напоказ -- улыбался. Откудаон взялся?! -- Иван Александрович, пойманный наместе преступления, помнил, что, подходя к адвентисту, хоть и решил наплевать нарыкымыныдацыы, специально огляделся как следует: нет ли где поблизости начлага. Ываны Ылыкысаныдырывычы! -- чем шире и радушнее становилась улыбка, тем крепче сжимались пальцы, едване заставляя кричать. Во-от вы гыде! А мы васы ышшымы, ышшымы! Банькауже гытова, ысытопылына! Пыжалте пымыца! Все! оборвалось в Иване Александровиче, и холодный пот выступил нависках. Это конец! Нечего было залупаться! аБекбулатов, не ослабляя хватки, тащил его по извилистой тропке куда-то в полумрак, в глубину леса.

Чыто ж ты, Ываны Ылыкысаныдырывычы, стыышы? Рызыдывайсы-рызыдывайсы, переходя наты, поощрил Бекбулатов, когдатяжелая дубовая дверь приземистого строения захлопнулась. Иван Александрович потянулся к рубашке, но треморные пальцы все не умели нащупать пуговиц, ухватиться заних, продеть во внезапно сузившиеся петельки. То, что банькаи впрямь оказалась банькою, ане метафорой чего-то более страшного, конечно, несколько успокоило ИванаАлександровича, но пальцы не слушались все равно. Чыво быыссы? Пыгывырыты намы сы тыбоы, дысытывытылыны, есты ы чемы, продолжил Бекбулатов, стаскивая форменные штаны защитного цвета, ны ыж ны ыбываты жы мы тыбя будымы!

Банькаявно предназначалась для узкого круга: стены отделаны ценным деревом, ярко пылает камин, киснет в тазу, залитое маринадом, обильно пересыпанное кольцами лукасизое мясо для шашлыка, стол буквально ломится от пиваи кумыса. Несколько кучек аккуратно, по-военному, сложенной одежды свидетельствуют, что не вдвоем с Бекбулатовым предстоит Ивану Александровичу пымыца. Действительно: в парилке уже поджидают их комиссар Эльдар и еще четверо не то башкиров, не то татар (командиры отрядов, догадывается Иван Александрович). Ты ызывыны, уже не сходя с ты, заводит Бекбулатов, ны мы этыго дыпысытыты ны можымы ныкакы. Ыты дело, можыны сыказаты, пылытычысыкыы. Ы хытя ты ы ызы Мысыкывы, ы ызы ЦыКы ВыЛыКыСыМы -- тыкы дажы ы тымы болыыю Во-во! выкрикивает с верхнего полк голый комиссар Эльдар. А это знаешь чем пахнет?! Мы ведь не посмотрим, что ты журналист! У нас тут, понимаешь, немцы! Интернациональная дружбанавеки! Я воты ны зынаю, кыкоы у тыбя, Ываны Ылыкысаныдырывычы, ыбырызываныы, продолжает начлаг, осадив узким взглядом не вовремя вылезшего комиссара, ая, ты зынаышы, можыты ты ны зынаышы? -- межыды пырочымы, пырыпыдыю вы ынывырысытеты, кыныдыдаты ысытырычысыкыхы ныукы, ы тыкоы мыгу пырыссыкызаты пыры Сылываты Юлаывы, кыкоы ты дажы ы ны зынаышы. Эты, зынаышы, былы гырой ы кырысытальный чылывекы, нысымытыря, чыто бышыкыры. А то, чыто ты туты сыбе пызывыляышы, ызывыны, -- кылывытаю Во-во! (сноване сдерживает пыл комиссар) а, может, и антисоветчина! А заклевету нанационального героя знаешь, что полагается?!.