Михаил Салтыков-Щедрин - Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

Царейший, величайший!

Речь, сказанная профессором Морошкиным на акте Московского университета «Об Уложении и его дальнейшем развитии». * (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)

клевещут.

итак.

«Свирельщика».

Да здравствует Франция! Да здравствует свобода!

по собственному почину.

Но мне кажется, господа, что мы не в полном составе!

«в полном составе»!

ненавидеть тебя!

Ваша страна, мсьё, скверная страна!

как вам это нравится!

Как поживаете!

Это серьезно!

о, проклятый русский!

сжальтесь, синьоры!

Наконец-то!

Жаль, но это так!

безделушки.

«Тибуллова Делия».

вещь ничья и поэтому принадлежит тому, кто первый ее захватит.

«Елабужскими мещанами» в Вятской губернии называют известных, особенно надоедливых паразитов. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина. )

ныне отпущаеши.

стол.

кредитная контора.

отказ дать судебному делу законный ход.

Мне — наплевать, наплевать.

мужланов

по-диккенсовски.

развлекайтесь!

никогда в жизни!

в тридцать лет.

Будем пить, петь и танцевать!

Бедра.

какой хорошенький мальчуган!

Мадам! позвольте мне вкусить этого несказанного счастья!

И… и будь что будет!

разрешение.

Известно, господа, известно!

хорошие принципы.

только и всего!

человека с принципами.

что мы люди, погрязшие в долгах.

восхитительно!

Жребий брошен,

все это прекрасно, господа!

в полное свое удовольствие!

как знать, наконец!

только и всего!

человека с принципами!

Очаровательно!

как говорит некто, чье имя сейчас не могу припомнить!

что мы — люди, погрязшие в долгах…

Но это неслыханно.

припев.

но ради бога.

«Дневник провинциала в Петербурге» печатался в «Отечественных записках» за 1872 год. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .)

бычьи языки в томатном соусе…

«Сердце красавицы склонно к измене».

Дядюшка!

рад видеть вас в обществе родственника.

Ах! это целая история!

До свидания, господа!

штафирок.

дипломатической поездке в Мадрид?

Хорошо, расскажу.

Видите ли, я сегодня утром занят делами.

и прочее и прочее. Черт возьми! мы не теряем времени, дядюшка!

Мы больше не довольствуемся сами собой.

Только скотина остается нетронутой.

представьте себе, негодяй Бейст, который написал книгу… «Руководство»… «Руководство»… ах, да! «Руководство космополитического лакея»… именно так! Он вызывает меня к себе, негодяй, и говорит: милый мой! Вы можете оказать нам большую услугу, мне и его весьма дуалистическому величеству…

кончено.

запомните.

чем угодно — лишь бы я служил доброму делу!

Надеюсь, ясно!

как бы сказать.

Вам предстоит оказать нам отменную услугу, мне и его весьма дуалистическому величеству. Сейчас же отправляйтесь в Мадрид и постарайтесь дать хорошего тумака в спину плуту Марфори, который строит нам каверзы… да еще какие каверзы!

всю истину, только истину!

она обладает скрытыми прелестями. Это всегда служит утешением, дорогой мой.

счастливая Австрия, вступай в браки!

Это серьезно, мой милый, видишь ли, это очень серьезно!

раз — и я в Мадриде!

само собой разумеется.

манера.

Морда парикмахера, желающего внушить к себе уважение, грудь плоская, нога… без малейшего выражения!

Клянусь, я сказал себе.

надо покориться. Я набираюсь храбрости, отправляюсь к генералу Серрано и говорю ему.

Невозможно!

мятеж…

гостиницу — не знаю как там.

Кому вы это говорите, дядюшка!

Жан! сказала она мне, если хочешь иметь успех у женщин, будь предприимчивым.

будем предприимчивы, черт побери!

вот именно.

моих шагов не слышно на песке.

честное слово, можно было подумать, что находишься в Милютиных рядах!

раз! я застаю Марфори в преступном разговоре с матерью Патрочинией! Всеобщая сенсация. Марфори становится дурно, и он начинает кричать во всю глотку. Мать Патрочиния падает в обморок, свеча, которую она держала в руке и которая освещала эту сцену преступления и вероломства, тухнет. Я вижу Изабеллу, прибежавшую в ночном чепчике; я бегу, я лечу ей навстречу, не забывая при этом воспользоваться преимуществами моего мундира…

Так я и сказал самому себе.

Сударыня! соображения высокой политики требуют, чтобы Марфори уступил мне свое место. Это печально, но так нужно!

Марфори снова дурно; мать Патрочиния, которая вновь зажгла свечу, роняет ее на пол.

Это сказали вы, дядюшка.

я рискую даже назвать имя негодяя Бейста — и что же? ни малейшего эффекта! Посмеиваются над этим — и все тут! «Во имя испанского народа!», что на добром французском языке должно означать: во имя испанского народа! Вы можете убираться! — говорит наконец Топете, налегая на oz. Тут я говорю себе: ну, если во имя испанского народа — это другое дело! Уберемся! не возражаю! И вот я снова в Вене, дожидаюсь в приемной графа Бейста!