Леонид Андреев - Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907

Савва.Вот и ступайте вместе, этакой веселой парой. Прощайте, господин, прощайте.

Сперанский.До приятного свидания, Савва Егорович. Надеюсь еще побеседовать.

Савва.Нет, уж не надейтесь лучше. Прощайте.

Липа.Какой ты грубый, Савва! Идемте, Григорий Петрович, — у них свои дела.

Сперанский.Все же не теряю надежды. До свиданья.

Уходят.

Савва.Вот пристал, черт его побери!

Кондратий (смеется) . Действительно неотвязный человек. Пристанет и как тень ходит. У нас многие так и зовут его: тень; отчасти, надо полагать, за худобу. Вот подождите: вы ему понравились, теперь прилипнет.

Савва.Со мной разговоры короткие: прогоню.

Кондратий.И бить его пробовали — не помогает. Он тут на двадцать верст известен. Фигура!

Пауза. Темнеет. Зарницы чаще. Безмолвно вспыхивают они в разных сторонах неба, и кажется при каждой вспышке, что кто-то заглядывает через ограду и башни во двор монастыря.

Савва.Ты зачем, Кондратий, здесь мне место назначил? Проходной двор какой-то. Облепили меня монахи да юродивые, как блохи. Говорил я: лучше в лесу, спокойнее.

Кондратий.Для избежания подозрений. Пойдем мы с вами в лес, — зачем, скажут, благочестивый Кондратий с таким связался — извините — человеком? А тут всякому место. Я нарочно и приходить повременил: пусть вас с разными людьми повидают.

Савва (пристально смотрит) . Ну?

Кондратий (отводит глаза и пожимает плечами) . Не могу.

Савва.Боишься?

Кондратий.Говоря по совести: боюсь.

Савва.Ну и дрянь же ты, брат, человек.

Кондратий.Это уж как хотите.

Пауза.

Савва.Да чего боишься-то, дурень? Машинка безопасная, тебя не тронет. Поставил, завел, а сам хоть на деревню ступай, к бабам.

Кондратий.Да я не этого.

Савва.Суда? Так сказано же тебе: в случае чего вину на себя беру. Не веришь?

Кондратий.Как не верить? Верю.

Савва.Так чего же? Неужели Бога?

Кондратий.Бога.

Савва.Да ведь ты же не в Бога, а в дьявола веришь?

Кондратий.А кто знает: а вдруг Он да и есть? Тогда тоже, Савва Егорович, благодарю покорно за одолжение. Да и из-за чего? Живу я спокойно, хорошо; конечно, как вы говорите, обман: так я же здесь при чем? Хотят верить, пусть себе и верят. Не я Бога выдумал.

Савва.Послушай, ты знаешь, что я сам бы мог это сделать. Взял да во время крестного хода бомбу и бросил — вот тебе и все. Но тогда погибнет много народу, а это сейчас — лишнее. Поэтому я тебя и прошу. А если ты откажешься, так я все-таки сделаю, и на твоей душе будут убитые. Понял?

Кондратий.Зачем же на моей? Не я буду бросать. Да опять-таки мне-то какое дело до них, до убитых? Народу на свете много, всех не перебьете, сколько ни бросайте.

Савва.А тебе их не жалко?

Кондратий.Всех жалеть — самому не останется.

Савва.Ну вот! Ты умный человек, говорил же я тебе, а ты все не веришь. Умный, а испортить кусок дерева боишься.

Кондратий.Если это кусок дерева, так из-за чего же и вам хлопотать? — То-то, что не дерево, а образ.

Савва.Ну да. Налипло на него много, вот они его и ценят. А я не люблю того, что люди дорого ценят.

Кондратий.Как же это так «не любите»?

Савва.Так и не люблю. Когда для человека шапка дороже головы, так нужно с него и шапку и голову снять. Эх, дядя, не будь ты трус, порассказал бы я тебе!

Кондратий.Что ж, расскажите, от этого мне греха не будет. Да и не трус я, а просто осторожный человек.

Савва.Это, дядя, только начало.

Кондратий.Хорошее начало, нечего сказать. А конец какой?

Савва.Голая земля — понимаешь? Голая земля, и на ней голый человек, голый, как мать родила. Ни штанов на нем, ни орденов на нем, ни карманов у него — ничего. Ты подумай: человек без карманов — ведь это что же! Да, брат, икона — это еще ничего.

Кондратий.Я и говорю: новую сделают.

Савва.Ну, да уж не та будет. Да и не забудут они уже, что динамит сильнее ихнего Бога! А человек — сильнее динамита. Вот они кланяются, вот они молятся, вот они прямо взглянуть не смеют, холопы поганые, а пришел настоящий человек и разрушил. Готово!

Кондратий.Действительно.

Савва.И когда так будет разрушен десяток их идолов, они почувствуют, холопы, что кончилось царство ихнего Бога и наступило царство человека. И сколько их подохнет от ужаса одного, с ума будут сходить, в огонь бросаться. Антихрист, скажут, пришел… ты подумай, Кондратий!

Кондратий.А вам не жалко?

Савва.Их-то? Они мне тюрьму выстроили, а я их жалеть буду? Они голову мою в застенок посадили, а я их жалеть буду? Ха! Тебе в голову гвозди вбивали или нет? Нет. Ну, а у меня вся голова гвоздями утыкана — мастера они гвозди вгонять, пожалеть их надо?

Кондратий.Кто же вы такой, что никого не жалеете?

Савва.Я? Я, дядя, человек, который однажды родился. Родился и пошел смотреть. Увидел церкви — и каторгу. Увидел университеты — и дома терпимости. Увидел фабрики — и картинные галереи. Увидел дворец — и нору в навозе. Подсчитал так, понимаешь, сколько на одну галерею острогов приходится, и решил: надо уничтожить все. И мы это сделаем. Да, пора нам посчитаться, пора!

Кондратий.Кто мы?

Савва.Я, ты, Кондратий, другие.

Кондратий.Народ глуп, не поймет он этого.

Савва.Поймет, когда загорится все кругом. Огонь, дядя, учитель хороший. Ты слыхал о Рафаэле?

Кондратий.Нет, не приходилось.

Савва.Ну так вот. После Бога мы примемся за них. Там их много: Тицианы, Шекспиры, Пушкины, Толстые. Из всего этого мы сделаем хорошенький костерчик и польем его керосином. Потом, дядя, мы сожжем их города!

Кондратий.Ну-ну, вы шутите! Как же это можно — города!

Савва.Нет, зачем шутить. Все города. Ведь что такое ихние города? Это могилы, понимаешь, каменные могилы. И если этих дураков не остановить и дать им строиться еще, они всю землю оденут в камень, и тогда задохнутся все. Все!

Кондратий.Бедному человеку придется плохо!

Савва.Тогда все будут бедные. Богатый — отчего он богат? Оттого, что есть у него дом, деньги, забором он отгородился. А как не будет у него ни домов, ни денег, ни забора…

Кондратий.Верно! И документов, значит, нет — сгорели!

Савва.И документов нет. Иди-ка, дядя, работать, — буде дворяниться!

Кондратий (смеется) . Потеха! Голые это все, как из бани!