Владимир Курносенко - Прекрасны лица спящих

Кое-как расставив и рассовав контейнерные вещи на новом месте, повел он, Чупахин, жизнь праздную, нерабочую, ленивую и малословную, утешая еще живую нечистую совесть тем, что отмеренный врачами "срок реабилитации" после стационара был во времени недозавершен.

Психотерапевт, в частности, советовал "поменьше заниматься самоанализом да самобичеванием", а искать вокруг позитив, обращать интерес на всякие целительные мелочи.

- С каждой травинки по росинке! - напутствовал он Чупахина в тихой и даже где-то задушевной своей манере.

Вот и гулял Чупахин по свежему, не искореженному воспоминаньями городу, старорусскому небольшому городочку, вот и поглядывал без торопливости на зеленые еще его дерева да птичек, а то и, вприщур, на придольских уцокивающих мимо дамочек.

Ходил он, понятно, и в библиотеку неподалеку, ночами или, наоборот, с утра включал родительский телевизор, а случись почуять в теле энтузиазм, свершал предрассветные оздоровительные пробежки, с удовольствием плавая затем в местной довольно значительной реке Доле.

О будущем думал безбоязненно: что будет, то и будет! Довольно, дескать, и забот дня сего. Подспудно ожидал, видимо, знака, толчка извне, сигнала, что ли, когда понадобится "проснуться", активизироваться и с присущей ему туповатой добросовестностью "взяться за дело".

И вот не этого ли рода вещь и случилась нынче-то у табачных ларьков?!

Дома он помыл с мылом припахивающие бомжихой руки, переоделся и, подсев к телефону, впервые за придольскую подпольную жизнь произвел - пускай пока

так - нечто наподобие выхода в свет, попытку приступания "к делу" попробовал выяснить месторасположение городской станции скорой медицинской помощи.

Тем паче, что в глубине души не верил, что попытка может оказаться удачной.

* * *

Великолепно! Великолепно!

Княжеский двор. Великая пляска.

Лучший плясун выходит вперед.

Дверь с обозначеньем учреждения на табличке была заперта, и для попаданья в здание потребовалось идти сквозь пристроенный к нему гараж.

В гараже было просторно, мрачно и промозгло-сыро. Пахло влажным железом, бензином и гашеной известью из-за приоткрытой туалетной двери. У входа в тамбурок, ведущий к станции, урчал серенький, похожий на вчерашний РАФ, а слева, в глубине, над смотровою ямой желтел в полумгле кургузый нахохленный "уазик".

Людей в гараже не было, зато на первом этаже ходили по коридору женщины в белых халатах и мужчины в халатах и без, которые, не обратив на Чупахина ни малейшего внимания, останавливались вдвоем либо втроем, переговаривалисъ и смеялись, а на вопрос о начальстве небрежно махали рукой куда-то "туда", наверх.

Отыскав наконец на третьем этаже главный кабинет, Чупахин коротко постучал и, веселея от подзабытого волнения, ткнул тремя пальцами в черный новенький кожзаменитель.

- Можно? Я прошу прощения... э-э... разрешите?

Начиналась старая, навязшая в зубах игра. Полноватый, "солидный" и внушающий "серьез отношений" мужчина одних с Чупахиным лет, восседающий за столом, едва приметно кивнул в ответ, однако же ни взглядом, ни жестом не предлагая ему, как водится, "проходить", "присаживаться" и, как было бы еще лет десять назад, "минуточку обождать". Соединив внизу отяжелевшие руки, Чупахин стоял у двери.

- Тэк-с, - чакнула на рычаг трубка. По Чупахину без церемоний прошлись цопенькие ледяные глаза. - Ну что такое? Что у вас? Вы кто?

И, забывая о ненужном посетителе, занятой, загруженный руководящей работой человек ушел в себя, в вызванные, вероятно, телефонным разговором мысли.

- Я по трудоустройству, - сказал Чупахин, а затем, "сглотнув отвращенье", повременив, прибавил необходимые поясняющие слова.

Будущий (его), быть может, начальник оглядел его снизу вверх.

- Ну и? - побудил Чупахина, внезапно завершив разом и осмотр, и мысль.

Тот повторил про трудоустройство и, сокращенно, поясняющие слова.

- Уг-гум-м... - не без насмешки, но поощряюще, старшебратски молвил хозяин кабинета. - Поработать у нас желаете? Что ж, проходите, присаживайтесь... Похвально, похвально, молодой человек!

Чупахин сел в креслице против стола и поблагодарил.

- Да за что спасибо-то, голубок?! - заулыбался хозяин кабинета пововсе уж отечески. - Не за что пока что, мил человек.

- За "молодого человека", - не опуская глаз, отвечал Чупахин тоже как бы простодушно. - Давненько меня... Просто-таки польстили старику.

Тут и было, наверное, самое тонкое место. Волосок. Быть или не быть Чупахину. То самое, из-за чего так неважнецки складывалось сплошь и рядом с этими ребятами дело. В тусклых сереньких глазках вспыхнула голубая молния...

Но то ли санитары придольской "скорой помощи" требовались не на шутку, то ли обижаться на такого - никакого - Чупахина сочтено было ниже маршрута птиц высокого полета, но только нехорошая пауза повисела-повисела в кабинете и истекла.

- Ну уж старику! - хмыкнул хозяин, уводя взгляд и благоразумно отступая на расхоженную тропу общежитейских тем и интонаций. - Ну сколько вам? Тридцать девять? Сорок? Сорок два?

- Сорок восемь, - сказал Чупахин.

По мгновенной застылости в пухлявых щеках он понял, вернее, утвердился в догадке, что перед ним ровесник, годок, - а сие обстоятельство искони ощущалось едва ль не как кровное родство. Эдакий еще один затерянный однополчанин из врозь бредущего тылами полка... Он угадывал, каждый раз угадывал их без радости, без любви и желанья сводить знакомства, но всегда обезоруживаясь и слабея.

- Трудовая с собой?

Вот и всё, почувствовал Чупахин. Жребий брошен. Судьба решена. До какого б самоотчуждения ни довел себя добычею благ временной его брат, невидимый прежде сошагатель, как ни подминал, ни крошил, выживая, душу, у него теперь тоже - сорок восемь! - не достанет духу указать Чупахину на дверь.

Начальник-то начальник, но и человек ведь!

Глянцевито-беленькие с неразвитыми ноготками пальчики "брата" перебирали, листая и отлистывая вспять, месяцы и годы неприлично пухлой трудовой его книжки, а сам он, Чупахин, как-то разом выдохнувшись, с сокрушеньем признавался себе - да-да, увы, и в кой раз он ошибся, предполагая, что перетерпленные смерти, больницы и депрессивные западания добавят ему терпимости и великодушия... Увы! Ничуть, оказывается, не бывало! Ни на чуть-чуть.

- Да, - отдавая документ, кивнул брат и будущий начальник, - производит впечатленье, хочу сказать... Даже, это самое, и поучилися...

- Ага, - подхватил Чупахин, - чему-нибудь и как-нибудь! (Для поддержания диалога.)

- И от нас уйдете, не правда ли? - годок и начальник по-свойски, покамест коротко - хе-хе! - хохотнул и - т-рум-п-п... - постучал пальчиками по столу. - Но нас это не пу-гает! Текучка кадров, понимаешь! Время такое... Чтоб ему...