Леонид Андреев - Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907

Савва.Иуда был дурак. Он удавился, а ты трактир откроешь.

Кондратий.Опять! Если вы так обо мне думаете…

Савва (хлопая по плечу) , Ну-ну, дядя… Разве не видишь, что я шучу? Иуда человека продал, а ты что — вроде как бы дровами торгуешь. Верно, дядя!

Показываются Сперанский и Тюха. Последний заметно покачивается.

Кондратий.Вот еще нелегкая несет. Тут такой разговор пошел…

Савва.Так как же, по рукам?

Кондратий.Что же с вами поделаешь!

Сперанский (кланяется) . Еще раз здравствуйте, Савва Егорович. А мы с Антоном Егоровичем были на том конце, на кладбище. Бабу нынче одну схоронили, так посмотреть…

Савва.Не вылезла ли? А его зачем с собой таскаете? Тюха, иди спать, на ногах не держишься.

Тюха.Не пойду.

Сперанский.Антон Егорович сегодня в беспокойстве. Им все рожи представляются.

Савва.Да ведь смешные же?

Тюха.Ну да, смешные, а то какие же? (Мрачно.) У тебя, Савка, очень, очень смешная рожа!

Савва.Ну ладно, иди. Отведите его, нечего таскать.

Сперанский.До приятного свидания! Пойдемте, Антон Егорович.

Уходят. Тюха идет, озираясь на Савву и спотыкаясь. Пропадают в темноте.

Кондратий.И нам пора. А деньги у вас как, свободные?

Савва.Свободные. Так слушай. Праздник в воскресенье. В субботу утром ты возьмешь, значит, машинку и вечером поставишь, за полчаса до двенадцати. Через четыре дня. Я тебе покажу, как заводить и все. Четыре дня еще. Надоело мне тут у вас, Кондратий.

Кондратий.А если я того… обману?

Савва (тяжело) . Убью.

Кондратий.Ну вот!

Савва.Теперь если и откажешься, все равно убью. Много, брат, знаешь.

Кондратий.Шутите!

Савва.Что же, может, и шучу. Я, брат, человек веселый. Люблю посмеяться.

Кондратий.Попервоначалу вы веселый были. А что, Савва Егорович (оглядывается) , приходилось вам человека убивать живого?

Савва.Приходилось. Купца-то того зарезал-то я.

Кондратий (машет рукою) . Теперь вижу, что вы шутите. Ну, прощайте, пойду. Да и вы не засиживайтесь, как бы ворота не заперли. Вот не боюсь, не боюсь, а про коридор подумаешь, так страшно. Тени там теперь. Прощайте.

Савва.Прощай.

Кондратий пропадает в темноте. Зарницы. Савва стоит, опершись на решетку, и смотрит на белые камни кладбища, вспыхивающие при блеске зарниц.

Савва (к могилам) . Ну, как-то вы, покойнички: перевернетесь в гробах или нет? Невесело мне что-то, покойнички, невесело!

Зарницы

Занавес

Парадная комната; три окна на улицу, одно открыто, но занавеска спущена. Открытая темная дверь в комнату первого действия. Вечер, темно. За окнами все время, не прекращаясь, слышны шаги богомольцев, идущих на завтрашний праздник. Идут в сапогах, идут босые и в лаптях; шаги быстрые, торопливые, медленные, усталые; идут группами по двое, по трое, идут по одному. Большею частью идут молча, но изредка доносится сдержанный, невнятный говор. Глухо начинаясь где-то далеко, слева, звуки шагов и разговоров разрастаются, иногда точно наполняют комнату и пропадают вдали.

Впечатление огромного, неудержимого, стихийного движения.

За столом, при колеблющемся свете сального огарка, сидят Сперанский и сильно пьяный Тюха. Бутылка водки, огурцы, селедка. В остальной комнате совсем темно; временами ветерок надувает белую занавеску в окне и колышет пламя свечи. Разговор Тюхи и Сперанского ведется шепотом. После открытия занавеса продолжительная пауза.

Тюха (наклоняясь к Сперанскому, таинственно) . Так ты говоришь, может, нас и нету, а?

Сперанский (гак же таинственно) . Как я уже докладывал вам: под сомнением, под большим сомнением. Весьма возможно, что в действительности мы не существуем, вовсе не существуем.

Тюха.И тебя нет и меня нет?

Сперанский.И вас нет и меня нет. Никого нет.

Пауза.

Тюха (озираясь таинственно) . А где же мы?

Сперанский.Мы?

Тюха.Ну да, мы.

Сперанский.Неизвестно, Антон Егорович, никому не известно.

Тюха.Никому?

Сперанский.Никому.

Тюха (оглядываясь) . А Савке?

Сперанский.И ему не известно.

Тюха.Савка все знает.

Сперанский.А этого и он не знает. Нет.

Тюха (грозит пальцем) . Тише! Тише!

Оба оглядываются и молчат.

Тюха (таинственно) . Куда это они идут, а?

Сперанский.На поднятие иконы. Завтра праздник, поднятие иконы.

Тюха.Нет, а по-настоящему! По-настоящему, понимаешь?

Сперанский.Понимаю. Неизвестно. Никому не известно, Антон Егорыч.

Тюха.Тише! (Кривит весело лицо, закрывая рот рукой и озираясь.)

Сперанский (шепотом) . Чего вы?

Тюха.Молчи, молчи! Слушай.

Оба слушают.

Тюха (шепотом) . Это — рожи.

Сперанский.Да?

Тюха.Это — рожи идут. Множество рож. Видишь?

Сперанский (вглядываясь) . Нет, не вижу.

Тюха.А я вижу. Вот они, смеются. Отчего ты не смеешься, а?

Сперанский.Мне очень грустно.

Тюха.Нет, ты смеешься, все смеются. Молчи, молчи!

Пауза.

Тюха.Слушай: никого нет. Никого, понимаешь? И Бога нет, и человека нет, и зверя нет. Вот стол — и стола нет. Вот свечка — и свечки нету. Одни рожи, понимаешь? Молчи! Молчи! Я очень боюсь.

Сперанский.Чего?

Тюха (близко наклоняясь) . Помереть со смеху.

Сперанский.Да?

Тюха (утвердительно кивая головой) . Да. Помереть со смеху. Увижу такую рожу и начну хохотать, хохотать, хохотать и умру. Молчи, молчи, я знаю.

Сперанский.Вы никогда не смеетесь.

Тюха.Нет. Я постоянно смеюсь, только вы этого не видите. Это ничего.

Я только умереть боюсь: увижу такую рожу и начну хохотать, хохотать, хохотать. Так, подступает. (Потирает себе грудь и горло.)

Сперанский.Мертвые все знают.

Тюха (таинственно, со страхом) . Я Савкиной рожи боюсь. Очень смешная, от нее можно умереть со смеху. Главное дело, остановиться нельзя, понимаешь? Будешь хохотать, хохотать, хохотать! Тут никого нет?

Сперанский.По-видимому, никого!

Тюха.Молчи, молчи, я знаю. Молчи.

Пауза. Шаги становятся громче, как будто в самой комнате.

Тюха.Идут?

Сперанский.Да, идут.

Пауза.