Михаил Кураев - Записки беглого кинематографиста
- Название:Записки беглого кинематографиста
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Михаил Кураев - Записки беглого кинематографиста краткое содержание
Записки беглого кинематографиста - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Где ты видишь "лужку"? Объект "Изба". Читай: "из-ба"! "На стене висит ручье"!
- "Ручье" может висеть и стрелять только у такого идиота, как ты! Убери "ручье" со стены, не позорься!
Резо взмахивал руками, Хейли взмахивала ресницами, и каждый стоял на своем, приумножая убежденность страстью.
Хейли была высокой, поджарой, считала себя красивой. И многие были с ней согласны, и поэтому ей показалось странным, что новый директор не может ее принять, хотя она и раз, и два, и три пыталась к нему попасть. Причина отказа была одна и та же - чрезвычайно занят.
Терпение у Хейли лопнуло.
Дождавшись, когда в редакционной комнате она останется одна, она позвонила секретарю директора и сказала:
- С вами говорит помощница писателя Назыма Хикмета. В пятнадцать часов он приедет на "Ленфильм", хочет познакомиться со студией и переговорить с директором.
Русский язык был у Хейли хорош, но своеобразен. И дело даже не в неискоренимом мягком акценте, но в своеобразии словотворчества. На редсовете, например, она свободно могла осадить своего коллегу: "Яша, ты сегодня говорил нечленообразно", - имея я виду одновременно и членораздельность, и своеобразность.
Новый секретарь нового директора, услышав огромное имя Назыма Хикмета, уже лишилась способности различать акценты южные и северные.
Директор тут же прервал ход запланированных дел. Был перенесен куда-то неотложный просмотр. Убедившись в том, что кабинет еще не вполне оборудован для приема столь важной особы, директор послал готовых к услугам администраторов в магазин за азербайджанским - непременно азербайджанским! коньяком, фруктами и цветами на Сытный рынок, благо рядом.
В пятнадцать часов к подъезду студии были высланы доверенные лица. Ровно в пятнадцать в приемную директора пришла Хейли и попросилась на прием.
На нее замахали руками.
Тогда она сказала, что у нее есть для Ильи Николаевича сообщение от Назыма Хикмета, и прошла в кабинет под изумленными взорами присутствующих.
О чем уж они там говорили, история не упомнила, но знавший цену шутке бывший актер ТРАМа, бывший директор Дома ученых в Лесном, бывший лагерник и руководитель лагерного коллектива музыкальной комедии, выдавший на зоне блистательную постановку оперетты И. О. Дунаевского "Вольный ветер", не только не вспылил, но и сам со смехом потом не раз рассказывал, как попал впросак.
Хейли же, сохраняя полную серьезность, лишь поведала о том, как была внимательно выслушана после признания в своей "немножко шуточке".
Действительно, едва севший в знаменитое кресло карельской березы, директор знать не знал, как надо обходиться с лицами всемирного полета, и, узнав, что никакой Назым, никакой Хикмет Ран на него не грядет, на радостях наобещал Хейли полную поддержку в решении ее проблем.
Это нынче в чести люди, умеющие здорово решать свои проблемы, а Хейли была человеком старых правил, и пользуюсь случаем отдать ей должное.
Однажды прямо на работе у меня ужасно заболели глаза. Мы сидели с Хейли в одном кабинете. Она тут же сказала: "Едем!" - "Куда?" - "Тебя будет смотреть главный окулист Военно-медицинской академии!" Я обрадовался, даже боль вроде поутихла.
Днем на стоянке напротив студии такси можно было взять без труда, и мы помчались на Пироговскую набережную, на кафедру глазных болезней Военно-медицинской академии. Через пятнадцать минут я уже был в кабинете высокого седовласого генерала в белом халате.
Генерал занимался мною не менее получаса. Мы уже говорили не только о глазах и болезнях. Перед тем как проститься, я спросил генерала, давно ли он знает Хейли Арнольдовну. "Кого?" - переспросил генерал, пригнув ко мне голову. Я повторил. "Я вижу ее первый раз", - генерал виновато улыбнулся, как бы признавая свою непростительную неосведомленность.
Когда я спросил Хейли, как же я все-таки попал в кабинет заведующего кафедрой в академии, она ответила, никак не преувеличивая свой подвиг: "Я подумала, что уж он-то должен знать, почему у тебя разболелись глаза", сказала почти небрежно, как о само собой разумеющемся.
Итак, прошло три дня, ровно три дня, история с Хикметом еще расползалась по студии, достигая дальних уголков цеха осветительной техники, пошивочного и ЦДТС, когда в полдень у секретаря сценарного отдела, Сотниковой Ксении Николаевны, зазвонил телефон.
Дело обычное.
Она сняла трубку.
- Добрый день, - раздалось в трубке, - с вами говорит Назым Хикмет...
- Ха-ха-ха! - сказала Ксения Николаевна и повесила трубку.
Здесь надо сказать, что Ксения Николаевна не случайно знала французский, была человеком, когда нужно, абсолютно светским, знала дипломатический этикет и могла с достоинством представлять и Петербург, и Ленинград в любом обществе. Природная горошинка в горле делала ее французский совершенно натуральным.
Телефон зазвенел снова.
- Простите, - раздалось в трубке, - это киностудия "Ленфильм"? Сценарный отдел?
- Да, да, да! - с вызовом, узнав прежний голос, почти выкрикнула Ксения Николаевна. - А ты - Назым Хикмет?!
- Да, я Назым Хикмет, - подтвердил изумленный собеседник.
- Ха! Ха! Ха! - для понятливости раздельно произнесла Ксения Николаевна, начиная злиться на надоедливого шутника. Ей стенограмму худсовета надо расшифровывать, а тут...
Семнадцать лет, проведенных в турецкой тюрьме, и десять лет непрерывной борьбы за мир в первых рядах Всемирного Совета Мира воспитывают упорство и твердость в достижении цели.
Телефон зазвонил в третий раз.
- Извините, - раздалось в трубке, - почему вы бросаете трубку?
- Если ты и дальше будешь себя называть Назымом Хикметом, я снова бр'ошу тр'убку! - Питерские дамы, прошедшие блокаду и эвакуацию, умели за себя постоять и перед маршалами, и перед шпаной.
- Я действительно Назым Хикмет, - сказал человек в трубке.
- Хватит вгать! Если ты действительно Хикмет, ты должен знать по-фр'анцузски!
- Я знаю по-французски, - сказал совершенно растерявшийся человек. В Советском Союзе с ним еще никто так не разговаривал. Вот уже десять лет он пользовался нашим искренним гостеприимством и неподдельной любовью, сочувствием. Книги его стихов в многочисленных прекрасных переводах издавались огромными тиражами, его пьесы "Легенда о любви", "Чудак", "А был ли Иван Иваныч?", а в особенности "Дамоклов меч" были украшением репертуара русских театров как в столице, так и в провинции. (В "Дамокловом мече" Театра сатиры блеснул и навсегда запомнился неподражаемый Папанов!) И вот на тебе, может быть, впервые после турецкой тюрьмы с поэтом разговаривали на "ты" и так непримиримо.
- Хогошо, - отступила на полшага Ксения Николаевна, не лыком шитая и решившая вывести на чистую воду настырного обманщика. - Я хочу послушать, как ты знаешь по-фр'анцузски. Давай! Я слушаю.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: