Николай Лохматов - Листопад

Маковеев присел на стул, с недоверием уставился на егеря.

- Вот это новости! - выдохнул он одним духом.

Испытующий взгляд Шевлюгина остановился на его лице.

- Таков приказ лесничества. Угодья наши и все, что растет, летает и ползает, тоже наше. Мы ими будем и распоряжаться.

- Я что-то не понимаю. Кто это мы?

- Лесничество. Разве ты не в курсе?

Маковеев промолчал. В Приокском лесничестве он не был давно, с ростепели.

- Это, как видите, произошло помимо меня.

Шевлюгин почесал затылок, по-лошадиному взмахнул головой. Густая прядь волос сползла на лоб, закрыв собой тонкие бороздки морщин.

- Плохи наши дела, - сказал он несколько погодя. - А я-то, грешным делом, думал...

Маковеев пристально уставился на растерянного егеря, ожидая, что он еще скажет. Но Шевлюгин молчал, думая что-то про себя. В кабинете установилась неловкая тишина. Лишь слышалось тиканье часов на столе да воробьиная брань за окном.

- Так что же вы, Матвей Кузьмич? - спросил Маковеев. - Почему духом-то упали?

- А? Что? - очнулся Шевлюгин. - Да ничего. Прижал он нас, как ящериц клещами. Шипим, хвостами крутим - и ни с места. Он сам себе голова.

- Ну, это вы бросьте! - заносчиво выпрямился Маковеев. - Пока хозяин в здешних лесах я. Стало быть, без моей подписи все недействительно. Понятно?

Шевлюгин скосил на него глаза, насмешливо заметил:

- Хозяин тот, кто делает, - и он поднялся со стула.

3

Маковеев, передав Лиле, что он уезжает в Приокское лесничество, вызвал шофера и попросил его через полчасика подъехать к квартире.

Дома Маковеев натянул охотничьи сапоги. Кожаную тужурку перехватил патронташем. С ружьем вышел на крыльцо. Машина ждала его у подъезда.

Сразу же после прямых городских улиц начинались поля. Светлые островки снега белели по сторонам, где-то в вышине сквозь гул мотора слышалась перекличка жаворонков. Мелькнула деревня, другая, а дальше пошло чернолесье из липняка, ольхи и осинника, светлые березовые рощи. У поворота дороги на проселок темнел густой ельник. Отсюда и начиналось Приокское лесничество.

Остановив машину, Маковеев вылез из кабины. Зашагал по осклизлой, покрытой ледяным черепком дороге. У поворота в лес стоял дубовый столб с прибитой наверху дощечкой. В глаза Маковеева бросилась надпись: "Охота запрещена. За нарушение - штраф".

Припомнив слова Шевлюгина, Маковеев усмехнулся. Надпись на столбе ему показалась наивной и ненужной. Воздух, настоенный на хвое и запахе оттаявшей земли, кружил голову. Шагая через ельники, он прислушивался к звукам весеннего леса. По верхушкам деревьев порхали птицы. Разноголосый звон их наполнял рощи.

На полянах и прогалинах, на всех прогретых местах кружились разноцветные бабочки. На старых, издырявленных временем пнях, на комлях берез и дубов нежились проснувшиеся жучки. Синицы наспех хватали их клювами и тут же, вспугнутые шагами, взмывали в воздух. На сухой верхушке осины азартно барабанила красноголовая желна. Сверху на Маковеева летели осколки коры, щепки. И тут же, чуть ли не из-под ног, вспорхнула, забила большими крыльями птица. Он поспешно сорвал ружье и, почти не целясь, выстрелил. Птица дернулась, упала в можжевеловую заросль. "Ловко я ее!" радовался своей удаче Маковеев. Обжигая об иглы руки, достал птицу и недобро о себе подумал: "Растяпа, тетерку пришиб".

В заводях торчали верхушки затопленных елочек. Потоки воды, натыкаясь на них, пенились. В низине заводь разливалась широко, и без привычки трудно было понять, куда течет вода.

"Здесь утки должны быть", - подумал Маковеев и решил посидеть на берегу до вечерней зорьки. Он выбрал сухое укромное местечко, снял с себя охотничьи доспехи и принялся за сооружение шалаша для удобной засидки.

До заката солнца было еще далеко. От свежего весеннего воздуха, после утомительной лесной дороги захотелось есть. Вытащив из сумки тетерку, Маковеев подкинул ее на руке и, улыбаясь своим мыслям, принялся собирать для костра сушняк.

Можжевеловый куст, брошенный в костер, вспыхнул, затрещал, как порох. К глазам потянулись еле заметные струйки дыма. Маковеев поморщился. И вдруг почувствовал, как чья-то рука потянулась к лежащей тетерке.

- Куда лезешь за чужим? - вскинул он голову.

- Кто вам разрешил стрелять наседку? - раздался из кустов мальчишеский голос. - Вы ответите за это!..

Маковеев поднялся на ноги. Перед ним стояли три паренька. Одного, конопатого, он где-то видел раньше.

- А ну-ка, положи на место! - приказал он. - Молод еще учить взрослых.

- В лесничество понесем, - посоветовал конопатому небольшой сероглазый паренек. - Надо только узнать, откуда он?

- Я вот вам сейчас узнаю!

Паренек сунул своему товарищу тетерку.

- Не пугайте! - дерзко крикнул он. - Все равно не боимся.

Маковеев схватил его за копну рыжих волос, прохрипел:

- А ну, с глаз долой!..

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Лес шумел приглушенно и грустно. Зырянов прислушивался к шороху падающих с веток капель. Он смотрел на непомерно разлившуюся речушку и растерянным взглядом искал переправу. Мутные стремительные потоки размывали глинистые берега.

- Н-да, здесь, черт побери, не перепрыгнешь.

Промокший до нитки, озябший, он присел на еловый пень и достал кисет. Спички оказались отсыревшими. Но он все же нашел сухие, прикурил цигарку. И с наслаждением затянулся.

В мыслях было одно: как бы дотемна перебраться в Ольховку. Сюда он пришел лишь потому, что другого выхода не было, как только пересечь луга и бором пробраться к Жерелке. Думал срубить у самой воды дерево, и так, чтобы верхушка его легла на другой берег.

Бросив в поток недокуренную цигарку, Зырянов решительно встал. Темнело. Поток бурлил, гремел по дну камнями и, ударяясь о берег, швырял седыми клоками пены, уносил на своей могучей спине выхваченные из штабелей бревна, корни коряг. А ниже по течению, там, где изгибался берег, сдерживая быстрые волны, вода крутилась, как в кипящем гигантском котле.

У отлогого спуска Зырянов нашел мачтовую сосну. Потрогал ее холодный ствол. Но, чтобы свалить это огромное дерево, которое могло бы послужить переходом, надо было иметь пилу или же топор. Зырянов выругал себя за то, что ничего с собой не прихватил. Оставалось одно: броситься в холодную воду и переплыть на другой берег. Он опустился с отлогого берега и, перепрыгивая с камня на камень, пошел по течению, ища более узкое место.

Зырянов стоял на берегу, не решаясь войти в стремительный ледяной поток. Вдруг среди еловых зарослей вспыхнул огонек. Зырянов обрадовался. Как он не догадался, что был рядом с кордоном Прокудина.

Сырой, холодный ветер пронизывал до костей. Идти в сторожку своего врага не очень-то хотелось... Но выхода не было. Ветер с дождем усиливался. У Зырянова нестерпимо ныла поясница, шумело в голове.