Виктор Лихачев - Кто услышит коноплянку

- Проводила друга?

Юля сначала хотела возразить, что Киреев ей не друг, но потом подумала: "А кто же он мне тогда?" И ответила:

- Проводила.

- Тут вот какое дело, уважаемая Юленька. По твою душу пришли.

- Редькин?

- Не понял? Какой Редькин?

- Да так, собирательный образ. Милиция пришла?

- Она, родимая. Вроде допрашивать тебя собирается. Договоримся: как только устанешь, зови меня

- я их мигом вытурю. Не хватало еще, чтобы у тебя проблемы возникли.

- Вадим Алексеевич, в нашей земной жизни любые проблемы относительны. Так что зовите вашего Редькина.

* * * В детстве Кирееву очень нравилось, как образно, но лаконично описывались странствия героев: "долго ли, коротко ли", "за тридевять земель, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве", "за семью горами, за семью долами, за синими реками". Вот так и он, долго ли, коротко ли, шагая бесконечной дорогой, пришел в Древлянск. Позади остались Ливны с их собором, о котором писал отец Сергий Булгаков, вспоминая в эмиграции, в Париже свои детские годы; очень тихие, даже для провинции, Колпны; пыльные Щигры и Льгов, почему-то обозначенный на карте как Льгов I, Льгов II и Льгов III и запомнившийся Михаилу приветливостью его жителей. Древлянск как-то сразу не показался Кирееву. Была ли тому причиной страшная жара - торопясь поскорее попасть в монастырь, он пренебрег в тот день традиционным дневным отдыхом, а потому входил в город еле волоча ноги, или виной всему стало воскресенье - у нашего странника сложилось впечатление, что весь Древлянск

- это один большой рынок. Среди продавцов преобладали украинцы - сказывалась близость границы. Почти час плелся Киреев до монастыря, расположившегося в одной из пригородных слобод Древлянска у слияния двух рек. В отличие от Троице-Сергиевой лавры или Оптиной пустыни, где всегда многолюдно, Свято-Николаевский монастырь поразил его патриархальной тишиной и безлюдностью. Большинство строений находилось в полуразрушенном состоянии. Вместо ухоженных дорожек из асфальта или плитки, привычных в известных монастырях, здесь было настоящее раздолье для травы. На вечерней службе присутствовало, не считая трех монахов, поющих на клиросе, три или четыре человека. Служба была длинная, в конце ее Киреев мечтал только об одном

- поскорее упасть на кровать и уснуть.

Иеромонах Гавриил, встретивший Михаила у монастырских ворот, после окончания службы отвел Киреева в келью к отцу Иллариону, который в тот день немного занемог. Он оказался еще не очень старым человеком. Отец Илларион внимательно посмотрел на вошедшего в келью гостя умными, добрыми глазами, а затем сказал:

- Брат Варлаам покажет вам монастырь, а потом отдыхайте. И все. Аудиенция закончилась, не успев начаться. Киреев был слегка разочарован, но в то же время и благодарен настоятелю монастыря, который, в отличие от эмоционального брата Гавриила, сразу потащившего его на службу, увидел, как Михаил устал. Иеромонах Варлаам, к которому подвели Киреева, воспринял поручение старца без ропота, но, как показалось Михаилу, и без особой радости. Это был высокий мужчина лет тридцати, с очень тихим голосом и мягкими манерами. "Кроткий" почему-то назвал его про себя Киреев. Отец Варлаам неспешно, приноравливаясь к шагу гостя, водил Михаила по монастырю и его ближайшим окрестностям, произнося словно экскурсовод хорошо заученный текст:

- Наш монастырь во имя Святителя Николая Чудотворца возник еще в конце XIV века, но первое историческое упоминание относится к 1614 году. В 1615 году обитель была сожжена польсколитовскими войсками Лжедмитрия, идущими на Москву, и лишь с начала XVIII века на месте стоявших ранее деревянных храмов были выстроены новые каменные храмы. Их сейчас в монастыре три: Никольский, Воздвиженский и Троицкий. Никольский храм - двухэтажный с нижним зимним этажом в честь иконы Божией Матери "Знамение Курская-Коренная". Двадцать лет этот храм строила семья знаменитого древлянина и великого деятеля России Шелехова. Воздвиженский храм наиболее ярко подчеркивает своими формами умело выполненную копию в камне прежнего деревянного храма. На средства помещицы Забелиной был построен третий храм. К сожалению, не уцелел Тихвинский храм с прилегающим к нему больничным корпусом. Завершает ряд монастырских строений шестиярусная колокольня. В 1926 году обитель была закрыта и являлась воинской частью до середины пятидесятых годов. Затем использовалась различными хозяйственными учреждениями города и района, что привело замечательный памятник духовной и национальной культуры в жалкое запустение. Большей частью сохранились массивная каменная ограда с угловыми башнями. Уцелели и до сих пор используются игуменский и братский корпуса. Как и все строения в обители, они требуют срочного капитального ремонта. Лишь в 1991 году монастырь был возвращен Епархии и с Божией помощью и посильными усилиями христиан в нижнем храме Никольского собора совершаются богослужения и теплится Лампада у Престола Божия. Возле монастыря находится целебный источник Святителя Николая Чудотворца, который издавна являлся местом многочисленного паломничества притекающих к нему верующих, и в наше время получающих здесь исцеление... Произнося последние слова, иеромонах впервые за все время посмотрел в глаза Кирееву, будто желая сказать: "С вас довольно или еще будут вопросы?" Вопросы у Михаила были, но отец Варлаам отвечал на них односложно, скупо роняя слова. И тогда Киреев прибегнул к своему старому испытанному приему. Еще будучи журналистом, он из всех газетных жанров больше всего не любил интервью. С одной стороны, неудобно лезть в душу человека, а с другой - не хотелось отделываться общими, стандартными вопросами типа: "Расскажите о ваших новых творческих планах". Но если не взять интервью было нельзя, он при знакомстве с новым для себя человеком использовал прием, который сам называл "шоковой терапией наоборот". Киреев буквально выворачивал свою душу наизнанку. Разумеется, собеседник мог подумать, что перед ним болтун либо что у Киреева "не все дома". Но чаще посторонний человек в ответ на искренность странного журналиста отвечал доверием и в свою очередь становился искренним.

И вот когда Михаил с отцом Варлаамом стояли у источника, Киреев стал рассказывать иеромонаху о себе. О своей болезни, странствиях, о том, что случилось с ним в деревне Галичья Гора. Впрочем, это не было холодным расчетом, да и само слово "прием" здесь явно не подходило. Кирееву захотелось, чтобы этот человек не относился к нему как к очередному туристу, волею судеб занесенному в эти места, чтобы хотя бы кто-то понял, как болит мучаемая угрызениями совести его душа.

- Вы правильно сделали, что пришли к отцу Иллариону. Он - удивительный, необыкновенный старец. - От былой сухости иеромонаха не осталось и следа. Оказалось, что отец Варлаам прекрасный рассказчик, и когда он говорил о своем настоятеле, становился таким же восторженным, как и отец Гавриил. - Вы про старца Иоанна Крестьянкина слышали? Это духовный друг нашего старца. Восемнадцать лет отец Илларион пробыл на Афоне. Я в свое время во многих святых местах побывал, у мудрых людей совета о том, как жить, искал. А с отцом Илларионом поговорил - и бросил все: работу в "ящике", свой родной город Жуковский, друзей, прежние привычки и уклад жизни - и остался здесь. Я сначала послушником был. Нас здесь всего шесть или семь человек тогда подвизались. Сказать, что трудно пришлось, значит, ничего не сказать. Без помощи Божией и без окормления старца... - Иеромонах задумался, подбирая слово, но так и не найдя его, сказал: - Вы понимаете меня?