Марина Цветаева - Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки

Не затяни ошибкою:
«Гроб ты мой, гроб соснов!»
С дощатою обшивкою
Стен, досками мостков

И мостовых… И вся-то спит
Мощь… Тёс — тулуп — сугроб…
Тобольск, Тобольск, дощатый скит!
Тобольск, дощатый гроб!

Обронил орел залетный — перышко.
Родился на свет Егорий-свет-Егорушка.

Ликом светлый, телом крепкий,
Грудью — ёмкий, криком — громкий.

Обоймет — задушит.
Десять мамок сушит.

Поет мамка над колыской,
Поет нянька над колыской:
«Ты лежи, сыночек, тихо,
Серый волк, сыночек, близко!

Придет серый волчок,
Схватит <���Ерку> за бочок!
Так уж спи, мой свет-Егорий!»
А сосун из люльки вторит:

«— Придет серый волчок,
Схватит няньху за бочок!»

— Спи, сынок, голубок!
Тот встает на дыбок.

— Спи, сыночек! — А тот
Няньке пятками в рот.

И на том спасибо:
Всех зубов не выбил!

Ходи тихо, ходи низко —
У Егорья три колыски.

Перва ивова была:
Сама матушка сплела.
Так ее наш сокóл
Всю по прутику расплел.

Расписная да резная —
Вот колысочка вторая.
Часу в ней не пролежал:
Разом в щепья изломал!

Увязала гривну в узел,
Пошла матушка на кузню:

— «Наших слез поубавь.
Колыбелочку нам справь,
Чтоб сыночек наш пригожий
Ее в год не раскорежил!»

Пошла в кузнице горячка,
Идет мать-молодка с качкой:
Красной кованою —
Кузнецовою.

Весом: пять пудов с половиной.
Положила в нее сына.
— Ходи вверх, ходи вниз! —
Как скорлупочку разгрыз.

И глядит на свет Господень
Оком огненным.

То не ветер расшумелся над ветлами —
Вспоминает молода — орла залетного.

Не простого-то орла — златопёрого,
Ну, с которым-то она — от которого…

Вспомнить — грудь кипит!
Позабывши стыд —
Волком взвыть бы, да нельзя: сыночек спит!

Не кричит — знать сыт.
— Вспомнить — грудь кипит! —
Что ж так тихо нынче спит-не храпит?

С лавки скок: — Сы — нок!
Качку толк: Что — смолк?
Да вся кровь с лица: колыска пуста!

Туды-сюды:
Под качкой — нет,
Под лавкой — нет,
Скок нá печь — нет!

Аж в кадку — дно
Пытать багром
Пошла, аж вилами навоз
Перетрясла — как волк унес!

Аль Полунощница в нору
Сгребла, зажав в переднике?
И — воем — по всему двору:
— Мой первенький! — Последненькый!

Месяц ясный,
Звезды частые,
Беда-беда страшная!

Заколи меня, несчастную,
Заря-заря красная!

Ох, знак на правом на плече
Родимый, щечки-зарева!
При светлом месячном луче
Как есть — по травочке одной —
Все сено перешарила.

В хлев толканулася: петух
В сердцах вскричал. — Овечий дух
Ей в нос — с какой-тo смесью.

Взошла — за нею месяц.

И тычет ей перстом: Гляди!
Глядит: а хлеву посреди
— Так в нос и вдарил запах! —
Сама — с Егоркой в лапах!

А малый-то ее в живот!
Так приналег — аж треск идет!
Причмокивая лихо,
Егор сосет волчиху.

А рядом — полукругом в ряд —
Шесть серых волченят.

А она-то его, уж она-то его.
Сосет — а та, знай, облапливает!
Уж мало ей лап четырех своих, —
Хвостом норовит, анафема!

Тот чмокнет, а эта хвостищем: мот!
И в нос-то его язычищем — раз!
Да тела всего — язычищем — вдоль
Сто раз — да еще сто раз.

А крýгом, в маменьку впиясь:
Дюжина красных глаз.
А кругом, — промеж дохлых кур —
Дюжина овчьих шкур.

Застолбенела, не ступнет:
Аж гири у лодыжек:
А этот себе, знай, сосет,
А та себе, знай, лижет!

Как вздрогнет тут — и шесть носов
Ввысь — от овечьих шкур.
И хором шестеро бесов
За волченихой: уррр!

— Егорушка! — И частокол
Ощеренных клыков.
— Егорушка! — Седых боков
Дых — и седин — дыб.

— Егорушка! — И через всех
Бесов — на сына прямо!
А тот — от матери-то — в мех:
Анафеме-то: — Мама!

А она-то его! Уж она-то его!
— Сосет, а та, знай, облапливает!
Гляди, мол, смекай, мол, кто мать ему!
Аж нос задрала, анафема!

А бабы не слышно,
— Лижи во все рыло! —
Тихонечко вышла
И дверку закрыла.

Только с того часу
Новым дням черед.
Просит малый мяса,
Груди не берет.

Только месяц рожки
Ткет сквозь рожь-гречиху —
Кажну ночь в окошко
За дитем — волчиха.

Подрастают наши крылышки-перушки!
Три годочка уж сравнялось Егорушке,
Черным словом <���всех oкpyг хает>-брóнит,
Не ребеночек растет — а разбойник.

Кочны вянут в огороде,
Цветы голову воротят.
Цвет не цвет и гриб не гриб —
Всем головочки посшиб!

Мать — сдобную лепешечку
Ему, — тот рожу злобную.
Мать — по носу пуховкою,
А тот ее — чертовкою.

И снег зачем белый,
И еж зачем колкий,
И Бог зачем — волка
Без крылышек сделал.

Окрошка на стол —
Подавай ему щей!
Любимая кошка —
И та без ушей!

А ростом-то! Вздохом!
И ввысь-то, и вширь!
Ни чертом, ни чохом:
Растет богатырь!

Задать ему порку —
Вся грудь закипает!
Да рядом с Егоркой
Браток выступает:

Попом не крещенный,
Христом не прощенный,
Честь-совесть — как сито,
К нему как пришитый.

У Егорки щеки круглые,
А у волка впалые.
У обоих совесть смуглая,
Сердце в груди — шалое.

У Егорки губы красные,
А у волка — сизые.
Оба до овец опасные:
Одной слюнкой лизаны.

У Егорки башка кольцами.
А у волка — космами
Ну а уж мозгами сходственны:
Одним гребнем чесаны.

У Егорки — штаны рваные,
А у волка — драные.
Оба гости — в лесу — званые:
Одним млеком — пьяные.

Одно слово: братья крéстные:
Оба: рвань отборная!
Из одной лоханки трескают:
Одной грудью вскормлены!

С зарею — как хлебом накормит мать —
Заборы ломать да <���бока> ломать.
Где энти прошли: словно вражья рать:
Вовек уж лесам не встать.

Да друг перед дружкою силой хвастать:
Овчаров дражнить, по амбарам шастать.