Дмитрий Красавин - Хаос и музыка

- Какой наркоты? - испугался Лужкин.

- Ах, брось, Оська! Я ведь Володьку как облупленного знаю - неужто, ты думаешь, я бы не заметила по лицу, по глазам, по словам его и мыслям, что он к наркотикам пристрастился? А глядя на тебя, сравнивая с ним, и о твоем увлечении нетрудно было догадаться.

- Ты следи за метлой-то. Какие еще увлечения?

- Ох, Ося, давай о другом..

- Нет, уж объяснись...

- Ну, сам подумай, - как бы уступая настырности Лужкина, пояснила Светлана. - Если я вижу, что передо мной стоит человек, внешне похожий на мужа, но с другими мыслями, движениями, чувствами, то значит сам муж отбыл в страну вечного кайфа, а передо мной лишь его плоть, но управляемая явно не им. Тебя я знаю давно. Всегда искренне переживаю за твои неудачи, радуюсь твоим успехам. И вдруг я вижу, как твое тело на сцене будто Кто-то за ниточки дергает, а из горла исторгается явно не твой голос. О чем это говорит?

Лужкин пожал плечами.

- О том, - Светлана наклонилась через стол к Лужкину, - что ты тоже отбыл в страну вечного кайфа, уступив плоть своему Таланту или еще Кому-то. Тебе виднее, кому...

- Не слишком ли ты догадливая?

- Грустно мне, Ося. Думаю, может и мне вслед за вами в страну кайфа поход совершить, уж коль она мужиков от женщин сманивает? Ты ведь совсем из-за кайфа от женщин отказался?

- У меня одно другому не помеха, - несколько мрачновато улыбнулся Лужкин и, первый раз за вечер посмотрев Светлане в глаза, поднял бокал и, прогнувшись через стол произнес:

- За Дам-с!

Светлана улыбнулась. Продолжая сидеть на диване, приподняла свой бокал.

Лужкин отодвинул ногой кресло, вылез из-за стола и пересел на диван, поближе к даме. В раздумье, не опуская бокала по-дружески, положил руку на ее плечо и пояснил:

- Видишь ли, милочка, таблетки, которые мы принимаем не имеют ничего общего с наркотой, как ты изволила выразиться. Мы называем их Фази, так как их производят на основе одобренного Минздравом Фазидола. Слышала про такое лекарство?

- Нет. А кто производит ваше Фази?

- Этого тебе, милочка, знать не положено, но по секрету скажу - вполне интеллигентные люди. Так вот, наркота, типа экстази и даже героина, дает балдеж, но нет полного расширения. Есть кайф, но без отрыва. Глюки и те привязаны ниточками к реальным стенам реальных домов. Фази рвет все нити. Балдежу ничто не мешает. Время останавливается. Секунда тянется тысячу, десять тысяч лет. Ты - в раю! Улавливаешь разницу?

- Не очень.

- Но это же просто! Плоть наркомана, раздираемая противоречиями между командами разума и повелениями Таланта, способна лишь сотрясаться в бессильных потугах достичь одновременно двух берегов. Чтобы человек балдел на все сто, а Талант мог проявляться без помех, сознание должно быть устранено. Ты видела сеансы Кашпировского?

- Да, тогда у половины телезрителей что-нибудь рассасывалось.

- Я не про то. Ты видела, как усыпленные гипнотизером люди - их сознание отдыхает! - по команде становятся рафаэлями, рахманиновыми - кем угодно; довольно недурно начинают играть на фортепьяно или рисовать на холстах? Люди спят, а их плоть творит. И делает это лучше, чем она могла бы делать, руководимая сознанием. Люди просыпаются и ничего не помнят!

- Да, такие фокусы впечатляют!

- Так вот, Фази как гипнотизер отделяет сознание от плоти. Но если Кашпировский просто вырубает сознание, то Фази перемещает его в рай. Пока Талант в течении трех-четырех часов командует моей плотью, я на десятки тысяч лет погружаюсь в райское блаженство. Для пациента Кашпировского время десяти сеансов пролетит галопом не оставив в памяти следа, а я за тот же физический период пробалдею в райских кущах миллионы лет. Есть разница?

Светлана неопределенно пожала плечами.

- Есть! - констатировал Лужкин. - Человек балдеет. Ловит кайф, а не спит, оглушенный дубиной гипноза! Его плоть во власти Таланта вытворяет чудеса, а он кайфует. Ему все по-фиг! И вот что интересно, нет бесталанных людей! Мой Талант исторгает из моей груди звуки нечеловеческих тембров в диапазоне трех октав!!! Да, я не помню, что происходит на сцене. В памяти остается лишь балдеж. Но мой балдеж через песню передается тысячам сидящих в зале людей. Люди балдеют без наркоты! Телевидение, радио, компакт-диски и магнитофонная пленка стирают границы между концертной площадкой и миллионами россиян. Скоро будет балдеть вся Россия! Впечатляет?

- Да, - согласилась Светлана, - перспективы заманчивые.

И тут же пожаловалась:

- А у моего Володьки никаких талантов от Фази не проснулось: он балдеет, а я что с ним, что без него - одна-одинешенька и никакого кайфа.

- Ну, это ты зря. Твоим Володькой владеет такой Талант, - начал было рассказывать Лужкин и осекся. Секунду помолчал, испытующе глядя на Светлану - можно ли ей довериться? Усмехнулся каким-то своим, промелькнувшим в сознании мыслям и спросил:

- А ты не боишься много знать?

- Почему я должна бояться? - удивилась Светлана и слегка отодвинулась от Лужкина, но его руку с плеча не убрала. - У меня муж есть. Не вечно в тюрьме сидеть будет. Вот уж его так действительно полгорода боится.

- А ты не находишь, что это тоже талант? - почему-то перешел на шепот Лужкин.

- Какой талант?

- Чтобы тебя полгорода боялись?

Лужкин прошептал это совсем тихо, повернувшись к Светлане вполоборота и глядя на нее широко раскрытыми глазами. Потом рассмеялся, видя ее замешательство, снял руку с плеча, встал с дивана и, выходя из-за стола, пояснил:

- Сейчас закуску принесу.

Через пару минут, насвистывая один из своих шлягеров, он принес с кухни и поставил на стол небольшую вазочку из голубого стекла, наполненную какими-то разноцветными конфетками.

- Угощайся. Подарок из Австралии.

- Вкусные? - поинтересовалась Светлана, протягивая руку к вазе.

- Обижаешь, милочка.

Светлана взяла одну из конфеток и осторожно надкусила. От белой мякоти начинки пахнуло миндалем. "Отравить хочет!" - мелькнула мысль. Но тут же она поняла, что это глупо - просто окончательно расшатались нервы.

- Вкусно! - одобрила Светлана изделие австралийских кондитеров и потянулась за второй конфеткой. Теперь ей попалась с мятным ароматом. Следующая пахла клубникой... Они совсем не были приторными. Их, наверное, можно было есть горстями, смешивая в единый букет разные ароматы...

- Хватит, хватит - поплохеет с непривычки, - остановил ее Лужкин, загородив вазу рукой, когда она намеревалась взять уже шестую или седьмую конфетку. Светлана хотела обидеться, но обиды не получилось. "Какой он в сущности славный человек!" - подумала она почему-то и несколько отрешенно стала наблюдать, как этот славный человек, торопливо проглотив одну австралийскую конфетку и снова унеся вазу на кухню, теперь ползает по полу комнаты, расставляя на расстоянии не более полуметра от стен толстые стеариновые свечи.