Николай Некрасов - Том 6. Драматические произведения 1840-1859

Адриан. Вы затеяли дело?

Дюмениль. Я подала просьбу о взыскании моих денег… и пошла она из инстанции в инстанцию, выше и выше, и главный судья объявил, что румяна…

Адриан. Извините меня, я вас покорнейше прошу… я…

Дюмениль. Я подала на апелляцию…

Адриан. Честь имею вам кланяться…

Дюмениль. Как, вы хотите меня оставить?.. ах!.. молодой человек! У нас в Париже молодые люди гораздо учтивее. Останьтесь же, вы еще ничего не сказали мне; ведь вы искали случая меня видеть, вы так настойчиво преследовали меня, вы, может быть, имели какие-нибудь виды (жеманясь и играя веером). Ну что ж, я слушаю, что вы хотели мне сказать?

Адриан. Но я не знаю… да, кстати… ах, я было и забыл… я пришел узнать об моей трагедии.

Дюмениль. Трагедия? провинциальная?

Адриан. Об трагедии, которую я написал во время учения, тайно от моего отца.

Дюмениль. А как она называется?

Адриан. «Тиридат».

Дюмениль. «Тиридат»!

Адриан. Это герой, который освобождает свою любовницу, или, лучше сказать, это царица, которая была в плену у римлян…

Дюмениль. Как, вы автор этой трагедии? вы?

Адриан. Могу ли я узнать?

Дюмениль (в сторону.) Эта прекрасная роль, которую я учила с таким восхищением, — создана им! (Громко.) Ах, сударь!

Адриан. Как вы ее находите?

Дюмениль (в сторону). Ах, боже мой! мое обещание его отцу. (Громко.) Плохо, мой друг, очень плохо! Римляне, вечно римляне! надоели, до смерти надоели. Мне жаль, но я должна вам сказать правду: в вашей трагедии лет поэзии, нет огня!.. Займитесь вашими тяжбами, вашими приказными делами, только, ради бога, не пишите стихов никогда!

Адриан. Ах, это последний удар!

(Уходит.)

Дюмениль (одна, снимает с себя прическу и капот и падает в кресла).

Дюмениль. Теперь он совсем разочарован, бежит. Кто ж после этого не сознается, что я умею играть комедии; ни одна роль моя не имела такого успеха… я сдержала слово… но, я не знаю отчего, я не довольна собою… я думала пошутить над ветреником — а это истинный поэт… и у меня достало духа растерзать его сердце? Бедный молодой человек! как он был жалок! как простодушен в своем восхищении, в своей любви!.. Я поступила дурно!.. очень дурно! я зашла далее, чем думала, во сто раз далее, нежели было нужно… я показалась ему бесчувственною, скупою, злою… это ужасно, ужасно!

Дюмениль и Луиза.

Луиза. Ах, боже мой, боже мой! маменька, что вы сделали этому молодому человеку, он в совершенном отчаянии…

Дюмениль. В самом деле? что с ним сделалось?

Луиза. Он мне сказал «ах, сударыня» и ушел в ужасном расстройстве… он так мил, так скромен, он не заслужил дурного приема.

Дюмениль. О нет!

Луиза. Так почему же?

Дюмениль. Оставь меня! боже мой! оставь меня! разве ты не видишь, что мне некогда; скоро уж два часа…

Луиза. Да что с вами?

Дюмениль. А мой костюм… всё ли готово?.. Придворные дамы так взыскательны!.. Я совсем об этом не заботилась… забыла…

Луиза. И я тоже… мне не до того было…

Дюмениль. А что же тебя занимало?

Луиза. Маркиза де Верьер, которая вчера сломала ваш экипаж, прислала сегодня человека.

Дюмениль. Чтоб извиниться передо мною?

Луиза. Напротив, требует, чтоб вы извинились перед ней.

Дюмениль. Ах!

Луиза. Молодой человек, который помог нам в этом случае, рассердясь, прибил кучера маркизы за неосторожность… Маркиза хочет знать, кто этот молодой человек; она говорит, что вы его знаете…

Дюмениль. Я?

Луиза. Потому что во время суматохи он обронил маленький бумажник, где ваше имя подписано под портретом каждой вашей роли, посмотрите.

Дюмениль (открыв портфель). Ах!

Луиза. Что такое?

Дюмениль (вставая). Опять он!

Луиза. Кто?

Дюмениль. Он, я говорю тебе — Адриан!

Луиза. Господин Адриан!

Дюмениль. Это он спас меня. И я не знала, не поблагодарила его… он так скромен, что даже ничего мне не сказал… а я… как я с ним поступила! где он теперь?

Луиза. Ах, боже мой! я не знаю.

Дюмениль. Я непременно хочу его видеть, хочу с ним говорить.

Луиза (идет в глубину сцены). Кто-то пришел, маменька.

Дюмениль. Я не принимаю.

Луиза. Ах, это старик, который был сегодня.

Дюмениль. Его отец! пусть войдет, пусть войдет! поди, Луиза…

Луиза. Но… маменька…

Дюмениль. Оставь нас!

Дюмениль и Дюрваль.

Дюрваль. Ах, сударыня! что вы наделали!

Дюмениль. Что такое?

Дюрваль. Ах несчастный! теперь еще хуже!

Дюмениль. Что сделалось?

Дюрваль. То, сударыня, что он с ума сошел… он хочет застрелиться!

Дюмениль. Застрелиться?

Дюрваль. Да, да… застрелиться! он способен на это… у него такая натура… рука не дрогнет, и вы будете всему виноваты.

Дюмениль. Он всё еще меня любит?

Дюрваль. Э! нет! он вас теперь ненавидит… Он впал в другую крайность: он презирает вас! он взбешен, уничтожен, все идеи его опрокинуты, говорит он, все мечты разрушены!

Дюмениль. Боже мой!

Дюрваль. Он находит, что у вас нет ни ума, ни сердца, ни души… кричит, что всё ложь, всё обман!.. Я хотел его урезонить… говорю, что найдем дело… куда! Он мне отвечал глупостями, угрозами и проклятиями…

Дюмениль. Ах, боже мой! на что ж вы решились?

Дюрваль. На самую благоразумную меру: запер его как сумасшедшего… и пришел к вам, просить вашего совета.

Дюмениль. Ах! вы видите, что я не способна…

Дюрваль. О, напротив, вы уж чересчур способны! Лекарство было слишком сильно, даже вредно… право лучше бы было, если бы он еще любил вас. Несчастный! он глупец, ветреник, но у меня нет другого… ах, умоляю вас, отдайте мне, отдайте моего сына! спасите…

Дюмениль. Полноте, полноте… я готова на всё… но что делать? приведите его сюда!..

Дюрваль. Он скорей пойдет на край света.

Дюмениль. Но, боже мой! какое же средство? Ах! постойте, постойте, мне пришла мысль…