Константин Станюкович - Том 10. Рассказы и повести

Стрекалов был прирожденный делец и стяжатель, но этой его господствующей страсти сопутствовала еще одна, весьма распространенная среди выскочек страстишка: он в свое время побывал в Англии и теперь старался всех убедить, что он предприниматель европейского, точнее, английского типа, то есть культурный предприниматель. Только вот в России, жаловался Стрекалов, трудно вести дела по-европейски, потому что русские рабочие ленивы, неумелы и склонны к пьянству. Черемисов и решил воспользоваться претензией Стрекалова на культурность; он предложил начать чтения, то есть популярные лекции для рабочих завода и таким образом попытаться отвлечь их от пьянства. На первом чтении были не только рабочие, но и кое-кто из грязно-польской знати. Черемисов оказался хорошим лектором, успех был полный. Но для «светских» людей это было очередное развлечение, и они скоро к нему охладели; зато среди рабочих лекции Черемисова пользовались все большей и большей популярностью. Это, конечно, не могло не встревожить местное начальство, и Черемисову было предложено немедленно покинуть Грязнополье. Он снова вернулся в Петербург, и снова полуголодное существование, завершившееся скоротечной чахоткой.

Среди немногих людей, собравшихся у постели умирающего Черемисова, был его друг и единомышленник Крутовский, в свое время «блестящий офицер генерального штаба», бросивший потом военную службу, чтобы окончить университет и посвятить жизнь честному труду. Он тоже некоторое время жил в Грязнополье и тоже был выслан оттуда за то, что напечатал в столичных газетах несколько статей о делах грязнопольских воротил.

Финал романа как будто бы подтверждает однозначность его заглавия: последние могикане шестидесятых годов оказались не у дел, и в русском обществе безраздельно властвуют Стрекаловы вместе с их сообщниками и покровителями. Исхода нет. Но такое заключение не совсем точно. Деятельность Черемисова в Грязнополье была все-таки не вовсе безрезультатной. К смертельно больному Черемисову приехала его возлюбленная — Ольга, дочь Стрекалова.

Когда Глеб появился в доме Стрекаловых, он показался ей нелюдимым и странным, но, присматриваясь к его поведению, вдумываясь в смысл его речей, она поняла, что у него не может быть ничего общего с теми людьми, среди которых она жила, что он человек из другого, лучшего мира. Ольга полюбила Черемисова и решила уйти вместе с ним. Черемисов погиб, но Ольга в благополучный, обеспеченный мир своих родителей уже не вернется. Готов уйти из родного дома и ее брат Федя: под влиянием Черемисова этот юноша осудил и дела своего отца и нравы среды, где богатство и чины считаются наивысшими ценностями.

Победа сильных мира сего оказалась неполноценной; не обладающие никакой внешней властью, гонимые и преследуемые люди навсегда уводят от преуспевающих новых господ их детей — их будущее.

Однако в этом светлом и обнадеживающем мотиве все-таки слышатся и грустные ноты, и поэтому он почти не ослабляет достаточно мрачную тональность всего романа как целого. Ведь Черемисов сделал, в сущности, только половину дела, хотя и очень важную: он помог Ольге и Феде увидеть неправду, царящую в среде, в которой они родились и выросли, и уверовать в новые, благородные, человечные идеалы; но он не научил их, как жить по-новому — согласно своим новым убеждениям, и, главное, как бороться с господствующим в обществе злом. А не научил потому, что не знал и сам.

Что говорил Черемисов рабочим в своих лекциях — ограничивался ли он общеобразовательными задачами или, когда на лекциях присутствовали одни только рабочие, переходил к прямой революционной пропаганде и призывал их к каким-то активным действиям, к борьбе — в романе не рассказано. И это, конечно, не случайно: тогда и сами непосредственные деятели революционного движения еще не знали, что и как надо говорить рабочим. В конце шестидесятых — начале семидесятых годов членам кружка «чайковцев», например, удалось установить связи с заводскими и фабричными рабочими, однако попытки вести среди них революционную пропаганду успеха не имели.

Но известно, что в периоды спада освободительного движения работа революционной мысли не прекращается, поиски новых средств и форм освободительной борьбы идут в такие периоды с особенным напряжением. Когда создавался первый роман Станюковича (1871–1872 гг.), новое в революционном движении только еще нащупывалось. Несколько позднее оно, это новое, воплотилось в народническом движении. Народники в подавляющем своем большинстве были убежденными последователями идей Герцена, Чернышевского и Добролюбова и считали, что радикальное переустройство жизни русского общества на социалистических началах станет возможным только в результате крестьянской революции. Задача, стало быть, состояла в том, чтобы возбуждать и поднимать в массах крестьянства дух протеста, готовить их к широкому восстанию, то есть к революции. К этому призывали передовую молодежь и находившиеся в эмиграции вожди русского освободительного движения — П. Л. Лавров, М. А. Бакунин, П. Н. Ткачев.

И вот весной 1874 года сотни молодых революционеров отправились в поволжские и южнорусские деревни — «в народ». Через несколько месяцев выяснилось, что «хождение в народ» потерпело неудачу: осенью того же года большая часть его участников была схвачена полицией, многие сосланы в административном порядке, а самые влиятельные заключены в тюрьмы и преданы суду (знаменитый процесс 193-х). В ряду причин, предопределивших эту неудачу, было и то, что народники просто плохо знали народ; их представления о крестьянской общине были во многом неточными, а предположение, будто именно она станет основой социалистического общества, — насквозь утопичным.

Но «хождение в народ», несмотря на его неудачу, сыграло в жизни русского общества историческую роль. Правящие верхи России должны были поневоле убедиться, что революционное движение в стране не только не подавлено, но, напротив, приобретает новый размах. С другой стороны, масштабы «хождения в народ», благородство и самоотверженность его участников — все это ободряюще подействовало на настроения в оппозиционных кругах русского общества. Само собой разумеется, это событие оказало свое воздействие и на русскую литературу. В этом смысле особенно характерен роман Станюковича «Два брата».

Этот роман тоже можно отнести к типу романа-биографии, только в отличие от первого романа Станюковича — «Без исхода» — здесь рассказано о судьбе двух главных героев — братьев Николая и Василия Вязниковых. И социальная коллизия почти такая же: новое, активное социальное зло в романе «Два брата» воплощено в фигуре Кузьмы Петровича Кривошейнова, вчерашнего мельника Кузьки. Различия между ним и Стрекаловым не очень существенны: Стрекалов орудовал в городе — в промышленности и на строительстве железных дорог, а Кривошейнов — в деревне; у того были англоманские замашки, а этот действовал нахрапом, без претензий на культурность. Кривошейнов еще не такой крупный хищник, как, например, щедринский Дерунов, но по своим ухваткам, по неколебимому сознанию своей полной безнаказанности он нисколько ему не уступает: он ведь тоже уверен, что нужен властям, и поэтому всегда найдет у них поддержку.